Пять человек она направила на поиски оставшихся раненых. Троих — копать яму для последующего захоронения погибших. Пятеро, вооружённые лучше остальных, двинулись к заводу: они должны были обследовать его периметр, оценить разрушения и целесообразность проникновения внутрь. Двоих, в том числе Дезире, Марна оставила в помощь себе, а остальным досталась самая неприятная работа — стаскивать мёртвые тела к готовящейся могиле.
Несмотря на столь неравноценные заботы — недовольных выкриков не было. Возможно — люди были ещё сильно подавлены, возможно — понимали, что кому-то это всё равно надо делать.
Продезинфицировав руки специальными салфетками, сама Марна занялась ранеными. К несчастью, антисептические бинты кончились уже на третьем, сильно обожжённом мужчине. Надежды на его выздоровление почти не было, однако Марна намеревалась бороться за жизнь каждого.
До вечера на её с Дезире попечение попало ещё несколько человек. И без того тягостное настроение усилилось ещё больше. Несмотря на все старания женщин, шансы на выживание практически у всех стремились к нулю. Яд многоножек проявил своё коварство. Его действие не ограничивалось повреждённой частью тела — он проникал глубже, охватывал всю нервную систему и, в конце концов, становился причиной неминуемой остановки сердца и дыхания. При этом незадолго до смерти частота пульса, до того крайне низкая, резко возрастала, что поначалу вызывало у Марны надежду на лучший исход.
Исключением стал Кэр. Его состояние было крайне тяжёлым. Общее онемение усугублялось значительной потерей крови, однако уже к вечеру Дезире заметила, что эрсати больше походит не на больного, а на спящего.
— Марна, что ты ему дала? — спросила девушка, присев около Кэра.
— У нас и нет ничего. Прочистила раны, перевязала. А что?
— Посмотри сама, я ничего не понимаю…
Марна опустилась рядом, взяла эрсати за запястье. Почти тут же её глаза округлились.
— Что за чёрт? — рассеянно проронила она, всматриваясь в лицо Кэра. — Пульс выровнялся, кожа вполне здорового цвета, даже царапины исчезли.
— Знаешь, я не удивлюсь, если завтра он уже встанет…
— Я понимаю, когда на яды плюют заркканы. Им это самой природой подарено. Но эрсати… Тем более, тут налицо ускоренная регенерация тканей.
— Может быть, попробуем привести его в чувства, спросим? — пожала плечами Дезире.
Вместо ответа Марна склонилась над Кэром и быстро проверила его карманы.
— Наверняка это что-то из их медицины. Знать бы — что именно и есть ли у него ещё…
Поиски ничего не дали, а приводить эрсати в чувства женщины не решились. Слишком он был слаб.
— Вот бы сейчас нам вчерашнее пойло, — сказала Марна, наблюдая за тем, как под недавно наложенными повязками остальных раненых расплываются кровавые пятна. — Оно тебе и анестетик, и антисептик, да и просто для души.
Она говорила глухо и отстранённо.
Дезире поёжилась. В этом тоне ей слышалось шуршание распадающегося прахом будущего. Пусть даже после всего случившегося странно было бы слышать бодрость, видеть приподнятость духа, но нельзя же заживо ложиться в могилу. Девушка чувствовала себя противно — дальше некуда, но старалась держаться. За ней была Ани, а за Марной вся община. Сорваться сейчас — и потом будет не остановиться.
— Что с нами будет дальше? — неуверенно спросила Дезире.
— Почему ты именно меня спрашиваешь об этом? — Марна и сама не заметила, как её голос приобрёл угрожающие нотки, стал сиплым. К горлу подкатывал душивший комок слёз, но она держала себя в руках.
— Потому что я больше не знаю, кого об этом спросить, — без увёрток ответила Дезире и осторожно тронула Марну за плечо.
Реакция той была мгновенной. Излишне резким движением она сбросила руку Дезире, разгладила на халате невидимые складки. Плевать, что он был дырявый и грязный от золы и чьей-то крови. Этот повседневный жест подарил мимолётное ощущение комфорта.
— Не нужно этого, Дез, — сказала она. — Я в порядке. И не смотри на меня такими влажными глазами.
— Извини, я только хотела… я… поддержать… извини, — запинаясь и чувствуя себя последней дурой, прошептала девушка, утыкаясь в ладони, не в силах сдерживать подступившие слёзы. — Извини, я отойду…
Она вскочила на ноги и, шмыгая носом, сделала несколько шагов в сторону — туда, где у небольшого костерка, на куске порванного одеяла, клубком свернулась Ани. Девочка спала.
Марна не попыталась задержать Дезире. Проводила её взглядом, с силой закусила губу. За собственную резкость было стыдно, но извиняться женщина не собиралась. Она не могла позволить жалеть себя, не могла позволить думать о себе, как о слабой и сломленной. Любой ценой — даже если для этого придётся превратиться в стерву.
Первая ночь вне стен завода была самой трудной. Несмотря на физическую и моральную усталость — сон мало к кому шёл. Люди словно перегорели. Перешли ту грань, за которой разум, находясь в возбуждённом состоянии, уже не способен отключиться. Снова и снова прокручивались в головах перипетии минувшего дня, снова и снова строились предположения и версии.
Однако больную тему вслух старались не затрагивать. Говорили о чём угодно, только не о смерти. Кое-как получалось отвлечься от тяжёлых мыслей. Пусть даже ненадолго, пусть это больше походило на бегство от действительности. Люди хотели немного уверенности в завтрашнем дне.
К огромной радости выживших, во время взрыва уцелели некоторые весьма важные в плане выживания вещи. Посланная на разведку к заводу группа вернулась не с пустыми руками. Многое из того, что они принесли, выбросило взрывной волной.
Так — набралось изрядное количество съестных припасов. В основном это было хранившееся в холодильниках мясо, консервы и концентраты. Бедные агрегаты вырвало из установочных гнёзд и порядком покорёженными выбросило через окно. Однако, функции по сохранности продуктов они выполнили. Если консервы и мясо имели немалый вес, то концентраты идеально подходили для длительных путешествий. Они представляли собой универсальные порции, которые активно использовались во время войны и в небольших количествах изготавливались по сей день. Белково-углеводные и витаминно-минеральные комплексы, способные долгое время поддерживать солдата в прекрасной боевой форме. В них почти не было натуральных составляющих, но заменители пищи уже давно ни для кого не являлись чем-то особенным. Концентраты рассматривались, как неприкосновенный запас. А потому хранились бережно и расходовались экономно.
С водой были некоторые проблемы. Её брали в небольшом озерце, ранее служившем декоративной частью парка. Давно нечищеное, оно сильно заросло, а после взрыва попало под облако пепла. Намокнув, серые хлопья превратили и без того не самый чистый водоём в грязную лужу. Поэтому воду приходилось фильтровать, используя для этого в несколько раз сложенные куски чистых тряпок.
Помимо еды было найдено немного одежды — большей частью прожжённой, но вполне пригодной для носки. К сожалению, в огне пропало почти всё оружие, а что ещё хуже — боеприпасы. Оставалось лишь то, с чем люди успевали покинуть завод. И если стволов хватало на всех выживших, то с патронами дела обстояли из рук вон плохо.
Относительно повезло лишь Гракху. Специально для него была принесена целая россыпь подшипников. Зарккан принял их почти с трепетом. Десяток плазменных выстрелов — это хорошо, но мало. А металлические шарики «Плевок» вполне мог использовать вместо пуль. Эффективно в плане расходования заряда аккумулятора. Встроенные в приклад солнечные батареи позволяли оружию подзаряжаться в течение дня, однако это не могло обеспечить энергозатратное ведение огня.
Вереница людей медленно отдалялась от выгоревшего завода. Завода, успевшего стать родным домом и так внезапно погибшего, похоронив в своих стенах большую часть общины.
Предыдущий день большей частью посвятили похоронам. Последние почести были скоротечны, без громких, пафосных слов. Ани оставили под присмотром Хилки. Девочка на удивление быстро привыкла к старику, прониклась к нему доверием. У Дезире поначалу возникали сомнения: как уговорить ребёнка покинуть завод без родителей? Девушка боялась расспросов, боялась, что придётся врать. Хилки оказался её спасением. Он словно был послан свыше — чудаковатый, но легко ладящий с детьми.
Никто из тех, кто подвергся нападению многоножек, не выжил. Никто, кроме Кэра. Как и предполагала Дезире, эрсати уже утром пришёл в себя и смог самостоятельно передвигаться. Да, он всё ещё был слаб, но выздоровление шло так быстро, что не было сомнений — ещё пару дней и от встречи с многоножками не останется и следа. К сожалению, чудодейственного средства у него больше не было.
Несколько человек мучились с ожогами. Двое — сильными. Надежда на их выздоровление еле теплилась. Наложенные повязки промокали уже спустя несколько минут, становясь алыми. Марна истратила почти весь антибиотик, но лишь большая удача помогла бы избежать заражения крови.
На этом фоне несколько переломов, лёгких ожогов и рассечений не выглядели чем-то страшным.
С собой забрали всё ценное, что удалось спасти. В основном это было оружие, боеприпасы, еда. Бытовые мелочи, инструменты и одежда оказались почти полностью уничтожены. По поводу инструментов особенного горевал Гракх. Потеря орудий труда для зарккана по своей значимости приравнивается к потере родственника. От окончательного траура спасало то, что на праздник он явился со своим универсальным инструментом в кармане. А значит — не чувствовал себя совсем без рук.
Люди уходили, понуро опустив головы. Впереди лежали неизведанные земли. Что они готовили незваным гостям — не знал никто. О надежде на лучшее говорить не приходилось. Ни примерной схемы, ни, тем более, карт — у них не было. Марна долго сомневалась, как ей поступить. Можно было плюнуть на предостережения Дезире и остановиться в институте. Но отчего-то Закэри отмёл этот вариант, только узнав о нём. Каким же далёким казался сейчас день возвращения экспедиции. Далёким настолько, что уже начал обращаться сказочным сном. Марна привыкла доверять решениям старост