— Кричал, чтоб ты облез! Ты можешь говорить и руками работать?
— На раз-два, — сказал Кэр, хватая столб с одной стороны. — Р-а-а-з…
Кусок металла не сдвинулся с места.
— Нужен рычаг, — опускаясь на корточки, сообщил эрсати. — Извини, но иначе никак. Подождёшь, пока поищу?
— Нет! Пойду гулять! — морщась, ответил Гракх.
— Ну, мало ли…
Кэр осмотрелся. Несмотря на царящий вокруг беспорядок, ничего подходящего, что можно было бы использовать в качестве рычага, он не увидел. Улица превратилась в перепаханное поле, но его урожай не радовал.
— Помогу, — послышался знакомый рычащий голос.
Кэр резко обернулся, вскинул пистолет. Он уже догадался, кто стал причиной взрыва. Гракх, который сумел сохранить своё оружие, тоже насторожился, поднял «Плевок».
— Не стрелять, не сделаю плохо. Выхожу.
— Ждём с нетерпением! — крикнул в ответ зарккан.
Из-за баррикады раздался металлический лязг, скрежет, а потом над верхними крышами автомобилей показалась голова: круглая, заметно крупнее человеческой, абсолютно лысая. Лицо лишь отдалённо походило на человеческое: пара глаз и ушей, нос, рот… Но совершенно иные пропорции. Словно бы неведомый творец во время создания очередного своего творения был пьян или попросту решил пошутить.
— Откуда здесь взяться вурсту?! — ошарашенно проронил Гракх. — Клянусь станками родительских цехов, если этот город не наполнен сюрпризами!
Между тем, существо перемахнуло через баррикаду и, не тратя времени на разговоры, направилось к зарккану. Выглядел незнакомец очень внушительно. Не менее двух с половиной метров роста, широкие плечи, коричневая кожа, под которой перекатывались бугры мышц. Руки, начиная от ладоней и до плеч, покрывал витиеватый узор из шрамов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: нанесены они давно и умышленно. Одеждой незнакомцу служило нечто вроде тонкого костюма, а вернее — скафандра без рукавов. Из плотной чёрной ткани, с множеством карманов и широким поясом, на котором болталось четыре гранаты и широкий нож, походивший на вытянутый лист крапивы. На ногах высокие — до колен — сапоги.
Гракх следил за вурстом настороженно, не опуская «Плевка».
Четырёхпалые руки ухватились за кусок столба и с лёгкостью отбросили его в сторону, словно он был сделан из бумаги.
Зарккан вздохнул с облегчением, пошевелил ногами.
— Вроде бы переломов нет, — сказал он и попытался встать. Ноги отозвались резкой болью. — Ох… а может, и есть…
— Надо идти, — протянул руку вурст. — Опасно.
— Кто ты такой и что здесь делаешь? — спросил Кэр.
— Объясню позже. Надо идти. Опасно.
— Он прав, Кэр, — сказал Гракх. — Как думаешь, надолго эти твари нас покинули?
Эрсати хмыкнул, убрал пистолет в кобуру.
Дезире несколько раз проваливалась в беспокойный сон. Даже не сон — забытьё, в котором её вновь мучили кошмары. На этот раз не было чётких картин, всё представлялось тягучими образами. Они заполняли сознание, заполняли окружающий мир. Безудержное буйство красок, от которого кружилась голова, сменялось спокойными пастельными тонами, которые, в свою очередь, набухали алым, начинали кровоточить. И тогда кровь заливала всё вокруг. Она попадала на кожу и жгла, словно была раскалённым металлом. Дезире корчилась и стонала, но кровь прожигала насквозь, затрагивала не только тело, но и сущность куда более тонкую. Девушка знала, что спит, но не могла проснуться, не могла вынырнуть из цепких объятий алого кипящего пекла.
Из очередного забытья её вырвал громкий, разрывающий барабанные перепонки скрежет. Дезире вздрогнула, ударилась головой о стену.
— А ты забавная, — услышала она мелодичный голос, который успела возненавидеть. — Что, кошмары замучили?
Дезире не ответила.
— Кошмары мучат тех, у кого нечиста совесть. Судя по тому, как они неравнодушны к тебе, твоя совесть мечется, как в клетке, — лёгкий смешок. — Что так вытянулось лицо? Прямо в точку?
Дезире хотела провалиться сквозь землю, сгореть от стыда, исчезнуть… Да, её совесть действительно была нечиста. Ещё как нечиста. Но девушка могла поклясться, что кошмары приходят не из-за случившегося на заводе. Усталость, страх, переживания за судьбы дорогих ей людей… всё, что угодно, но только не завод. Его она постаралась похоронить глубоко внутри себя, иначе чувствовала: от посыпания головы пеплом и самобичевания до сумасшествия — один шаг. Короткий шаг!
Потянуло прохладой. Девушка глубоко вздохнула. Свежий воздух казался сладким по сравнению с той затхлостью, что висела в камере. Так же сильно, как дышать, хотелось пить, но просить о чём-то своих мучителей Дезире не собиралась. Она потеряла счёт времени, но отчего-то казалось, что на улице уже или вечер или ночь.
О пол что-то звякнуло.
— Рекомендую поесть, — послышался мужской голос. — Рогатая, это, прежде всего, касается тебя. Другого шанса не будет.
— А ты не поможешь мне? — елейным голосом попросила Йарика. — Сам видишь, я в цепях. Мне даже не дотянуться до этих мисок.
— Захочешь — дотянешься, — усмехнулся незнакомец. — Староста всех предупредил, какой ты можешь быть стервой. И не мечтай, что кто-то подойдёт к тебе.
— Только не говори мне, что боишься хрупкой девушки. Или ты только с виду мужчина? А по малой нужде ходишь сидя…
— Заткнись! Не надейся, что сможешь вывести меня из себя.
— Скучный ты, — вздохнула Йарика. — Забирай свои помои, мы не будем есть.
Дезире, которая слушала перепалку вполуха, встрепенулась. Есть она не хотела, но вот пить… И вообще, с какой стати эта девица взялась решать за них двоих? Девушка открыла рот, чтобы высказаться, однако было уже поздно. Мужчина, видимо, не посчитал нужным дождаться её ответа. Судя по шуму, он решил забрать то, что принёс.
— Нет! — заставила себя выкрикнуть Дезире. — Оставьте!
Шум прекратился буквально на мгновение. Наверное, мужчина отвлёкся на неожиданный выкрик. А затем раздался звон цепей и тут же за ним хрип. Этот звук был ей знаком. Более того, она почувствовала, как на неё падают тёплые капли, словно в камере что-то распыляли.
— Сука… — прохрипел мужчина и, судя по звуку, упал на колени.
Снаружи послышались взволнованные голоса.
— Что там!
— Вот зараза…
— Кажется, она завалила Криса.
— Что?!
— Сам посмотри! Только осторожно.
— Эй, не двигаться! Даже не дышать, суки!
Дезире на всякий случай замерла.
— Я что сказал?! Убери от него руки! Убрать руки! Пристрелю! Так, теперь назад. Я сказал: назад! К стене! Мордой в пол!
В голосе кричащего слышались панические нотки. Дезире знала, что в таком состоянии люди способны на всё, что угодно. Она сжалась в комок, каждое мгновение ожидая выстрела или удара.
— Не подходи к ней! Вытащи Криса — и всё. Я держу её на мушке.
— Но…
— Завтра с ними разберутся. Крис сам виноват. Староста не зря предупреждал.
— Твою мать, её же обыскивали! Чем она его?
— Вытаскивай! Языком потом будешь. Вроде ногой задела…
Дезире услышала плохо сдерживаемые ругательства и шорох оттаскиваемого тела. Что-то бренчало, что-то скрежетало по полу.
— Не поднимать морду!
— Надо бы её отделать!
— Себе дороже выйдет. Что действительно надо было сделать, так сразу её пристрелить. Тоже мне — деликатес! Тогда троих голыми руками, теперь Крис. Сколько ещё будет?
— Нисколько. Завтра избавимся. Но на будущее знать будем.
— Смотри — как бритвой…
— Вот гадина! Правду говорил староста — они умеют только убивать. Уже подыхать пора, а она всё не успокоится.
— Ладно, давай закрывать, пока ещё что-нибудь не случилось.
Вновь послышался скрежет, и приток свежего воздуха оборвался.
Дезире сидела, боясь шелохнуться. Ей казалось, что всё вокруг залито кровью и стоит сделать хоть движение, как она непременно вляпается в склизкую лужу.
— А ты молодец, — услышала она голос Йарики.
— Почему? — свой собственный голос казался мышиным писком.
— Я всё думала, как заставить его отвлечься, а то пялился на меня. Ты вовремя подгадала с вопросом.
— Я не спрашивала, а просила.
— Какая разница? Ещё одним меньше.
— Я пить хочу.
Признаваться в своей слабости было стыдно. Тем более после того, как только что рядом умер человек. Пусть даже бандит.
— Пить? — рассмеялась шивера. — Тут целая лужа.
Дезире передёрнуло.
— Здесь есть вода? — почти умоляюще спросила она, зная, каким будет ответ.
— Конечно! Только немного солоноватая и чуть более густая.
— Нет, спасибо…
— А зря. Странно, что ты всё ещё не избавилась от брезгливости. Мы не в тех условиях, чтобы выбирать. Хочешь бороться — имей на то силы. Используй всё, что можно и не оборачивайся. Если этого не сделаешь ты — сделает противник. И уж будь уверена, он не станет маяться муками совести или воротить нос от вида крови. Будь сильна! Слабость наказуема.
— Прости, но не всем быть сильными. Я химик — не солдат. Я не привыкла убивать. И… я не хочу убивать. Хочу заниматься тем, что мне нравится, что умею делать. Чтобы вокруг не умирали дорогие мне люди, чтобы…
Девушка больше не могла говорить. Её душили слёзы.
— Так или иначе, но завтра всё кончится. У тебя ещё есть время обдумать мои слова…
Они сидели в подвале. Широкая металлическая дверь была закрыта наглухо и заблокирована с внутренней стороны. Закреплённый на массивной металлической раме фонарь тускло освещал помещение: выложенные кирпичом стены, плесень и сырость, кучи какого-то полусгнившего мусора и останки деревянной мебели.
— Пивной бар! — осматриваясь, заключил Кэр.
— А как думаешь, могло… — глаза Гракха загорелись.
— Нет, вряд ли. Если только их погреб до сих пор наглухо задраен, в чём я сильно сомневаюсь.
— Чтоб сдох! Хоть бы глоток.
Зарккан передвигался самостоятельно, но медленно, сильно припадая на одну ногу.
— Ты сидел здесь, когда услышал стрельбу? — спросил Кэр.