Ей же совершенно не хотелось встречаться с Соланж, хотя она не была уверена, что та уже получила право считаться членом семьи Морель. Так или иначе, но ей придется это пережить.
Когда Натали с родителями подъехали к дому семьи Морель, Жан-Люк сам открыл им дверь. Девушка с облегчением вздохнула, когда поняла, что на ужин никто кроме них больше не приглашен.
Она знала этот дом как свой собственный, и, хотя сначала чувствовала себя немного скованно, уютная атмосфера и теплые отношения, которые у нее всегда были с родителями Жан-Люка, были быстро восстановлены. Похоже, они окончательно простили ее за то, что когда-то произошло.
Сам Жан-Люк был весь вечер спокоен и любезен. Однако Натали все равно чувствовала какое-то напряжение. И старалась не оставаться с ним один на один.
— Жан-Люк, дорогой, покажи Натали наш новый пруд, — предложил после ужина его отец, который был увлечен теперь устройством сада.
Сначала Натали показалось, что Жан-Люк собирается отказаться, но он вздохнул, взял ее за руку и повел в сад. Она видела, что родители обернулись, провожая их взглядом.
Когда они вышли за двери, Натали высвободила руку и сказала:
— Ты не обязан делать этого.
— У меня не было выбора. Я же видел, что ты засыпала.
— Просто там очень жарко, — пробормотала она.
На улице было немного прохладнее. Они шли к деревьям, посаженным по периметру всего дома. Натали помнила их еще с детства, хотя тогда они казались ей намного выше. Солнце уже село, и сад был окутан прозрачно-серыми сумерками. Натали подошла к розовому кусту, взяла в ладони распустившийся цветок и вдохнула его аромат.
Будучи ребенком, она очень любила приходить сюда, гулять по узким тропинкам между кустов. Или читать в тени деревьев, или наблюдать за золотой рыбкой в фонтанчике. Еще здесь был небольшой пруд, в который она свалилась, и Жан-Люку пришлось тогда ее вытаскивать.
Она не стала напоминать ему об этом, слишком дорогими для нее были эти воспоминания. Сегодня же идущий рядом взрослый мужчина мог и посмеяться над ее сентиментальностью. Все это время он сопровождал ее молча, даже не пытаясь сделать их прогулку интимной.
Подул легкий ветерок, тронул детские качели, привязанные к старому дубу.
— Они все еще здесь! — не смогла удержать свой восторг Натали.
— Да, каждый год отец обновляет веревки. Обычно на них катаются мои племянники. — Жан-Люк сильно дернул одну из веревок, проверяя ее на прочность. — Они и тебя выдержат.
Натали покачала головой и ответила:
— Я уже слишком взрослая, чтобы кататься на качелях.
В детстве он часто катал Натали на этих качелях. Сначала потому, что она не умела сама, а затем — из озорства. Ему нравилось, как она визжит от восторга. Это происходило много лет назад, но казалось, что только вчера.
Они направились по тропинке дальше. Розы стали пахнуть еще сильней. Жан-Люк шел рядом с Натали, и рукав его пиджака чуть касался ее плеча. Постепенно они приблизились к новому пруду, все дно которого было выложено камнями, причем так, что вода стекала с тех из них, которые были повыше, создавая миниатюрный водопад.
— На противоположном берегу стоит насос, который гонит воду на верхние камни, а потом она стекает обратно в пруд, — объяснил Жан-Люк. — Да, этот водоем — гордость отца, он предпочитает заниматься садом самостоятельно.
— Ты помогал?
— Да. Вместе с двоюродными братьями. Ответственное семейное дело.
Около пруда стояла небольшая резная скамейка, словно специально водруженная сюда для романтических разговоров.
— Ее тоже недавно поставили, — кивнул он, заметив, куда смотрит его спутница. — Пойдем присядем.
Жан-Люк слегка обнял ее и повел к скамейке.
Натали нервничала из-за близости этого мужчины. Она заставляла себя расслабиться, но это не помогало. Какая-то птица слетела с ветки и переметнулась на другое дерево. Девушка вздрогнула.
— Ну и чего ты испугалась? Это всего лишь маленькая птаха, их здесь у нас много.
Они сели и Жан-Люк положил руку на спинку скамейки.
— Я вовсе не испугалась.
— Конечно, ты же всегда была крепким орешком. Кто бы мог подумать, что за характер прячется за столь ангельской внешностью.
— Спасибо, — сухо произнесла она. — Однако я не считаю это недостатком.
Жан-Люк рассмеялся.
— Ничего удивительного, учитывая, что ты — единственный ребенок в семье и у тебя было все, что только могла пожелать. Даже я баловал тебя.
— Ты, между прочим, тоже единственный у своих родителей, — напомнила она ему.
— Правда, но у меня были двоюродные братья, которые каждый раз смеялись при упоминании, что я особенный или самый любимый в семье.
— Что-то не помню, чтобы твои братья тебя сильно угнетали.
— Это потому что я научился с ранних лет себя защищать.
А если быть точнее, не только себя, но и Натали. Поскольку нередко бывали такие случаи, когда Жан-Люку приходилось успокаивать мальчишек, которым нравилось изводить самолюбивую хорошенькую девочку.
Натали опять вздрогнула, и Жан-Люк сказал:
— По-моему, тебе холодно. Давай вернемся обратно в дом.
Он обнял ее за талию, и легкая щетина Жан-Люка коснулась ее лба. На какое-то мгновение его объятия стали сильнее, и Натали подалась вперед, растворяясь в запахе и тепле его тела. Но в этот миг он едва ли не отпихнул ее от себя.
— Что ты делаешь? — Его голос сорвался, а глаза заблестели.
Она моргнула.
— Я? Ничего? Что ты имеешь в виду?
— Ничего? — повторил он. — Тогда что же будет, когда ты будешь делать чего? Пойдем обратно.
Он встал и направился к дому. Но Натали не сдвинулась с места. Сердце у нее, казалось, вот-вот выпрыгнет, и она не чувствовала ни рук ни ног.
Жан-Люк любит ее! И желает! Но глушит в себе эти чувства…
Вдруг она услышала свой голос как будто со стороны:
— Чего ты боишься, Жан-Люк?
Он замедлил шаг и обернулся.
— Боюсь? Почему ты хочешь меня обвинить в том, в чем виновата сама? Может быть, наоборот, это я тебя испугал?
Напряжение между ними росло, и она не знала, что делать дальше.
— Простите, простите! — пролепетала она, — Но вы вовсе не испугали меня, господин Большой Волк!
Он так оскалился в ответ, что ее определение оказалось как нельзя более точным.
— Вы сами не знаете, чего хотите, Маленькая Лисичка!
Натали рассмеялась.
— Я больше не та наивная девочка, которую можно обманывать, — игриво напомнила она.
— Значит, мы все уже взрослые? — спросил он, делая шаг к ней.
Ее сердце бешено стучало.
— Да. Четыре года назад ты был уверен, что сам вполне взрослый, чтобы жениться на мне. Теперь же я достаточно созрела хотя бы для того, чтобы меня можно было поцеловать.
— Это предложение?
— Понимай, как хочешь.
Он стоял на месте. Больше всего Натали боялась, что Жан-Люк повернется и уйдет, но он вдруг сказал тихим, но уверенным голосом:
— Подойди сюда.
Дрожь пробежала по ее телу. Они оба как будто ходили по острию ножа. Натали сделала несколько шагов и остановилась перед Жан-Люком, подняв вверх голову. Она не собиралась отступать.
Жан-Люк обнял ее лицо ладонями. Девушка смотрела ему прямо в глаза и читала в них страсть и желание.
Он немного наклонил голову, и его губы коснулись ее губ. Это был одновременно поцелуй благодарности и наказания. Мужчина то нежно целовал ее, то довольно напористо проникал все глубже и глубже, вкладывая в этот поцелуй и боль обиды, и давнюю любовь.
Поддавшись наслаждению, Натали инстинктивно прижалась к нему всем телом, ее руки, проникнув под пиджак, заскользили по его спине. Она слышала, как гулко бухает его сердце.
— Черт побери тебя, Натали! Зачем ты опять вернулась? — прошептал он.
Не дождавшись ответа, он снова стал целовать ее. Натали обвила его шею, а Жан-Люк начал ласкать ее грудь. У него вырвался стон наслаждения. Поцелуй становился все сексуальней и сексуальней, страсть начинала вскипать в обоих. Но вдруг Жан-Люк прервал свои ласки и выпрямился. Все еще обнимая ее за талию, он хрипло произнес:
— Это именно то, чего ты хотела?
— Да, — ответила она раскованно. И подумала, что хотела куда большего. Но не здесь и не сейчас. — Ты ведь тоже мечтал об этом?
Жан-Люк не стал отрицать. Все еще сжимая ее в крепких объятиях, он сказал:
— Ну вот ты и получила то, что хотела. — И убрал руки. — Теперь удовлетворена?
Конечно же она не была удовлетворена и понимала, что Жан-Люк тоже. Им обоим предстояли мучения. В свои годы она уже кое-что знала о гормонах, об их власти над умом и логикой.
— А ты? — Она попыталась зацепить его.
— Ты сама знаешь ответ на свой вопрос. Кто тебя научил так изощренно дразнить мужчин?
Дразнить мужчин? Это было нечестно. Ведь кроме Жан-Люка, не считая Пьера, она близко ни к кому не подходила. Хотя…
— Я тебя не дразню.
— Нет? Получается, что ты готова довести начатое тобой до конца?
Ей не понравился тон, каким он это произнес, и она ответила:
— Нет, если ты меня ненавидишь.
— Я не ненавижу тебя, Натали, и я тебе об этом уже говорил. Но не потерплю, чтобы кто-то мной манипулировал. Даже ты.
— Так что, я опять, получается, виновата?
— Нет, — он покачал головой, — мы оба участвовали в этом, Я не должен был позволять тебе заходить так далеко.
И она не должна была делать этого. Натали нервно трогала свой подбородок. Но потом, пытаясь выглядеть как можно независимей, спокойно произнесла:
— Это был всего лишь поцелуй. Ничего страшного не случилось.
Хотя, честно говоря, земля все еще плыла под ее ногами после этого самого «ничего страшного».
— Ты же прекрасно знаешь, что ничего большего между нами быть не может. Так что — будь спокойна!
— Это угроза или обещание? — поинтересовалась она, игриво взглянув на него.
Жан-Люк усмехнулся.
— А ты ведь на это напрашиваешься. Разве не так? Я помню, как-то раз мама подарила тебе куклу. Ты немного повозилась с ней и заб