Отчасти мне повезло.
Спальня над Гамовым превратилась в лежбище мажоров. Когда я аккуратно просочился туда сквозь стену, меня вообще никто не заметил. Потому, наверное, что у живых трупов проблемы со зрением. На кровати валялись три обнажённых тела, ещё одно упало на ковёр. В кресле мирно дремал чувак с пустым стаканом в руке. Балконная дверь была распахнута настежь, ветер трепал штору. Слышались женские стоны — кого-то нахлобучивали у ажурных перил.
Переступив через распростёртого на полу длинноволосого ушлёпка, я бесшумно приблизился к постели. Стоны отвлекали, но не сильно.
Сквозь кровать с голыми телами, слоёный пирог пола и протянутые под паркетом каббалистические цепочки я увидел спящего Арнольда. Гамов раскинулся звездой, широко разведя руки. Мои глаза уже полностью адаптировались к темноте помещения. И верхнего, и нижнего.
Одно из трёх тел на кровати замычало.
На меня обрушились запахи дорогого алкоголя, табака и непонятной хрени… Приторно-сладкой хрени… Лучше не думать о природе этих ароматов.
Сделав ещё два шага, я остановился у изголовья кровати.
Если бы сейчас кто-то из малолеток, явно детишек клановых аристо, проснулся… он бы ничего не увидел. Мимикрия позволяла мне полностью сливаться с окружающим пространством. Даже резкое включение света не позволило бы навалившимся в хлам идиотам сориентироваться и понять, что рядом кто-то есть. Не все из присутствующих были одарёнными. Например, та девушка, которую сейчас драли на балконе, — нет.
В моей руке появился метательный нож.
Резкий бросок.
Нож проходит сквозь мерно вздымающийся сосок девки с длинными чёрными волосами, матрас, кровать и все перекрытия, после чего ныряет в глазницу Гамова. Хруста и сопутствующего хлюпанья я не слышу. Даже мой совершенный слух не улавливает из-за грёбаной каббалистики. Клинок у меня тяжёлый, хорошо заточенный. Рука натренированная.
Гамов дёргается, но ничего не успевает сделать.
Даже вскрикнуть.
Хрипит, скребёт пальцами по простыне, заливает чёрной кровью подушку. Всё это просматривается смутно, но просматривается. Бросок настолько удачный, что я вогнал лезвие прямо в мозг.
Жду пять минут.
Именно столько времени обычно требуется человеку, чтобы умереть, если повреждён мозг. С балкона раздаётся особо громкий вскрик — девушка достигла оргазма.
Пора.
Я спокойно проваливаюсь вниз, чтобы приземлиться на корточки рядом с кроватью Гамова. Фокус в том, чтобы сделать это максимально бесшумно. Люблю ковролин. Теперь остаётся лишь прощупать пульс, но это, скорее, старая привычка. После смерти одарённого вокруг него перестаёт циркулировать ки. Раньше я об этом не задумывался, а зря. Безотказный маркер.
Так вот, если одарённый активирует технику, вокруг него образуется целая воронка силы. Если он просто живёт (ходит, ест, тренируется в додзё) — это обычное уплотнение, но и его может почувствовать высокоранговый обладатель Дара. Когда ты спишь, энергия ки тоже потребляется, это сродни медитации. А вот смерть всё обрывает.
Гамов перестал быть точкой концентрации потоков.
А значит, мне его трогать не обязательно.
Мертвее не бывает.
Выдернув нож из глазницы, я убрал его в заранее подготовленный пластиковый пакет. Сунул за пазуху. И дело не в том, что нужно избавиться от орудия убийства. Полиция в этом мире меня не волнует от слова «совсем». Я не хочу, чтобы с клинком взаимодействовали ясновидцы. Даже с учётом того, что работаю в перчатках.
Новый провал.
Я покидаю княжеские апартаменты, оставив за спиной остывающий труп последнего из старейшего Рода Гамовых. Не знаю, кто там унаследует его титулы и имущество, да мне и плевать. Хоть бедный родственник из Урюпинска. Арнольд посмел играть на моём поле, подстраивать смертельные ловушки и создавать проблемы. Умереть — это всё, что ему оставалось.
Конечно, я мог бы его сбросить в подвал — и дело с концом. Но очень уж не хочется напрямую выводить на себя Волконских. Прирезать дегенерата мог убийца из любого тайного ордена. Попробуй связать этого жмурика со мной… А вот падение сквозь проницаемые переборки — это уже почерк.
Шестнадцатый этаж встретил меня простеньким люксом. В темноте не скажешь, что тут всё дорого-богато, и каждая статуэтка выстроена по фэн-шую с точностью до сантиметра. Номер пустует. Это я выяснил заранее, ещё вчера. Проекция Феди добралась до регистрационной книги, так что инфа сотка.
Просочившись сквозь стену, я оказался в тихом коридоре, по которому неспешно прогуливался охранник. Меня он, естественно, не заметил. Я прошёл сквозь громилу, врубив проницаемость, и двинулся по направлению к служебному лифту. Камера на потолке даже не развернулась в мою сторону, хотя была предназначена для кругового обзора.
Задержавшись на пару секунд, я посмотрел вверх.
Охранники в сьюте Гамова вели себя как обычно. Никто не бегал, не суетился, не переворачивал вверх дном помещения. Для этих ребят хозяин продолжал спать.
Я не спешил.
Спустившись на лифте до пятого этажа, переместился к лестничной площадке и остаток пути проделал пешком. Шёл очень тихо, как я умею. За мной столь же неспешно топал один из эсбэшников «Кедра». А вы как думали? Лестницы тоже патрулируются. Этот тип шагал с самой верхушки, он видел пентхаус. Охранник имел вид скучающего, но готового к любым неожиданностям бойца. Я не сомневался, что этот тип — сильный рукопашник.
Лестница не заканчивалась в холле.
Можно было спуститься ниже и попасть на подземную парковку. Вот именно туда я и направился. А всё почему? Да потому, что решил опробовать свою новую тактику — раздельные точки входа-выхода. Начал я с трансформаторной будки, а закончу эту историю на паркинге.
Пока шёл по гулкой бетонной утробе, среди массивных колонн и забитых машинами парковочных мест, чуть не наткнулся на очередного охранника. Пришлось залезть в колонну и пропустить этого товарища мимо. Охранник был полусонный и не особо смотрел по сторонам.
Тачки вокруг были дорогие.
Элитные.
Много раритетных, кастомных, но доминировали внедорожники.
Шаги охранника стихли вдалеке, и я направился дальше. Почти добрался до противоположной стены этого бесконечного склепа, но заприметил новых персонажей. Компания в балахонах с надвинутыми на лица капюшонами вытаскивала из чёрного микроавтобуса гроб. Хотя…
При ближайшем рассмотрении, это оказался не гроб, а продолговатый контейнер из неведомого материала. То ли камень, то ли графит, всё покрыто резьбой, крышка выпуклая. Сектанты, или кто они там, нажали пару выступов, и саркофаг застыл в полуметре от пола. Двое чудиков стали толкать его перед собой к грузовому лифту. Ещё четверо обеспечивали сопровождение. Оружия я при них не заметил, но энергия так и бурлила, захлёстывая окрестности.
Балахоны уверенно прошли мимо меня и скрылись за массивной колонной.
Через пару минут звякнула прибывшая лифтовая кабина.
Это что такое было сейчас?
Дождавшись, когда чудики уедут на свой этаж, я завернул за угол, подошёл к неприметной ржавой двери с черепом и молнией в треугольнике, дёрнул за ручку и покинул Никополь.
Хочется верить, надолго.
Глава 18
Я подтягивался в зале на турнике, краем глаза посматривая в телевизор. По моей просьбе Бродяга создавал экраны в тех уголках дома, где находился я, если транслировались выпуски новостей. После этого временные зомбоящики прекращали существовать. Очень удобно. Тем более человеку, не успевающему читать газеты.
— Недавно присоединившийся к Дому Волка Арнольд Гамов, глава одного из старейших Родов юга России, был найден мёртвым в никопольской гостинице «Кедр», — сообщил подтянутый диктор в чёрном костюме. — Преступление было совершено ночью. Неизвестно, чьих это рук дело, и кто организатор. Полиция, как всегда, не допущена к расследованию. По словам пресс-секретаря Волконских, этим вопросом займётся клановая служба безопасности, в которой работают опытные ясновидцы. Род Гамовых считался одним из богатейших в Восточной Европе и даже после утраты своих активов и недвижимости в Фазисе мог похвастаться солидными капиталами. Нам не удалось связаться с представителями Рода — похоже, молодой князь был последним живым представителем главной ветви. Кто унаследует столь внушительное состояние — загадка. А я напомню, что отец Арнольда отрёкся от своей фамилии, поскольку возглавил СБ Дома Эфы на юге России, но после загадочной смерти этого человека все права перешли к его сыну. Мы будем следить за дальнейшим развитием событий…
Спрыгнув на пол, я двинулся к боксёрскому мешку.
Никаких перчаток.
Только хардкор.
Пока я колотил мешок, на память пришли кое-какие факты из Кодекса Эфы. Да, мне приходилось изучать этот документ в гимназии. Так вот, все руководители клановой СБ отрекались от своего Рода и титулов — до тех пор, пока занимали выделенную должность. Не уверен, что в других кланах действует это правило, но у Трубецких действует. Обходится этот пункт легко и просто — нужно назначить преемника или временного главу Рода, сложив с себя все полномочия. И да, вам может показаться странным такой обмен. Зачем служить лидеру клана верой и правдой, если ты управляешь герцогским или княжеским Родом? И вот здесь ответ не столь очевиден. Как правило, начальник СБ работает пять или десять лет, затем подаёт в отставку и…
Выясняется, что его Род сильно разбогател, прибавил в активах, влиянии и силе.
А всё почему?
Да потому, что главное в нашем несовершенном мире — это информация. И начальник СБ получает доступ к обширному фронту информации — финансовой, политической, международной. Появляются новые связи, компроматы, влияние. Не важно, что ты отрёкся от Рода — ты продолжаешь крутить его мельницу теми или иными «косвенными» решениями. Действием или бездействием в нужный момент. Своевременными подгонами — акции, сделки, чьи-то потребности.
Так вот, Руслан Гамов поступил грамотно — переложил бремя ответственности за Род на своего младшего брата, дядю Арнольда, а сам занялся расширением сферы влияния. Проблема в том, что Руслан совершил череду ошибок, каждая из которых вела его семью к катастрофе. Связался с заговорщиками, принял участие в намечающемся перевороте, да ещё и бросил вызов мне. Дядя Арнольда продолжил косячить, что привело почти к полному истреблению главной ветви. Теперь и Арнольд в лучшем мире.