Утвердительный кивок.
— Ну, давай…
Эрик скользнул в лаз, сразу опустился на карачки. Он передвигался, низко пригнувшись к мостовым плитам, почти полз, опираясь на руки и на ноги. Неведомо сколько лет простоявшее нагромождение из металла и бетона теперь представлялось ему хрупким и ненадёжным, словно могло развалиться под малейшим дуновением ветра. Но с годами усвоенное знание: «Ближнего нельзя бросать в беде» — напоминало о себе, не позволяя страху взять верх.
До места, где они расстались с Абелем и Ирландцем, он добрался без происшествий. Пыль почти осела, более не препятствуя видимости. Уже первый брошенный на место недавней трагедии взгляд принёс неутешительное знание: путь назад отрезан. Его преграждали бетонные балки. Их поверхность была испещрена странными не то ходами, не то червоточинами. Эрик сощурился. Проникающий сюда свет был тусклый и не позволял рассмотреть деталей. Но одно паренёк уяснил с полной уверенностью. Ни Абеля, ни Ирландца на противоположной стороне завала не было…
— И какие у кого будут мысли, господа? — спросил Кэр.
Путники сидели у моста, не решившись далеко от него отходить. Перед ними раскинулась запруженная порядком проржавевшими машинами площадь. По всей видимости, местные жители пытались покинуть город, но безрезультатно. Вдоль канала влево и вправо убегали широкие проспекты. Сколько хватало глаз — все они были заполнены машинами. Кое-где виднелись проплешины от взрывов, вокруг которых автомобили громоздились искорёженными, бесформенными кучами металла.
Чтобы объясниться, Эрику понадобилось немало времени, а всем остальным — немало терпения. Теперь шёл совет.
— Чтоб я облез! Почему мне кажется, что нас кинули? — Гракх неторопливо очищал от пыли валяющийся у него под ногами знак с числом «50». Число было изображено на белом фоне, который окаймлял красный круг.
— А смысл? — задумчиво произнёс Кэр. — Уговаривать присоединиться к ним, чтобы потом завести чёрт знает куда и бросить? Я что-то не понимаю.
— А на что это похоже, по-твоему?
— Эрик, ты хорошо смотрел? Может быть, их просто завалило?
— Х-х-хор-р-рошо. К-к-крови нет д-д-даже.
— Успели выбраться на ту сторону? — предположил Кларк.
— Вполне возможно, — кивнул Кэр. — Но опять же — зачем?
— Знали про обвал, — стоял на своём Гракх.
— Возвращаемся к началу — зачем было нас сюда вести?
— А запах-то сильнее стал, — как бы невзначай сказал Кларк. — Не заметили?
— Да, я тоже обратил внимание, — кивнул эрсати. — И вроде от канала дальше…
— Я думаю что всё же надо попытаться пробиться обратно, — поднялся на ноги Гракх. — Сидеть и гадать мы можем долго. Я постараюсь разрезать балки, пока ещё не стемнело.
— Лучше в обход, — покачал головой Кэр. — Не должны заблудиться. Я план смотрел и помню. Идти дольше, зато безопасно.
— Уверен в безопасности?
— По сравнению с тем, что тебя ждёт под этой грудой, — да.
— Я польщён, — хмыкнул Гракх. — Чтоб я сдох! Эрсати позаботился о зарккане. Надо это где-то отметить красным цветом.
— Отметь, отметь…
— Эй, а разве так должно быть? — позвал Кларк. Он отошёл в сторону, где что-то пристально рассматривал.
На земле лежала целая россыпь гильз.
— Ого, — лицо Кэра вытянулось. Он взял одну из гильз, поднёс к носу. — А стреляли-то недавно.
— Ты её ещё погрызи. С чего взял, что недавно? — спросил Гракх.
— Чувство у меня такое. Смотри — чистые, даже грязью не прибиты, а сколько дождей было?
— Зато есть следы, — Кларк указал на чёткий отпечаток рифлёной подошвы.
— Безопасное место — они говорили… — недобро произнёс Гракх, всматриваясь в остовы машин. — А почему в них никого нет?
— Все ушли на фронт, — произнёс старинную фразу Кэр. — Меня больше интересует — кто стрелял, в кого и где они все?
— Следов крови нет, — заметил Кларк.
— Ну, что? Тогда осмотримся? — предложил эрсати.
Всё происходящее стремительно катилось под откос. Кэру не удавалось точно для себя понять: что же ему не нравится. События по отдельности: и исчезновение проводников, и найденные гильзы — можно было как-то объяснить. Однако в целом складывалась крайне неприятная картина. А самое поганое — что-то в ней было упущено.
— Что вы здесь кричали? — без обиняков спросила Хедда.
— Да так, не сошлись по кое-каким соображениям.
— Ничего серьёзного?
— Ничего.
С тех пор как ушла Марна, прошло не менее часа. По крайней мере, именно так казалось Дезире. Хедда всё это время молчала, но, видимо, и её терпению пришёл конец.
— Что она так долго?
Женщина уже минут десять расхаживала по небольшой комнатке, чем действовала Дезире на нервы.
— Да иди, чего мучаешься? — сказала девушка, всей душой надеясь, что Хедда последует её совету.
— Как-нибудь без твоих одолжений обойдусь, — ответила та и, судя по звуку, присела на край стола.
— Как знаешь.
Дезире чувствовала себя словно арестант на допросе. Не хватало разве что наручников и парочки синяков за несговорчивость. Но, памятуя настроение Марны, ни за тем, ни за другим дело не встанет. Сомнений в этом не было.
За неплотно прикрытой дверью послышались шаги. Девушка насторожилась. Подошли явно двое, но почему-то не спешили входить в комнату. Остановились, начали шептаться. Как Дезире ни прислушивалась, понять ничего не смогла.
«Наверное, Марна о чём-то просит местных, — подумала она. — И наверняка это касается меня».
Девушка вздохнула, обругав себя за излишнюю откровенность. И зачем только разболтала? Могла бы тихо и незаметно всё сделать сама. Нет же, выложила. Теперь поздно пенять: позор и огласка, скорее всего, гарантированы. Оставалось надеяться на то, что Марна прежде всего предпримет ещё одну попытку её урезонить.
«Надо быть сговорчивее. Пусть думает, что я уступила и одумалась».
Дверь открылась, из проёма потянула прохладой.
— Вы кто такие? Где Марна? — спросила Хедда.
Дезире тоже ждала ответа, но вместо него услышала сначала звук удара, потом невнятный возглас, а затем шум падающего на пол тела. Она вскочила на ноги, отпрянула. Спина тут же коснулась гладкой поверхности стены и словно приклеилась к ней. Сердце бешено колотилось. Ещё недавно спокойно рассуждавшая о собственной смерти, теперь девушка испытывала жуткий страх.
— И вправду слепая… — послышался незнакомый мужской голос. — Ну-ка запри дверь и найди тряпку.
— Где же я её найду?
— Да вон хоть у этой кобылы оторви рукав, идиот!
Послышался треск рвущейся ткани.
Дезире медленно, стараясь слиться со стеной, отходила в сторону. Ощущение собственной беспомощности сводило с ума.
— Ты же будешь тихо себя вести, правда, малышка? — голос звучал совсем рядом, почти над самым ухом.
Дезире дёрнулась, но сильные руки тут же схватили её, повалили на стол. Она попыталась закричать, но в рот тут же сунули грубый кусок ткани. Стало тяжело дышать. Попытки сопротивляться пресекались безжалостно. Дезире чувствовала, как из носа течёт кровь, как звенит в голове, но всё это было неважно. Над ней кто-то пыхтел, старательно срывая с неё одежду.
— Что здесь происходит?! — слова доносились словно издалека — приглушённые, тягучие.
Пыхтение враз стихло, давление ослабло.
— Твою мать, ты не запер дверь?! — разочарованный возглас.
— Я… я забыл… прости. Отвлёкся на тряпку…
— Идиот!
— Клейс, я так и знал, что ты выкинешь нечто подобное! — снова говорил тот, чьё появление остановило насильников. — Этот раз последний. Уверяю тебя, староста узнает всё немедленно. А ну, выматывайся отсюда!
— Но…
— Вон! И шакала своего забери. Молись кому хочешь, если в кого-то действительно веришь, чтобы отвели от тебя встречу с… Была б моя воля — скормил бы тебя вместе со всеми. Ты обуза!
— Мы же пошутить хотели…
— Объяснишь это старосте. И лучше, чтобы объяснение было убедительным, а не таким вонючим дерьмом! Разговор закончен!
Послышались торопливо удаляющиеся шаги. Дезире соскочила со стола, сжала кулачки, приготовившись защищаться не на жизнь, а на смерть. Доверия к местным больше не было.
— Что с Хеддой? — шёпотом спросила она.
— Жива, — последовал ответ. — Без сознания, но жива. Извини, что всё так получилось. Мне очень жаль.
— Без сознания? Но почему? Зачем?
Еле слышимый смешок.
— Нам надо выживать, понимаешь. Мы не бандиты, не кучка подонков. Мы просто хотим выжить. Не наша вина, что всё так получилось.
— Я не понимаю…
— Это ничего.
Неведомый собеседник сделал шаг. Он не таился, не пытался двигаться бесшумно. В таком поведении чувствовалась уверенность в своих силах и даже насмешка. Дезире внутренне сжалась, готовясь дать отпор. Но этому не суждено было свершиться. Висок взорвался болью, ноги сами собой подогнулись, сознание погасло.
— А почему его так странно зовут? — Ани осторожно гладила лежащего у неё на коленях хорька.
Хилки замер возле большого трактора, который за годы простоя успел глубоко врасти в землю. В кабине без стёкол обосновался побег берёзы. Судя по всему, нанесённой туда ветром почвы вполне хватило, чтобы дерево пустило корни и поднялось. На гусенице трактора сидела большая ярко-синяя стрекоза. Старик заворожённо следил за ней, не слыша ничего вокруг.
Они отошли от общины, спрятались за приземистым зданием без крыши. Кругом стояли и лежали бочки. Большинство из них были пусты, но встречались заполненные под завязку чем-то тягучим, неприятно пахнущим. Кроме трактора, здесь была и другая техника. Но вся она представляла собой скорбное зрелище: облупившаяся краска, изъеденные ржавчиной кузова и агрегаты. Но эти некогда мощные и полезные машины нисколько не волновали маленькую девочку и тщедушного старика.
Хилки по своей натуре стремился к уединению, а Ани увязалась за ним, не желая сидеть в душной спальне и ждать, пока освободится Дезире.