А вот Джаред, Джекс и отец?
Они все видят только в черно-белом цвете.
Сглотнув ком в горле, убираю планшет и смотрю на Хоука.
– Итак… – меняю тему, – твои другие «дела»… нелегальны?
Он опускает веки.
– Это оскорбительно.
– Но все же… они нелегальные?
Парень обрызгивает меня.
– Забудь. Я ни черта тебе не расскажу.
– Почему?
– Потому что ты расколешься от одного взгляда моего отца.
Засмеявшись, я тоже его обрызгиваю. Он, скорее всего, верно подметил.
– Что читаешь? – спрашивает Хоук, протянув руку мне за спину, и берет со стола книгу.
– Осторожно! – Я морщусь. – У тебя руки мокрые.
– Что, если твоя вторая половинка встретится тебе слишком поздно? – читает он аннотацию. – Ты отпустишь этого человека? Или рискнешь всем, причиняя боль своим близким, чтобы вы были вместе? – Хоук умолкает, сдвинув брови, затем лукаво смотрит на меня. – Лукасу всего около тридцати. Еще не слишком поздно.
– Заткнись, – огрызаюсь я, пытаясь выхватить книгу.
Только он поднимает ее выше и отталкивает мои руки, продолжая читать.
– Однажды холодной зимней ночью, увидев девушку на пустой стоянке, Джейс не знает, что сделать сначала: узнать ее имя или затащить в постель. – Разразившись хохотом, парень трясется и переводит глаза на меня. – Что это за дерьмо, черт побери?
– Просто… – выхватив роман, я бросаю его обратно на столик. – Перестань вести себя по-свински на пять секунд. Это не твоего ума дело.
– Женщинам точно нравится порно. Я знал.
Его ехидная ухмылка меня раздражает.
– Это не порно. По крайней мере, я так думаю. Кто-то прислал мне книгу по почте.
– Не знаешь кто?
– Нет. – Покачав головой, прислоняюсь спиной к борту бассейна. – И письма там не было.
– Как таинственно, – бормочет он, снова смотрит на меня и играет бровями. – Ты прочитаешь, чтобы проверить, затащит ли он ту девушку в постель?
Вот поэтому он мой самый нелюбимый родственник. Хоук постоянно старается подначить меня. Однако при этом мы очень близки. О себе он думает в последнюю очередь, за что я его ценю.
– Тебе ведь известно, что происходит, когда попадаешь в постель к мужчине, да?
– Там происходит больше, чем с девушками в твоей постели, насколько я слышала.
Хоук смеется.
– Не испытывай мое терпение, Куинн. Помни: мы не настоящие родственники.
Я смотрю на него. Он дерзко улыбается, перебирая руками под водой.
– Ой, и что же ты сделаешь? – парирую я. – Побьешься в конвульсиях на мне секунд пятнадцать, а потом уснешь?
Он бросается за мной, обхватывает руками и поднимает.
– Нет! – взвизгнув, кричу я. Внутренности в животе переворачиваются, но я все равно смеюсь. Хоук швыряет меня в воду. Пролетев полметра, я со смехом погружаюсь на глубину.
Да, он определенно мой самый нелюбимый родственник.
Глава 2
За несколько часов до гонки Дилан, приняв душ и переодевшись, я решаю убить время и испечь клубничный торт, рецепт которого нашла вчера в интернете. Родители вернутся домой поздно, вполне возможно, голодные.
– Чувак, – слышу я, открыв дверь, – ты уже начала это читать?
Вскинув голову, обнаруживаю на своей кровати Дилан с книгой из посылки.
Я тихо смеюсь.
– Нет. Меня не интересуют романы.
– Не интересуют? Кто не любит истории о любви?
Бросив полотенце на пол, смотрю на нее. Мы с Дилан совершенно разные. Она колкая, веселая, легкая на подъем…
– Если хочешь почитать – вперед.
В ответ слышу тишину, останавливаюсь перед комодом и выуживаю из косметички все необходимое.
– Счастье – это направление, а не место.
Что?
Быстро разворачиваюсь.
– Что ты сказала?
Дилан поднимает глаза.
– Ты же разрешила мне почитать.
Ага, но не вслух. Только эта цитата… она мне знакома.
– Это предложение из книги? – Подойдя ближе, смотрю на страницу и действительно нахожу эти слова в первой строчке.
Странно, то же самое написано на золотом компасе, который мне в двенадцать лет подарила мама.
На компасе, который я отдала Лукасу, когда видела его в последний раз, в обмен на бейсболку. Я думала, получив такую важную вещь, он обязательно приедет домой, чтобы ее вернуть. Вряд ли это простое совпадение, что в мои руки попала таинственная книга от неизвестного отправителя, содержащая знакомую мне цитату.
– Хочешь, чтобы я читала дальше? – спрашивает Дилан.
Нет, не очень. Однако теперь я не могу совладать с проснувшимся любопытством.
Я пожимаю плечами и снова отхожу к комоду.
– Конечно, еще чуть-чуть.
Счастье – это направление, а не место. По крайней мере, так говорят.
Чертовски ненавидел данную фразу. Можно подумать, я бы не чувствовал себя счастливее в любом другом месте.
Я разгладил пальцами свои короткие белокурые волосы, растрепанные ветром, обогнул пару, которая сидела за высоким круглым столом, пробираясь к зарезервированному отцом укромному уголку в дальней части зала: темному, изолированному и тихому, но с отличным видом на все происходящее. Ему всегда нравилось наблюдать.
– Могу положиться на тебя только в одном, – отец улыбнулся так, словно проглотил что-то противное. – В том, что на тебя нельзя положиться.
– При чем тут ты? – ответил я лениво, расстегнув пиджак, и проскользнул в полукруглую кабинку, не глядя на него. – Ни при чем, разумеется.
Бросив свои ключи на стол, я подозвал жестом официантку, когда мы встретились взглядами. Она знала мои предпочтения в выпивке. Я приходил сюда каждую пятницу, ровно в шесть часов вечера, для отчета перед отцом.
– Ты прав, Джейс, – согласился он. – Очевидно, я ожидаю от тебя слишком многого.
От его сухого тона несло разочарованием, только мне было плевать. В двадцать шесть лет я уже не строил иллюзий и жалел своего новорожденного сына. Какой семьей я его наградил?
– У меня был суд в Чикаго, – пояснил отцу. – Что, по-твоему, я должен был им сказать? Что ты хочешь получать еженедельные доклады о численности моих сперматозоидов, ведь тебе нужен выводок внуков, чтобы потешить свои надежды, будто один из них когда-нибудь станет хозяином Белого дома?
Я так и не перерос сарказма.
– Хватит ныть. – Он покружил в бокале свой Jameson со льдом. – Сказал бы, что у тебя важная встреча.
– Ненавижу лгать. Ты же знаешь.
Я вытянул из нагрудного кармана серебряный портсигар, достал одну сигарету и прикурил. Швырнув зажигалку на стол, устремил взгляд вперед, прекрасно зная, что отец наблюдает за мной сквозь дым.
Он взвешивал слова, решая, стоит ли тратить энергию на упреки в мой адрес.
Сдерживая улыбку, я выдохнул новое облако дыма.
Прошлой весной, в день выпуска из юридической школы, я получил ученую степень и стал хозяином положения, перестав дозволять ему помыкать мной. Отец нуждался во мне больше, чем я – в нем, поэтому, обеспечив себе будущее, я проявил твердость.
Он заставил меня выбрать юриспруденцию, в которой я оказался довольно успешен, несмотря на то что она не приносит мне удовольствия. И мой вынужденный брак с Мэдди уже висит на волоске. Мы с ней в равной степени были несчастны. Нас связывал только сын.
Как бы я ни любил ее, расставание – лишь вопрос времени.
Официантка поставила передо мной стакан Glendronach безо льда и исчезла.
– Как ребенок? – поинтересовался отец.
Я улыбнулся, вспомнив милое лицо сына.
– Идеален, – ответил я. – Он из утробы матери появился с улыбкой, и не думаю, что хоть раз переставал улыбаться с тех пор.
– Он сильный. – Отец кивнул, глядя на меня. – Ему нужны братья.
– Ему нужен отец, – парировал я, выдохнув дым. Противно было ощущать привкус грязи во рту.
– Ты ведь знаешь, что я ненавижу курение.
– Знаю. О чем еще ты хотел спросить помимо моего ребенка?
Он вздохнул, очевидно, выходя из себя, потому что я не шел у него на поводу.
– А Мэделин? – Отец нагнулся вперед. Его темно-синий костюм резко контрастировал с красной обивкой сиденья. – Как она?
– Нормально. – Я кивнул, сбив пепел с сигареты в пепельницу. – Думаю, занята ремонтом. Уже ходит с мелким на развивающее плавание и в Gymboree[15].
– Она хорошая женщина. – Он откинулся на спинку дивана, послав мне многозначительный взгляд.
Сжав руку в кулак, я случайно сломал сигарету пополам.
– Можешь не напоминать об этом. Я знаю свою жену лучше тебя.
Мэдди – мой лучший друг.
Или, точнее, была когда-то.
Мы выросли в общих кругах, нас сводили вместе на различных светских мероприятиях, даже «советовали» поступить в один университет. На радость нашим родителям, мы сдружились и продолжали общение в разлуке. Она посещала школу-пансион на юге, а я учился в военной академии, однако мы писали друг другу письма и созванивались. Мэдди знала меня лучше всех и была мне очень дорога.
К несчастью, мы знали о планах наших родителей. Браки по расчету должны считаться пережитком прошлого, но они по-прежнему существуют, и это разрушило мою тесную связь с Мэдди.
Стресс оттого, что я принуждал себя заниматься любовью с женщиной, к которой не испытывал влечения, убивал меня. Она еще как-то пыталась наладить отношения, а я совершенно закрылся. И ненавидел себя за то, что доставлял ей страдания.
Я чувствовал на себе осуждающий взгляд отца. Собравшись уйти, торопливо сунул портсигар и зажигалку в карман. Сегодня мне не хватало терпения на допрос.
– Сынок, – начал он, – я люблю тебя…
Мой горестный смех прервал его речь.
– Даже не пытайся. В отличие от меня, ты не умеешь лгать.
– И я хочу, чтобы ты был счастлив, – продолжил отец, проигнорировав мое оскорбление. – Знаю, у вас с Мэдди проблемы. – Он понизил голос. – Вы практически разошлись, ты большую часть недели ночуешь на диване в своем офисе или в гостевой спальне дома.