У горизонта показалось темное колечко. И еще одно, наружное.
– Очень скоро мы тебя поместим в настоящий прибой.
– Там острова? – спросила Равна.
Странник сверился с картами на дисплеях и солнцем.
– Да, действительно. – Но это не имело значения. Западный океан протянулся более чем на двенадцать тысяч километров, а вся тропическая зона была утыкана атоллами и островными цепочками. Эта группка просто несколько изолированней остальных; ближайшее поселение островитян почти в двух тысячах километров.
Они пролетели над ближайшим островом. Странник описал круг, любуясь мангровыми зарослями и коралловыми рифами. На отливе обнажились тонкие скелетные корни. Удобной посадочной площадки нет; Странник подлетел к следующему атоллу, более крупному, и тут как раз внутри кораллового кольца нашлось отличное ровное местечко. Он зашел на глиссаду и коснулся песка совершенно беззвучно.
Равна Бергсндот посмотрела на него с явным подозрением. Ой-ой.
– Эй, а у меня ведь уже лучше получается? – невинно спросил он.
Необитаемый островок в бескрайнем море. Исходные воспоминания размылись; это прежний его элемент, Рам, был уроженцем островных королевств. Но все, что он помнил, совпадало: высокое солнце, дурманяще влажный воздух, жара, которую чувствуешь даже лапами. Рай. Аспект Рама, сохранявшийся в нем, радовался сильнее всех. Годы словно растаяли; частью себя Странник вернулся домой.
Они помогли Зеленожке спуститься на песок. Равна утверждала, что тележка – примитивная имитация оригинала, а колеса добавлены для вящего сходства. Тем не менее Странник впечатлился: каждая из четырех шин сидела на собственной оси. Наездница сумела подняться на гребень рифа почти без помощи Равны или стаи. Но у вершины, где тропические заросли сгущались, а корни мангров тянулись поперек любой тропки, пришлось им с Равной немного повозиться, подтолкнуть и втащить.
Потом они перевалили через гребень и увидели океан.
Часть Странника устремилась вперед: найти самый удобный спуск и подбежать к воде. Очень хотелось скорее понюхать соленую воду и гниющие водоросли. Стоял почти полный отлив, и под солнцем сверкал миллион прудиков – некоторые не крупней лужицы в кольце валунов. Три элемента Странника носились от лужи к луже, разглядывая кишащую внутри жизнь. Самыми странными созданиями на свете показались ему эти существа, когда он впервые ступил на острова. Были тут панцирные и улитки, всех форм и цветов, не понять, то ли животные, то ли растения, и если их занесет далеко на сушу, они, наверное, в мангровые заросли обратятся.
– Где ты хочешь устроиться? – обратился он к наезднице. – Если сейчас пройти до самой линии прибоя, то при высоком приливе ты окажешься на метр под водой.
Наездница не ответила, но все ветки ее жадно изгибались, тянулись к воде. Колеса тележки проскальзывали и крутились, отчего-то утратив координацию.
– Давай подвезем ее ближе, – предложила Равна, помолчав.
Они достигли сравнительно ровного участка рифа, утыканного дырами и ямками глубиной не больше пары сантиметров.
– Пойду поплаваю, поищу удачное местечко, – заявил Странник. Все элементы стаи кинулись вниз, туда, где сходились кораллы и море. По частям не поплаваешь, хе-хе. В общем-то, немного на суше сорвиголов, умеющих плавать и думать одновременно. Большинство жителей материка полагают, что вода несет безумие. Странник знал теперь, что причина проста: в воздухе и воде звук распространяется с разной скоростью. Думать с погруженными в воду мембранами – это вроде как радиомантии напялить: требует обучения и тренировок, а некоторым так просто и не дается. Но среди островитян всегда встречались искусные пловцы, умевшие медитировать в воде. Равна даже выдвинула гипотезу, что Когти произошли от китов!
Странник выбежал на край рифа и посмотрел вниз. Прибой показался ему не таким уж и приветливым. Скоро выяснится, сколько правды в его воспоминаниях и том, что нашептывает дух пловца-Рама. Он стянул куртки.
«Одновременно. Лучше всем одновременно». Он собрался и неуклюже нырнул. Смятение. Головы над водой и под водой. «Держи все под водой». Он бултыхался, каждые несколько секунд выставляя наружу морду и освежая элементу воздух. «Я это еще могу!» Шестерка скользила в роях мальков, ныряла поодиночке между зелеными подводными зарослями. Вокруг шипело море, и звук этот походил на мыслешум исполинской спящей стаи.
Спустя несколько минут он отыскал удачное ровное местечко – повсюду песок, надежно укрыто от ярости бурь. Он поплыл обратно, где море разбивалось о камень и кораллы… и чуть себе лапы не переломал, выбираясь на берег. Вывести на сушу всех одновременно не удалось, пару мгновений он провел разделенным.
– Эй, давайте сюда! – крикнул он Равне и Зеленожке. Они пошли к нему, поднялись на белый скальный выступ, а он сидел, зализывая порезы от кораллов. – Нашел местечко спокойней этого… – Показал на брызги пены.
Зеленожка подъехала к краю, помедлила. Ветви ее заколыхались взад-вперед, словно обводя жестом береговую линию. «Может, ей помочь?» Странник подошел было, но Равна только села рядом с наездницей и оперлась о колесную платформу. После секундной паузы Странник тоже подошел и присоединился к ним. Они так сидели некоторое время: девушка смотрела в море, наездница непонятно куда, а стая – во все стороны… Тут было спокойно, даже вопреки (или благодаря?) гулким ударам и туманным брызгам прибоя. Странник почувствовал, как замедляется биение сердца, и понежился на солнце. На всех его шкурах, просохших от морской воды, мелким порошком осела соль. Сначала приятно было себя вылизывать, но… да уж, насчет высыхающей соли дурные воспоминания не солгали. Ветви Зеленожки лениво шевелились; они были слишком редкие и тонкие, особой тени не давали, но так было комфортней и приятней.
Так они сидели долго. Достаточно долго, чтобы у Странника некоторые носы обгорели до волдырей, и даже темнокожая Равна подзагорела.
Наездница издавала мерное напевное гудение, которое спустя много минут перешло в речь.
– Хорошее море, хороший берег. То, что мне сейчас нужно. Посидеть и подумать немного в своем темпе.
И Равна спросила:
– Как долго? Нам будет тебя не хватать. – Это не была фигура речи. Всем ее будет не хватать. Даже склонная к неуместной задумчивости Зеленожка оставалась экспертом по уцелевшей автоматике «Внеполосного-II».
– По вашим меркам, боюсь, долго. Несколько десятков лет… – Она еще несколько минут «смотрела» на волны. – А мне хочется вниз. Ха-ха. Я в этом почти как человек… Равна, знаешь, у меня все путается в памяти. Я двести лет провела с Синепанцирем. Он бывал мелочен и язвителен, но… он был великий торговец. Мы много чудесных путешествий совершили вместе. А под конец даже вы увидели, какой он был храбрый.
Равна кивнула.
– В нашем последнем странствии мы открыли страшную тайну. Думаю, ему от этого стало так же плохо, как от того… пламени. Я тебе благодарна за то, что ты защитила нас. А теперь я хочу поразмыслить; пускай время и прибой очистят мою память и рассортируют воспоминания. Возможно, я даже сочиню хронику нашего квеста, если эта скверная имитация тележки справится.
Она коснулась пары голов Странника.
– Еще одно, сир Странник. Вы оказали мне большое доверие, пустив к себе в моря… Но вам следует знать, что мы с Синепанцирем были беременны. У меня внутри кладка наших общих яиц. Оставите меня здесь, и через несколько лет на острове появятся новые наездники. Пожалуйста, не расценивайте это как вторжение. Я хочу почтить память Синепанциря, принеся ему детей. Но умеренно; наше племя обитает на десяти миллионах миров, и мы никому не были плохими соседями… кроме того случая, который, как вас может заверить Равна, здесь ни за что не повторится.
Оказалось, что укромная затока, найденная Странником, Зеленожке совсем не по нраву. Из всех доступных на атолле мест она выбрала то, где океан ярился сильней всего. На поиск пути туда ушло больше часа, а еще полчаса – на то, чтобы осторожно спустить наездницу и тележку в воду. Тут Странник плавать и не пытался. Коралловые скалы подступали отовсюду, кое-где покрытые зеленой слизью, а в других местах – острее бритв. Пять минут в этой мясорубке, и у него силы кончатся. Как ни странно, именно тут зелень росла гуще всего. Вода казалась матовой от морской травы и роящейся пеноживности.
Равне было проще – даже в самом глубоком месте заливчика она все еще держалась над водой, ну, большую часть времени. Она стояла в пене, упираясь ногами и рукой, помогая спустить имитацию тележки по скале. Опустившись в воду, механическая поделка стукнулась о дно рядом с девушкой.
Равна подняла лицо к Страннику, сделала жест: все, мол, в порядке. На миг присела, держась за тележку. Их окатил прибой, оставив на виду лишь самые высокие ветки Зеленожки. Когда волна схлынула, он заметил, как нижние ветки приобняли девушку за спину, и услышал жужжание из вокодера, но в шуме океана не разобрал слов.
Девушка поднялась и направилась, по пояс в воде, к скале, где расположился Странник. Он схватился сам за себя и протянул Равне несколько лап. Она полезла вверх по склизкой зелени и белому кораллу.
Странник последовал за хромавшей Двуногой к манграм, на гребень рифа. Там, в тенечке, они остановились, девушка села на песок и прислонилась к упругому сплетению корней у подножия ствола. Вся в синяках и порезах, она вдруг напомнила ему Йоханну прежних дней.
– Ты в порядке?
– Да. – Она пригладила руками растрепанные волосы, глянула на него, рассмеялась. – Мы оба смахиваем на жертв кораблекрушения.
Ага. Скоро надо будет искупаться в пресной воде. Он огляделся. С гребня кораллового кольца видна была Зеленожкина лагуна. Равна тоже смотрела туда, позабыв о своих ссадинах.
– И что она тут нашла? – искренне удивлялся Странник. – Кому понравится, чтоб тебя колотили без устали…
Равна улыбнулась, не отводя глаз от прибоя:
– Во Вселенной много странного, Странник; рада, что ты еще не обо всем успел прочесть. Там, где прибой колотится о берег, происходит много всякого. Ты сам видел, сколько живности плавает в этом безумном местечке. Как растения любят солнце, так и некоторые создания привержены разности энергопотенциалов на этом рубеже. У них там солнце, прилив и кормовая взвесь… Все же надо бы за ней еще чуток присмотреть. – Между волн вздымались ветки Зеленожки. Странник знал, что они не очень сильные, но сейчас начинал понимать, какие прочные. – С ней все будет в порядке, хотя эта дешевая подделка под тележку долго не простоит. Бедная Зеленожка останется совсем без автоматики… и она, и дети ее, нижайшие из низших наездников.