– Простите, Кье… групп-капитан.
Он разглядывал ее темные черты. Вылитая сьяндранка, даже глаза фиолетовые. «Это не симуляция. Здесь подобное невозможно». Он поставил все на кон в уверенности, что это не подделка. Он все еще так думал. Но…
– А что твой друг говорит?
Фам Нювен не показывался с тех самых пор, как в начале битвы его богосколок осуществил столь впечатляющее вмешательство.
Взгляд Равны скользнул в сторону от камеры.
– Он не слишком разговорчив, групп-капитан. Он тут бродит, расстроен даже больше, чем ваш капитан Тренглетс. Фаму помнится, что он был абсолютно уверен в обоснованности своих требований, но теперь он ломает себе голову почему.
– Гмм. – «Поздновато спохватился». – А что ты собираешься делать? Знаешь ли, Хауген права. Мы бы просто в мясорубку себя швырнули, рискни и дальше гнаться за флотом Погибели до самого конца. Между прочим, и ты тоже. Вы опередите их от силы на пятьдесят пять часов. Ну что ты успеешь за это время?
Равна Бергсндот снова посмотрела на него, и на лице девушки постепенно проступило отчаяние – того и гляди разрыдается.
– Я не знаю. Я… не знаю.
Она замотала головой, уткнулась лицом в ладони, разметав темные волосы. Наконец она подняла голову, кое-как привела в порядок прическу. Сказала спокойно, но очень тихо:
– Но мы летим вперед. Мы за этим сюда прибыли. Может, что и получится… Ты знаешь, здесь, внизу, что-то есть, и Погибель рыщет в поисках этого. Вдруг нам хватит пятидесяти пяти часов, чтобы разобраться и сообщить в Сеть? И… и у нас еще остается богосколок Фама.
«Твоего злейшего врага?» Вполне вероятно, Фам Нювен – порождение Сил, конструкт. Он и выглядел так, словно его слепили по перевранному описанию человека. «Но как ты отличишь богосколок от обычного безумия?»
Она пожала плечами, словно отвечая на его сомнения – и соглашаясь.
– А что собираетесь делать вы, Коммерческая охрана?
– Коммерческой охраны больше нет. Почти все наши клиенты погибли. Мы убили владелицу компании – во всяком случае, подбили ее корабль и суда, которые оставались ей верны. Ныне мы – флот Аньяры. – Таково было официальное имя, выбранное по итогам только что закончившейся конференции. Было в нем что-то мрачно-горделивое – отголосок древних времен, до Сьяндры Кей, до Нюйоры, эхо древнейшей истории человеческой расы. Ибо ныне они действительно стали затерянной флотилией, оторвались от своих миров, отреклись от клиентов и бывших лидеров. Сто кораблей полетят… – Мы это уже обсудили. Кое-кто вызывался сопровождать тебя на планету Когтей. Некоторые стремятся вернуться в Срединное Запределье и до конца дней своих охотиться на бабочек. Большинство же собирается возродить Сьяндру Кей. Найти место, где нас не заметят, где никому не будет до нас дела.
А еще все согласились, что дальнейшее дробление флота Аньяры не имеет смысла, как и очередное самопожертвование. Когда все на этом сошлись, стало ясно, что делать. Недавний Великий Прилив хаотически вспенил этот участок Дна, перемешал Запределье и Медленную Зону. Пройдут века, прежде чем сюда доберутся зонографические суда сверху и составят приемлемого качества карты нового межзонного интерфейса. В его складках и щелях прятались новые миры, только что вынырнувшие из Медленной Зоны, миры, где могла родиться новая Сьяндра Кей. «Как ее назвать – Нюсьяндра Кей?»
Кьет глянул через мостик на Тиролля и Глимфрелля. Те были заняты – возились, выводя из спящего режима основные навигационные процессоры. Для встречи с «Люнснаром» это не так важно, однако, если маневрировать смогут оба корабля, многое упростится. Братья не подавали виду, что слышат разговор Кьета с Равной. А может, и вправду не обращали внимания. Решение командования Аньяры для них в известном смысле было судьбоноснее, чем для людей. В Запределье, несомненно, выжили миллионы людей (и кто знает, сколько еще в Медленной Зоне заселенных людьми планет, далеких родичей Нюйоры, далеких потомков Старой Земли). А вот дирокимы по эту сторону Трансценденции остались только в Аньяре. Хабитаты грез погибли вместе со Сьяндрой Кей, унеся в небытие целую расу. На кораблях Аньяры уцелела по меньшей мере тысяча дирокимов: пары братьев и сестер, разбросанные по сотне бортов. Самые что ни на есть сорвиголовы своей расы. Теперь они стояли перед величайшим в жизни вызовом. Парочка с «Эльвиры» уже подыскивала себе друзей среди выживших, чтобы вымечтать новую реальность.
Равна с тоской слушала его объяснения.
– Групп-капитан, зонография – занятие муторное, а ваши корабли почти на пределе своих возможностей. В этой пене будете рыскать много лет, а нового дома, может статься, так и не обрящете.
– Мы принимаем меры. Покинем все корабли, кроме тех, где имеются ионные прямоточные двигатели и гибернаторы. Будем работать скоординированными группами; никого не оставят больше чем на пару лет. – Он пожал плечами. – А если так и не найдем… – «Если умрем во тьме меж звезд, когда наконец откажут системы жизнеобеспечения». – Ну что ж, хотя бы оправдаем принятое имя – Аньяра. Думаю, шанс у нас есть. – «О тебе и этого, пожалуй, не скажешь».
Равна медленно кивнула:
– Хорошо, пусть. Мне… будет легче от этого знания.
Они проговорили еще несколько минут. Подключились Тиролль и Глимфрелль. Они были у самого центра чего-то очень важного, но, как это всегда бывает с деяниями Сил, никто толком не понимал, что произошло и какие плоды принесет.
– Встреча с «Люнснаром» через двести секунд, – напомнил корабль. Равна услышала его, кивнула. Подняла руку в прощальном жесте.
– Всего вам хорошего, Кьет Свенсндот, Тиролль и Глимфрелль.
Дирокимы просвистели ответное пожелание удачи, и Свенсндот тоже поднял руку. Окошко с изображением Равны Бергсндот закрылось.
…Кьет Свенсндот помнил ее лицо всю оставшуюся жизнь, но с годами все чаще принимал его за Эльвиру.
Часть третья
Глава 37
– Это мир Когтей. Фам, я его вижу!
Главное окошко показывало естественный обзор системы: до солнца менее двухсот миллионов километров, и свет его проникал на мостик. Позиции обнаруженных планет были отмечены мигающими красными стрелками. Но лишь одна из них, на удалении всего двадцати миллионов километров, «земного типа». При выходе из межзвездного прыжка бо́льшую точность позиционирования обеспечить невозможно.
Фам не ответил, только глянул в окно с таким выражением, словно в этом зрелище было что-то неправильное. После битвы с Погибелью в нем стал виден внутренний надлом. Он был так уверен в своем богосколке – и так разочарован последствиями его вмешательства. Он глубже обычного погрузился в себя. Казалось, он думал теперь только о том, достаточно ли быстро они летят и какой урон им способны причинить оставшиеся силы врага. К Синепанцирю и Зеленожке он теперь относился с еще большим подозрением, словно угроза от них превысила ту, что приближалась с кораблями преследователей.
– Проклятье, – пробормотал Фам. – Ты глянь на остаточную скорость!
Семьдесят километров в секунду.
Позиционирование проблемы не представляло, но…
– Компенсация скорости будет стоить нам времени, сир Фам.
Фам повернулся к Синепанцирю и уставился на него.
– Мы это уже обсуждали с местными три недели назад, разве не помнишь? И ты тогда гасил ее.
– А вы проверили мою работу, сир Фам. Это, наверное, снова какой-то системный баг… хотя на уровне простой баллистики я ничего подобного не ожидал.
Инверсия знака: семьдесят кликов в секунду остаточной скорости вместо нуля. Синепанцирь подплыл ко вспомогательной консоли.
– Возможно, – ответил Фам. – А теперь, Синепанцирь, покинь, пожалуйста, мостик.
– Но я могу вам помочь! Нам следует связаться с Джефри, заново согласовать скорости и…
– Синепанцирь, катись вон с мостика. У меня больше нет времени за тобой присматривать.
Фам нырнул через разделяющее их пространство, но Равна перехватила его совсем рядом с наездником.
Она парила, разделив их собой, и быстро говорила в надежде урезонить, усмирить задир:
– Все в порядке, Фам. Он сейчас уйдет.
Она коснулась одной рукой дико вибрирующих ветвей Синепанциря. Спустя миг наездник сник:
– Уезжаю. Уезжаю.
Она еще раз коснулась его, ободряя, и не отплывала в сторону, пока удрученный наездник не убрался.
Когда он уехал, Равна повернулась к Фаму:
– Разве это не мог быть баг навигатора, Фам?
Он вроде бы не услышал вопроса. Как только затворился люк, Фам вернулся к пилотской консоли. Последняя оценка «Внеполосного-II» показала, что флот Погибели менее чем в пятидесяти трех часах от планеты. А теперь им придется тратить время зря, компенсируя скорость, которую надо было погасить еще три недели назад.
– Кто-то или что-то нам сильно гадит… – бормотал Фам, заканчивая вводить команду. – Может, и впрямь баг. В следующий раз, когда будем гасить скорость, придется управлять всем вручную.
По «Внеполосному-II» разнеслись сигналы тревоги: предстояла перегрузка. Фам полистал дисплейные окна в поисках незакрепленных предметов, достаточно крупных, чтобы представлять опасность.
– Ты тоже пристегнись.
Он нашел таймер и поставил его на пять минут.
Равна метнулась через мостик, развернула складную подвеску для невесомости и пристегнулась. Она слышала, как Фам объявляет по каналу общей связи предупреждение о перегрузке. Затем включился двигатель, и пристежку лениво сдавило. Ускорение 0,4g – все, что еще мог выдержать бедняга «Внеполосный-II».
Когда Фам говорил о ручном управлении, он имел в виду именно то, что сказал. Главное окошко словно гвоздем приколотили в центре рубки. Обзор больше не менялся по прихоти пилота, аннотаций или вспомогательных схем тоже не было. Насколько возможно, окно показывало естественный вид вдоль центральной оси «Внеполосного-II». На периферии окна сохраняли фиксированную привязку к этой картинке. Взгляд Фама метался между ними, а пальцы плясали над консолью. Он летел практически на собственных органах чувств, никому больше не доверяя.