Потом вернулся к Гракху. Продолжающий храпеть, зарккан раздражал. Недолго думая, Кэр опрокинул на него банку, в которой оставалось порядка двух литров воды. Последовавший за этим рёв заглушил все иные звуки. Зарккан, мокрый, взъерошенный и злой, — размахнулся «Плевком» прежде чем полностью разлепил глаза.
— Кто смеет будить великого мастера?! — гремел Гракх, размахивая перед собой оружием.
Кэр еле успел отскочить.
— Потише с железякой своей, — обиженно крикнул он и отбросил пустую банку. — Он у тебя хоть не заряжен?
Зарккан, теперь уже проснувшийся окончательно, стоял с «Плевком» наизготовку и сверлил эрсати неприязненным взглядом.
— Хочешь проверить?
Кэр отступил на шаг. Не сказать, что он испугался, но на что может пойти разбуженный зарккан — не знал никто. В том числе и сам зарккан.
— Ты аккуратней со своей бандурой, а то поранишься невзначай.
«Плевок» слегка загудел.
Эрсати знал, что даже незаряженное оружие заркканов способно стрелять. Не всё, конечно. Но некоторые умельцы умудрялись устанавливать на свои детища плазменные генераторы. Маломощные, всего на десяток выстрелов, но с расстояния в несколько шагов способные насквозь пробить человека. Устанавливал ли себе подобную штуку Гракх — он, как назло, не помнил.
— Я аккуратен, — процедил зарккан. — Так что, будешь проверять или в штаны наложил? Кстати, кто там орёт?
— Где? — искренне удивился эрсати, решив первый вопрос оставить без внимания.
— Не знаю, где ты в штаны накладывал. Я про шум за дверьми спрашивал.
— Это мой сон, — отмахнулся Кэр. — Там куча девок, они меня не поделили. Вот, наверное, ссорятся и решают, кто первая ляжет со мной. Это они ещё стрелять перестали, а то пальба была ещё та. Как бы не перебили друг дружку…
— Чего? — Гракх даже опустил «Плевок». Пытаясь заставить голову думать, он смотрел на Кэра, как на последнего идиота. Думать не получалось, тем более что пол то и дело норовил выскользнуть из-под ног. Самое странное, что у Гракха возникло такое ощущение, будто красавчик верит в то, что говорит. Доверия ему, конечно же, никакого не было. С другой стороны было бы обидно, если все девки достанутся этому самовлюблённому невеже.
— А ну, пойдём смотреть на твоих девок, я им быстро объясню, кто тут настоящий мужчина, а кто так — хрен с ушами.
— Не вопрос, идём, — весело отозвался Кэр и облегчением выдохнул. Кажется, уловка с переводом темы удалась.
Он уже направился было к дверям, когда завод наполнился пронзительным писком.
Эрсати широко распахнул глаза и, вновь схватившись за голову, рухнул на колени, а потом мешком завалился на бок. Он поджал ноги под себя, в беззвучном крике раскрыл рот. Гракх же стоял и смотрел на корчившегося придурка, ковыряя толстым коротким пальцем в ухе. Затем вытащил палец, взглянул на комок жёлтой серы.
— Ну да — громкий писк, ну да — неприятно его слышать, а чего падать-то? Или ты просто сдохнуть решил? — наклонившись над эрсати, осведомился он.
Кэр не мог произнести ни слова. Лишь когда писк оборвался — кое-как поднялся на ноги и, покачиваясь, словно при шторме, повернулся в сторону бара.
— Не умеешь пить — не садись за стол! — наставительно произнёс Гракх. — Если собрался отбросить копыта, так не тяни. Чтоб я облез, если стану этого долго ждать!
— Пошёл ты! — Кэр нашёл ещё одну банку с водой и теперь выливал её содержимое себе на голову.
— Ну и дохляк же ты, — сказал зарккан и попытался отвесить эрсати пинок, но при этом чуть не растянулся на полу и повторять попытку не стал. — Идём разбираться с твоими бабами.
Кэр замотал головой и шумно выдохнул:
— Идём, идём…
Гракх расплылся в улыбке. Он наслаждался мучениями эрсати. Не каждый день увидишь, как красавчик мучается головой.
— Поторопись, — зарккан подтолкнул Кэра к дверям, за которыми вновь послышались выстрелы.
Дезире быстрым шагом двигалась по коридорам. Она старалась успокоиться, выбросить из головы сцену гибели Мартина. Но та возвращалась снова и снова, вставая перед глазами кровавыми брызгами.
Иногда девушка натыкалась на редких жителей общины, однако толком разузнать, что же всё-таки произошло — не могла. Люди либо отмалчивались, либо на ходу бросали малозначащие фразы. Никакой определённости. То, что вокруг творилось нечто из ряда вон выходящее, — сомнений не вызывало и так. Любопытной Дезире нужны были подробности. Она не могла просто так убежать, ничего не разузнав и не попытавшись помочь, пока ещё была на это способна.
«Хилки, а где он? — от пронзившей мысли девушка встала как вкопанная. — Старик не сможет себя защитить».
Если у остальных ещё были какие-то шансы, то тщедушный дед не мог рассчитывать ни на кого… ни на кого, кроме неё.
«Надо его найти!» — твёрдо решила Дезире и уверенно двинулась вглубь завода. Она намеривалась проверить все коридоры и жилые комнаты, а заодно разузнать — не осталось ли ещё кого-нибудь нуждающегося в помощи. После ночного гуляния кто-то вполне мог не проснуться и от выстрелов, особенно если накануне был особенно жадным до самогонного угощения.
Размышляя подобным образом, Дезире круто развернулась и припустилась обратно.
Растерзанных тел было много. Некоторые их них ещё подавали признаки жизни: кто-то пытался ползти, другие лишь хлопали глазами. Но помочь им Дезире не могла. Ей просто не хватало сил для того чтобы сдвинуть с места взрослого человека. Несколько бесплодных попыток чуть не закончились плачевно для неё самой. Многоножки моментально реагировали на шум. Приходилось снова бежать. По всей видимости, эта часть завода была уже зачищена, и потому мелких тварей встречалось мало. Но рассчитывать на постоянную удачу Дезире не осмеливалась.
Что она могла сделать одна, без оружия? Чем помочь? Ощущение собственного бессилия разрывало разум на части.
«Живые, должен же кто-то остаться в живых. Не могут погибнуть все! Или могут?»
Насколько больно было осознать, но теперь любой, кто не мог передвигаться самостоятельно, терял шансы на спасение. Тем более — отсюда, из дальних к главным воротам областей. Даже те, кто ещё дышал, уже были мертвы.
Девушка с головой бросилась в омут заводских коридоров, кишащих жестокими хищниками, но чувство страха не улетучилось. Именно оно заставляло держаться настороже, предельно внимательно следить за тенями, малейшими движениями и звуками. Во время блужданий в лабиринтах института в Дезире не было и половины той собранности, нежели теперь. Тогда она отвечала лишь за себя, думала и жалела лишь себя, а теперь всё изменилось. Девушка не могла спокойно смотреть на пирующую смерть, не могла покинуть завод, не удостоверившись, что он пуст, что в нём больше нет выживших. Наивная детская самоуверенность, граничащая с глупостью, но упрямая Дезире ни на мгновение не сомневалась в правильности своего выбора.
У занавешенного входа в одну из комнат она увидела мужчину и женщину. Они лежали рядом, касаясь ладонями — одними лишь пальцами, как будто мужчина из последних сил тянулся к своей избраннице, чтобы и в последние мгновения жизни быть вместе. Ему это удалось. Во второй руке он держал топор, а рядом валялись три разрубленные многоножки. И кровь — повсюду: на стене, на покрывале, на полу. Людей буквально изодрали, не оставив живого места, точно в порыве неуёмной мести за неожиданное сопротивление.
На увиденное желудок Дезире отозвался болезненными спазмами, отчего во рту появился неприятный привкус. Глубоко вздохнув, девушка коснулась занавеси и тут же услышала плач, негромкий, старательно скрываемый. Она метнулась на звук и в углу комнаты из-под шерстяного одеяла вытащила девочку лет пяти. Девчушка всхлипывала и смотрела на Дезире огромными голубыми глазами. Непослушные рыжие локоны до плеч спутались и топорщились наподобие соломенной вязанки. Синее джинсовое платье смялось и испачкалось в пыли.
— Ани? — как можно ободряюще проговорила Дезире. — Тебя же зовут Ани, я права?
Девочка кивнула в знак согласия.
— Вот и чудесно, маленькая. Ты одна?
Губы девчушки дрогнули, и из глаз снова скатилось несколько слезинок.
— Всё будет хорошо, не бойся, пойдём со мной, нечего здесь сидеть.
Дезире не настаивала с расспросами. Всё и без того было ясно. Видимо те двое, что лежали за дверью, спрятали дочь, а сами попытались отстоять жилище, не представляя, с каким опасным противником столкнулись. А может быть представляли? Был ли у них выбор? Дезире почувствовала жжение в глазах — первый признак подступающих слёз. Сколько ещё таких же растерзанных семей, которые не успели покинуть стены завода, ещё вчера казавшиеся надёжной защитой? Сколько детей потеряло родителей, а родителей — своих чад? Сколько горя и несчастья всего за один утренний час…
Девочка отпрянула и вжалась в стену, принялась тереть кулачками заплаканные глаза.
— Ну что ты, маленькая? — улыбнулась Дезире. — Все уже собираются на улице, и твои родители наверняка там. На заводе случилась неприятность, поэтому вставай и побежали.
«Неприятность… — подумала она, — хороша неприятность. Настоящая катастрофа».
Но сейчас не стоило заботиться об искренности. Надо было убедить, отвлечь девочку. Ведь та вполне могла слышать шум схватки, предсмертные крики родителей. Страшно подумать, что пережил маленький человечек. Давить ещё больше, настаивать казалось Дезире неправильным. Но даже перед лицом того, что завод становился огромной братской могилой, вытаскивать малышку насильно она не решилась.
Дезире села на пол рядом с Ани и притянула её к себе. Было страшно, но девушка душила в себе это чувство, стараясь выглядеть уверенной, стараясь поделиться спокойствием. И ей это удалось. Девочка понемногу оттаяла. Она больше не плакала. Прижимаясь к Дезире, обняла её ручонками, почувствовала себя защищённой.
— Ну что, пойдём? — негромко спросила Дезире и улыбнулась.
Простая искренняя улыбка окончательно успокоила девочку, и та протянула ладошку в ответ.