Дилайла поспешно кивнула.
— Ты хорошо ее знала?
— Одно время я считала ее своей близкой подругой, — с отвращением произнесла Роуз. — Мы спали в одной комнате, как сейчас мы с тобой.
— О… — Дилайла достала еще один буклет и опять вычеркнула три фразы поскрипывающим на глянцевой странице маркером: «Теперь же я часть большой семьи и каждое утро просыпаюсь с осознанием того, что все мы служим Божьему делу…» Она опять подумала о своих детях. Анна взяла их обоих с собой в город, чтобы купить кое-какие продукты для общины. Дилайла почувствовала некоторое облегчение. Не похоже, чтобы в данный момент она могла бы уделить им то внимание, которого они заслуживали, да и Эмили была только рада прокатиться. Но Дилайла все никак не могла отвыкнуть от того, что они постоянно должны быть рядом. А за последнюю неделю она вообще с ними практически не виделась.
— Как зовут твою дочь? — спросила она у Роуз, доставая из коробки еще один буклет.
— Лори, — ответила та.
— О, какое красивое имя!
— Да. — Роуз улыбнулась про себя, тоже открывая очередной буклет. — Моя мама хотела, чтобы я назвала ее Гертрудой, в честь моей бабушки. Не, серьезно? Тебе хотелось бы, чтоб твоего маленького ангелочка звали Гертрудой?
— Лори сейчас со своим отцом?
— Нет. — Роуз поджала губы. — Отец Лори убежал со всех ног, как только узнал, что я беременна. Нет, Лори сейчас с моими родителями.
— О… А почему не с тобой?
— Ну, последние пару лет я была слишком занята в общине. И хотела обеспечить Лори хоть какую-то стабильность и благоприятную среду. Мы ведь постоянно переезжаем с места на место. И тогда Отец предложил ненадолго отвезти ее к моим родителям. Пока мы не найдем место, где сможем по-настоящему обосноваться.
— И давно она уже живет у твоих родителей?
— Скоро уже два года, — практически шепотом ответила Роуз.
Дилайле пришлось прикусить язык, чтобы не вскрикнуть. Два года? Она-то думала, что речь идет о какой-то паре недель. И это называется «ненадолго»?
— Но Отец сказал, что мы очень скоро найдем где окончательно поселиться. Он думает, что к лету Лори уже будет с нами. Может, когда мы окажемся в Калифорнии.
— О, вот как? — сказала Дилайла. — А когда ты в последний раз ее навещала?
— Я… Знаешь, как это трудно, когда приходится опять прощаться? Отец сказал, что не стоит сбивать ее с толку. Летом Лори вернется ко мне навсегда. И это будет действительно хорошо для нее… для нас. Потому что до того, как мне пришлось отправить ее… до того, как она уехала к ним погостить, я никак не могла на чем-то как следует сконцентрироваться, и это всех напрягало. Нам следует полностью сосредоточиться на наших задачах. Ради нашего будущего.
— О…
— Помню, как в тот раз, — теперь слова хлынули потоком, — я пыталась читать Евангелие, и у меня не получалось сделать это достаточно быстро, а Отец сказал, что мне надо обязательно прочесть к утру, а Лори постоянно меня о чем-то спрашивала — просто, знаешь, про всякую чепуху, и все время меня отвлекала, и в конце концов я накричала на нее, и она расплакалась, а потом пришел Отец и захотел узнать, что это за шум, потому что он пытался работать. Понимаешь, в то время в группе были и другие дети, и они постоянно шумели — сама же знаешь, что такое дети, и… и…
На буклет в руках у Роуз шлепнулась слеза.
— Прости, я не хотела тебя расстраивать, — поспешно произнесла Дилайла.
— Всё в порядке. — Роуз шмыгнула носом. — Я рада, что Отец велел мне отправить ее к моим родителям. К лету она подрастет и не будет так много шуметь. Позволит мне нормально работать и не будет беспокоить Отца. Или кого-то еще.
— Наверное, Отец сильно изменился за последние годы, — предположила Дилайла. — Поскольку он очень хорошо относится к Эмили и Рону. Всегда улыбается им и никогда на них не жалуется.
— Да, — отозвалась Роуз. — Поначалу он очень терпелив. Как это было с Лори. И с Терри тоже.
— Терри? — спросила Дилайла, несколько сбитая с толку.
— Еще с одним ребенком, который был с нами.
— Его тоже пришлось куда-то отослать?
— Я… он пострадал. Его забрала социальная служба.
— Социальная служба? — переспросила Дилайла, затаив дыхание.
— Слушай, надо наконец сосредоточиться на этих буклетах, иначе мы никогда не закончим.
— Но что случилось с этим Терри? Как он пострадал?
— Чисто по глупой случайности. И этого больше не повторится. — Покачав головой, Роуз прошептала: — Никогда. Мы больше такого не делаем. Он сказал, что мы больше этим не занимаемся.
— Чем? — У Дилайлы сдавило горло. — Роуз, о чем ты говоришь?
— Мне нужно сосредоточиться, Дилайла. И тебе тоже. Посмотри, сколько еще буклетов в твоей коробке.
Дилайла потрясенно уставилась на Роуз. Теперь та работала быстро, хватая буклеты по несколько штук за раз и яростно вычеркивая одиозную цитату. Губы у нее беззвучно шевелились в чем-то похожем на молитву.
Где же Анна и дети? Вроде как уже порядком времени прошло… Дилайле стало трудно дышать. Надышалась паров от перманентных маркеров? Сейчас ей очень не помешало бы обнять Эмили. И взяла ли Анна в дорогу детскую смесь? Вдруг Рон проголодается?
И вообще: почему она позволяет Анне постоянно проводить время со своими детьми? Вспоминая прошедшую неделю, Дилайла поняла, что вечно находилось какое-нибудь срочное дело, заняться которым мешали дети. И тут же появлялась Анна с предложением пойти погулять с детьми или поиграть с ними, или уложить Рона спать. Дилайла всегда была ей за это очень благодарна. Она полюбила эту общину и хотела, чтобы все увидели, сколько пользы она тут может принести. Но ее дети тоже нуждались в ней.
— Наверное, нам стоит устроить тут детский садик, — вырвалось у нее помимо воли. — Мы с Анной вполне с этим справимся, и тогда Лори смогла бы тоже приехать сюда погостить. Мы присматривали бы за ней в течение дня вместе с остальными детьми, чтобы они не путались под ногами. Разве не классная идея?
Роуз нахмурилась.
— Почему ты думаешь, что Анне будет интересно этим заниматься?
— Она ведь любит детей! В смысле, она постоянно возится с моими детьми…
— Потому что ей так сказали.
Дилайла уставилась на нее.
— В смысле… Кто-то высказал предположение, что она могла бы освободить тебя, чтобы ты смогла уделять больше времени остальным членам общины. Смогла как следует познакомиться с нами, и…
Дилайла встала, и у нее закружилась голова. Как долго она проторчала в этой комнате, исправляя буклеты? Как долго уже не видела своих детей?
Выйдя в коридор, через окно она увидела машину, на которой Анна ездила в город. Она вернулась? Тогда где же дети?
— Эмили? — позвала Дилайла. — Эмили, ты где?
Ловя недоуменные взгляды, она побежала по коридору.
— Эмили? Анна? Кто-нибудь видел Анну или Эмили с Роном? Эмили!
«Ей так сказали»…
Вот уже Дилайла мечется по комнатам, еле дыша, открывает двери, сердце часто колотится у нее в груди…
— Эмили! Анна!
Их нигде не было, и теперь слезы паники текли у нее по щекам. «Ей так сказали»… Терри пострадал, и его забрала социальная служба…
— Эмили! — истошно выкрикнула Дилайла, выбежав из дома.
«Он сказал, что мы этим больше не занимаемся…»
— Эмили! — Крики ее были хриплыми, наполненными слезами страха.
Внезапно послышавшийся детский рев заставил ее резко обернуться. Анна стояла возле дома, покачивая коляску. Эмили пристроилась рядом с ней, глядя на Дилайлу широко раскрытыми глазами.
— Ты разбудила его, — сказала Анна. — Он только что заснул.
Дилайла бросилась к коляске и вытащила заходящегося в плаче Рона, обнимая его.
— Где ты была? — крикнула она Анне.
— Мы вернулись из города и сразу зашли за дом, чтобы слепить снеговика, — объяснила та. — С тобой всё в порядке?
— Почему ты не сказала мне, что уже вернулась?
— Ты была занята. Я думала, ты будешь только рада, если…
Дилайла присела на корточки, одной рукой обняв Эмили, а другой держа Рона, который все еще плакал.
— Мамочка, я слепила снеговика на улице, — сообщила Эмили. — Анна говорит, что нам нужна морковка для носа.
— Хорошая мысль, — отозвалась Дилайла, прикрыв глаза. — Пойдем поищем морковку. Вместе.
Глава 34
Насколько Эбби сумела понять, с замужеством течение жизни Дилайлы оборвалось столь внезапно, словно кто-то резко дал по тормозам.
Один из копов в местном отделе полиции оказался бывшим одноклассником Дилайлы. Он сказал Эбби, что училась та хорошо и была довольно популярной особой в школе. Что всегда выглядела счастливой и жизнерадостной. Ее аккаунты в социальных сетях свидетельствовали о том же. Фотки, на которых она тусуется со своими друзьями… Многочисленные репосты на всякие волнующие ее темы, вроде жестокого обращения с животными или положения детей в раздираемых войной странах… Всякие смешные мемы, поднимающие настроение…
И за последние шесть лет — ни единой публикации. Последние несколько постов представляли собой различные сюжеты с участием Брэда Экерта. Восторженная фотка ее собственной руки с большим бриллиантовым кольцом… Медовый месяц. Счастливая пара в своем новом доме, Дилайла гордо выставляет округлившийся живот… А потом даже и такие посты окончательно сошли на нет.
Эбби вздохнула и откинулась на спинку кресла, массируя шею. Последний час она смотрела на экран ноутбука в той позе неандертальца, что теперь характерна и для людей нынешней эпохи, — подавшись вперед и выгнув шею и спину в виде вопросительного знака.
Хант только что вернулся из дома Экертов. Там оказалось пусто, входная дверь не заперта. На кухне — следы борьбы. Телефоны Брэда и Дилайлы все еще оставались в доме. Зато не хватало множества детских вещей — одежды, игрушек, детской коляски, подгузников… Равно как и значительной части одежды Дилайлы, хотя большая часть вещей Брэда вроде была на месте. Все определенно выглядело так, будто Дилайла вдруг решила спешно уехать, прихватив с собой детей.