— Качалка! — Венеция пыталась говорить непринужденно, хотя голосок ее дрожал от печальных мыслей. — Мне так нравятся качалки… — Она прошла мимо Хэзарда и Лидии и села в тени виноградных лоз, обвивавших заднее крыльцо. — Джон, ты помнишь бал в Виргиния-сити? Там тоже была качалка на террасе.
Подобрав подол рубашки, Венеция качнула кресло маленькой босой ногой. Ступня была изящная, с высоким подъемом и с нежной розовой кожей на пятках. Хэзард вспомнил, как любил целовать эти почти детские ножки…
— Я все помню, — спокойно ответил он.
Лидия никогда не слышала, чтобы кто-то называл Хэзарда «Джоном». И она ни разу не видела такого выражения в его глазах.
— Почему бы вам тут вдвоем не предаться воспоминаниям, а я пока приготовлю ужин, — сказала миссис Бэйли, но они даже не заметили ее ухода.
— В ночной рубашке Лидии ты выглядишь как маленькая девочка, — заметил Хэзард.
Ему бы следовало сказать что-нибудь более нейтральное, упомянуть о погоде или о спелых виноградных гроздьях, светящихся в лучах заходящего солнца, но он думал именно об этом, и слова сами сорвались с его губ.
— А мне кажется, что я очень взрослая. — Венеция улыбнулась. — И очень беременная! Я надеюсь, ты не разлюбишь толстую жену? А ты, кстати, выглядишь в своем черном наряде как заряженное ружье, совершенно неуместное на этом залитом солнцем крыльце. Как тонкое ружье… Что ж, мы составим отличную пару!
Венеция говорила как всегда открыто, откровенно, и Хэзард сразу вспомнил их жизнь в хижине.
— Когда-то нам это было нетрудно, — невольно вздохнул он.
— А теперь это не так?
— Нет.
— А если я захочу?
Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, хотя глаза его оставались печальными.
— Ты всегда этого хотела. Но сейчас у нас нет повода. — Его улыбка погасла, Хэзард снова спрятался за броней недоверия. — Я не хочу ничего начинать сначала. После взрыва у меня было достаточно времени подумать, и я не нашел ни одной веской, логичной причины для нашего союза.
— А как насчет такой нелогичной причины, как любовь?
— Пора тебе вырасти, Венеция. Ты употребляешь не то слово. Наш союз — это только проблемы.
— Я с тобой не согласна!
— Ты никогда со мной не соглашаешься, принцесса. И это еще одна проблема. — Хэзард встал и отодвинул качалку. — Я собираюсь прогуляться перед ужином.
Легко перескочив через перила, он пошел прочь от дома.
40
— Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила Венеция, входя в кухню. — А впрочем, не буду скрывать. Мне нужен совет.
Лидия повернулась к ней. В окно она видела, как Хэзард широким шагом направился к реке.
— Поссорились?
— Если бы все было так просто!
Венеция коротко описала все то, что случилось с ними за последние несколько месяцев. Лидия долго молчала, покачивая головой.
— Но ведь Хэзард все-таки за тобой приехал, — сказала она наконец.
— Не за мной. Он приехал за своим ребенком.
— Он просто себя в этом убеждает. — Лидия могла распознать любовь, когда видела ее, и понимала, что Хэзардом движут отнюдь не только отцовские чувства.
— Но он даже не подходит ко мне.
— Это вполне объяснимая осторожность. Он ведет себя как волк, однажды попавший в капкан.
— Вы так думаете? А вот я не уверена, что Хэзард еще любит меня. В поезде мне пришлось просто устроить сцену, чтобы он со мной поговорил.
— Нет, он тебя любит.
Венеция улыбнулась и прижала ладони к мгновенно вспыхнувшим щекам. У нее стало теплее на душе.
— Если он меня еще любит… — прошептала она.
— И не сомневайся в этом, дитя мое. Он смотрит на тебя так… В общем, я еще ни разу не видела, чтобы Хэзард так смотрел на женщину.
— А вы давно его знаете?
— Мы познакомились, когда ему было лет пятнадцать. Он приходил со своим отцом и отрядом индейцев, когда мы торговали на Паудер-ривер. Обычно абсароки редко встречались в тех местах, но они услышали, что у Джоэла есть хорошие часы с репетиром. Хэзард даже тогда выделялся в толпе юнцов. Абсароки — самые красивые люди на равнинах, но Хэзард был все-таки чуть выше остальных, чуть красивее, а одет так, что можно было умереть на месте. Ни одно племя не может соперничать с воинами абсароков, когда они надевают свой боевой наряд. От мальчика просто невозможно было отвести взгляд.
— Неужели вы это помните? — удивилась Венеция. — Через столько лет?
— Конечно, помню. Хэзард купил у нас свои первые часы и просиял этой своей неподражаемой улыбкой. Потом мы несколько лет его не видели. Говорили, что Хэзард женился, потом его жена умерла. А затем он снова появился на Паудер-ривер года четыре спустя — с подстриженными волосами, уже одетый как белый. Хэзард попросил Джоэла помочь ему добраться до Бостона: его отец хотел, чтобы он учился в университете для белых. Мальчик был очень несчастлив, когда уезжал: он ведь очень был привязан к своей земле и к многочисленным родственникам. А потом Хэзард каждый год навещал нас по дороге в университет и обратно. Однажды он так спокойно сказал, что любит нас, потому что доверяет нам. Хэзард не добавил больше ни слова, но я-то знаю, что всем остальным белым он не слишком доверяет.
Венеция кивнула, пытаясь представить себе Хэзарда в пятнадцать или в восемнадцать лет.
Лидия чистила фасоль к ужину, ее проворные руки так и летали.
— Я ему говорила, что все ваши проблемы можно решить, — заметила она. — Уж я-то знаю! За все эти годы у нас с Джоэлом возникало множество проблем, но как только мы с ними справлялись, мы тут же забывали о них. — Лидия пожала плечами. — По-моему, самое главное в браке — это как можно быстрее забывать все плохое.
— Это не наш случай, — вздохнула Венеция. — И никогда так не было. У Хэзарда слишком много обязанностей, потому что он вождь своего клана. А потом еще эта горнорудная компания, которая хочет отобрать у него прииски, и Янси, самый опасный из всех… У нашего союза слишком много врагов.
— Что ж, в моем доме вы можете забыть обо всем этом. Во всяком случае, на одну ночь.
Лидия подмигнула Венеции, и та улыбнулась в ответ:
— Это было бы замечательно!
— Мужу и жене очень трудно дуться друг на друга, когда они спят в одной постели.
— А что, если Хэзард не захочет?
— Сегодня захочет! — уверенно заявила Лидия. — А теперь давай займемся печеньем. Хочешь его сама приготовить? Мужчины часто привыкают именно к тому печенью, которое делает жена.
Венеция покраснела до корней волос.
— Я не умею готовить…
— Господи, девочка! — воскликнула Лидия. — Как же ты надеешься удержать его, если не умеешь готовить? Мужчины могут говорить что угодно о похоти и любви, но хорошая еда приручает их куда быстрее, чем шелковая ночная рубашка каждую ночь. Смотри внимательно, детка, и я покажу тебе, как делать самое лучшее печенье к западу от Миссисипи.
Венеция смотрела, слушала, что-то рассказывала о себе, а потом попробовала сама месить тесто и нарезать кружочки. Наконец Лидия осталась довольна.
— Очень хорошо. Тебе просто надо почаще этим заниматься, и у тебя все получится. А теперь иди вымой руки и наведи красоту. И выкини ты это черное платье! Моя Эбби приблизительно твоего роста — в отца пошла. В твоей комнате осталась пара ее платьев. Ничего модного, конечно, но все-таки куда лучше, чем черное. Я уверена, твой папа не обиделся бы на тебя: родители всегда больше всего на свете желают счастья своим детям.
Венеция ушла переодеваться, и очень скоро вернулся Хэзард. Он снова мог держать себя в руках, его волосы блестели и были еще влажными после купания.
— Я и забыл, как здесь хорошо! — с улыбкой сказал он Лидии.
Пожилая женщина улыбнулась в ответ.
— Я рада, что тебе нравится. Веревочные качели, которые ты повесил, все еще там. Мои внуки их обожают.
— Нет ничего приятнее, чем в жаркий день прыгнуть с качелей прямо в воду.
— Это точно. Садись и выпей лимонада. Я почти закончила.
Когда несколько минут спустя Венеция появилась на кухне, глаза Хэзарда расширились от изумления.
— Надо же, те самые цветочки, которые я безуспешно искал для тебя в Даймонд-сити! Тебе идет.
— Спасибо.
Венеция присела в реверансе и улыбнулась. Комплимент обрадовал ее. Теперь Хэзард казался не таким напряженным, он больше улыбался, легче разговаривал с ней.
— Нам надо приобрести для тебя такие платья. Я опять забыл, из чего они?
— Из ситца, — Венеция закружилась, открывая босые ноги.
— Верно, ситец. Мы можем такие купить, как ты думаешь, Лидия?
— Зачем же покупать? Возьмите платья Эбби.
— Что скажешь, Венеция?
Хэзард невольно залюбовался ею. Босоногая, с распущенными волосами, в ситцевом платье с желтыми цветочками, Венеция казалась совсем другой. Словно не эту женщину он увел из особняка мадам Рестел четыре дня назад.
— Только если Лидия возьмет себе мой жемчуг. Вряд ли мне когда-нибудь еще придется его надеть.
— Господь с тобой, детка! — запротестовала Лидия. Она видела великолепное ожерелье на Венеции, когда они с Хэзардом переступили порог ее дома, и сразу поняла, что это целое состояние. — Просто возьми эти платья и мое благословение в придачу. А теперь к столу. Хэзард выглядит так, словно может проглотить быка.
Хэзард ел, как мужчина, проведший две недели впроголодь. После ужина они все втроем уселись на заднем крыльце и наблюдали, как сумерки сменяются темнотой. Лидия и Хэзард вместе вспоминали разные забавные истории из жизни семьи Бэйли. Венеция слушала, и за эти два часа на крыльце она узнала о прошлом Хэзарда больше, чем за все то время, что прожила месте с ним. Рядом с ней сидел не величественный вождь племени, а обычный человек, с плеч которого сняли огромную тяжесть. Он просто отдыхал здесь в сельской местности на берегу Миссури и наслаждался закатом.
Когда пришло время укладываться спать, Лидия безапелляционно заявила:
— Под моей крышей, Хэзард, вы с Венецией можете забыть о ваших проблемах. Ты будешь спать с женой в гостевой комнате, а если попытаешься сбежать, то я тебя просто запру!