Вечереет. Возвращается Ромек с разведчиками (В группе разведчиков — Витка Кемпнер, Шмуэль Каплинский и Вульц.). Перелесками выходим к болотам и далее, по узким мосточкам, называемым в этих местах «кладкой», приближаемся к речке Меречанке. По одному пускаемся вброд. И тут перед нами внезапно открывается густая зелень огромного топкого болота. Не успеваем прийти в себя от этого зловещего сюрприза, как Ромек заявляет, что через болото он людей перевести не может. Он-де неважно себя чувствует и предлагает помочь поискать другого проводника.
Мы стоим между рекой и болотом. Неподалеку находится село Мацела — то самое, где погибла Тайбл. Близ села — немецкий гарнизон. Село надо непременно обойти стороной, но единственный путь для этого — через болото.
Разведчики уходят с Ромеком на поиски нового проводника, и нам не остается ничего другого, как снова ждать, предаваясь невеселым мыслям. Утомление, которое во время ходьбы как-то превозмогается, сейчас свинцом растеклось по всему телу. Кажется, больше не будет сил продолжать дорогу и заставить ноги идти вперед.
Разведчики возвращаются с каким-то темнолицым недотепой. Парень даже с трудом понимает, чего мы от него хотим. Неужели он выведет отряд через болото? И все же пускаемся в путь. Разведчики с мальцом — впереди. Безмолвное болото, не подававшее до сих пор ни малейших признаков жизни, словно проснулось, как только нога человека ступила на его поверхность. Оно расступается, затягивает вглубь, в трясину…
Мы по горло в болотной жиже. Ноги тщетно ищут опоры, руки, пытающиеся уцепиться за какой-нибудь торчащий сук, хватают воздух, тело теряет равновесие. Трясина засасывает ботинок, нога с трудом вырывается из плена босой. Люди оскальзываются, проваливаются с головой.
Двигаться дальше невозможно. Проводник заблудился или вообще не знает дороги. Через это громадное болото есть лишь одна надежная тропа, и, если ее не отыскать, нет никаких шансов добраться до цели. Командиры приказывают прекратить движение. В грязи, босые или в одном уцелевшем башмаке, потные и мокрые люди выбираются назад на узкий перешеек и ждут результата разведки.
Время идет. Несколько человек бьются в болоте в поисках спасительной тропы, а проводник пробует убедить нас, что можно пройти через Мацелу, и когда его предложение отвергается, объявляет, что больше сделать ничего не может. На него сыплются угрозы, уговоры, обещания повысить вознаграждение — а поиски тем временем продолжаются. И вдруг желанная тропа — извилистая нитка бревен, вьющаяся по болоту, — обнаруживается.
Вооружившись заготовленными на привале шестами, мы по одному вступаем на этот «мост» шириной в ступню. Люди оступаются, проваливаются в жижу, но шест, протянутый идущим сзади, помогает выбраться. Надо спешить. Если поход через трясину до вечера не кончится, придется заночевать тут же, прямо на «мосту»… Не все выдерживают этот тяжкий путь. Кто-то останавливается, не в силах больше двигаться. Его принуждают продолжать путь угрозами и силой.
Через несколько часов мучительной ходьбы, казавшейся бесконечной, мы, наконец, ступили на твердую почву опушки векового бора. Он вырос перед нами, как дивное видение, как чудо, на которое мы уже и не надеялись. Пасший коров старик посохом показал нам, куда идти.
Мы — на границе партизанского края. А вот и широкий грунтовой тракт, испещренный следами ног, лошадиных копыт и колес. Это — «копана»[32] — главная из дорог, ведущих к партизанским базам. По бокам «копаны», как стража, выстроились, переплетаясь кронами, могучие дубы, ели и березы с густым подлеском — темная сплошная чащоба, непроницаемая для солнца и человеческого глаза. А сама дорога сверкает разноцветьем палой листвы, расстелившейся широкими коврами по оранжевому песку.
«Стой! Кто идет?» — раздается внезапно окрик по-русски. «Партизаны. ЭФПЕО», — отвечает наш командир, не зная другого пароля. Из-за деревьев точно по волшебству возникает человек. Шапка советского образца, усы, автомат. Человек бежит и падает в объятия к первому подошедшему. Должно же было так случиться, что первый партизан-часовой, которого мы встретили в лесу, оказался Тевкой Гальпериным, членом ЭФПЕО, ушедшим несколько месяцев тому назад из гетто в Нарочь! Сегодня он первым принимает своих товарищей на пороге новой главы в истории их тяжкой борьбы.
Этот раздел был написан через тринадцать лет после выхода в свет первого издания книги «Пламя под пеплом» и дается здесь отдельной главой, завершающей повествование.
Изложение событий основано на подробных свидетельствах участников сопротивления, в большинстве случаев опрошенных мною лично, а также на документах из архивов «Морешет» и «Яд ва-Шем».
В Рудницких лесах
В конце сентября 1943 года, когда группа ЭФПЕО пришла в Рудницкие леса, в этом районе было еще мало партизан. Первые базы были заложены лишь недавно и служили главным образом очагами развития партизанского движения на месте.
Большое опоздание, с которым тут началась партизанская война, объяснялось значительным расстоянием от фронта, непосредственной близостью к крупному городскому центру (Вильнюсу), а также изобилием местечек и сел, населенных, в основном, литовцами, которые, как правило, сотрудничали с оккупантами. Кроме того. Рудницкие леса не были сплошным лесным массивом, где можно передвигаться с места на место, не пересекая при этом магистральные шоссейные дороги и не встречая сильных вражеских гарнизонов. Все это привело к тому, что только во второй половине 1943 года с общим ростом партизанского движения и после побед Советской Армии, вызвавших существенную перемену в умонастроениях местных жителей, этот район подключился к организованной партизанской борьбе.
В этот период из лесов Нарочи сюда пришел авангардный отряд Литовской бригады. В задачу отряда входило основать в этой местности базу партизанского движения, которое со временем своими действиями и уже одним своим присутствием обеспечит принадлежность этого района (включая Вильнюс) к будущей Литовской республике. Такая задача и методы ее решения с первого же момента обусловили особый и весьма сложный характер деятельности как авангардного отряда, так и самой Литовской бригады, появившейся позже.
Партизанам приходилось не только воевать с противником, но и бороться с сопротивлением гражданского литовского населения и одновременно завоевывать его симпатии и доверие к будущему советскому строю и его нынешним посланцам. Они должны были заниматься агитационной, политической и организационной работой в сети, простиравшейся до Вильнюса. Поэтому партизанское командование в лесу являлось и центром коммунистического подполья в городе, и вся его деятельность проходила в тесной связи с городом. Во главе литовской группы стоял Гаврис, литовский коммунист. Он пока еще не занимался партизанскими боевыми операциями, а налаживал связи с городом, зондировал почву среди местного населения и строил базу. Он ждал прихода партизанских частей из Нарочи с их постоянными командирами и оружием.
Совершенно другой характер имел еще один отряд, базировавшийся в Рудницких лесах. Это была малочисленная спецгруппа советских парашютистов, укомплектованная из старых партизан с большим боевым опытом. Спецгруппа пользовалась в лесу совершенно автономным и независимым положением, не выказывала никаких симпатий Литовской бригаде и действовала по указанию Москвы. Командовал спецгруппой капитан Алеко, но самой популярной и известной в ней фигурой был Гройловский из Олькиник, по прозвищу «Батя».
21 апреля 1943 года из Вильнюса вышла во главе с Борисом Фридманом группа евреев, принадлежавшая к «Отряду Иехиэля». На пути в Рудницкие леса группа напоролась на немцев и погибла почти целиком. Спасся только ее проводник — Митька Бастумский, и еще два человека.
Спецгруппа капитана Алеко обосновалась в этих местах только во второй половине 1943 года. С нею прибыл и Батя в качестве начальника разведки. В начале сентября, после гибели Иехиэля Шенбойма во время боя в гетто, в Рудницкие леса ушли еще три группы из «Боевого отряда Иехиэля». Начальником организации был назначен тогда Эльханан Магид. Связи с лесом постоянно поддерживал Хаим Сольц, уроженец Олькиник, в прошлом лесоторговец, который в то время находился в гетто и лично знал Батю.
В лесу скопилось более 70 человек, в том числе много женщин и пожилых. Все их вооружение состояло из шести винтовок, по пистолету на каждого, да гранат. Еду они сначала покупали у крестьян, но когда на месте собрались все, пришлось изыскивать другие, партизанские способы добычи продовольствия. Наставлял их Митька Бастумский, у которого был более продолжительный опыт жизни в лесу (в прошлом — тоже лесоторговец, он знал окрестности и раньше пришел в лес — еще с группой Бориса Фридмана). Через несколько дней, когда ребята уже освоили искусство добывать провиант по-партизански, Митька со своей группой, насчитывающей десять человек, покинул лес.
Командиром был назначен Натан Ринг, офицер полиции в гетто. Он был членом штаба организации «Иехиэль», но за ним числилось много подлых дел и прежде всего — проведение акции в Ошмянах. Люди это, конечно, знали. Группа установила связь с парашютистами Алеко и надеялась присоединиться к ним. Такая надежда основывалась, главным образом, на личном знакомстве Хаима Сольца с Батей и симпатиях последнего к евреям. Первая встреча между капитаном Алеко и еврейской группой оказалась в высшей степени драматичной. Капитан приехал повидать людей и посмотреть, насколько они пригодны для партизанской службы. Но человек, отрекомендовавшийся командиром группы, был одет в полицейский мундир. Алеко закатил Рингу пощечину.
Через несколько дней капитан сообщил, что не может принять в свое боевое подразделение группу, где много женщин и небоеспособных мужчин. Он заявил, что лес — не место для пряток; он командует партизанами и готов взять с собой двадцать парней, способных носить оружие. Остальным он предложил перебраться в другое место и разбить там семейный лагерь. На это люди ответили, что они не могут бросить женщин и стариков без оружия и защиты и не согласны на предложенный раздел. Лишь немногие решились на то, чтобы все-таки покинуть стоянку евреев и уйти к парашютистам. Возможно, что на этот шаг их толкнули тяжелые условия существования в лесу, но главное — отсутствие перспективы сражаться, ибо впоследствии некоторые из них снискали уважение как мужественные партизаны и прославились своей героической гибелью.