— Разве он дядя? Молодой же совсем! Он аристократ? Ты на него работаешь?
Обычный ребёнок засыпал мать обычными вопросами. Я больше не чувствовал этот барьер, разделявший нас в момент собеседования.
— Сергей носит титул барона, — объяснила ясновидящая. Даже во сне мне казалось, что у неё наворачиваются слёзы на глаза. Только это были слёзы радости. — Да, я на него работаю. Точнее, служу его Роду.
— А как это? — заинтересовалась Марта. — Служить Роду?
— Помогать отбиваться от врагов, — улыбнулась ясновидящая. — Я наблюдаю за небом и за дорогой. Помнишь ту штуку, что я показывала?
— Радар, — ответила девочка.
— Правильно. Чтобы на нас никто не напал, я слежу за радаром.
— Круто! — девочка отстранилась от матери. — А мы сейчас во сне, да? Можете мне приснить самокат? Или велосипед?
— Хоть дирижабль, сестрёнка! — раздался весёлый голос Ярика. — Держи.
Рядом с нами возник трёхколёсный велосипед, аккурат по росту Марты. Девочка с сомнением уставилась на это изделие.
— Я могу кататься на двухколёсном.
— На, — Ярик щёлкнул пальцами.
Велосипед снова преобразился, изменив конструкцию. Не удержавшись в воздухе, повалился в траву. Марта радостно взвизгнула, подбежала к новой игрушке и напрочь забыла о нашем существовании.
— И она теперь ясновидящая? — я перевёл взгляд на Илону. — Как ты?
Женщина радостно кивнула.
Я повернулся к Ярику:
— Ты хоть не сильно её… пугал?
— Не сильно, — заверил хиппи. — Слышал про индивидуальный подход, бро? Это же ребёнок. Монстр под кроватью, бабайка в шкафу… Есть простые триггеры, доступные её пониманию.
— Уговорил, — хлопаю морфиста по плечу. — Джан, выпиши этому товарищу премию.
— А мне? — возмутился Теймурадзе. — Я, между прочим, идею предложил. И диагностику провёл.
— И тебе, — согласился я. Перевёл взгляд на Илону: — Что с моими радарами? Есть замечания?
— Хорошая техника, — подумав, ответила ясновидящая. — У москвичей получше, да и у Старков, но это зависит от блока, а ты его можешь в будущем поменять.
— Лучше скажи, что нам даёт интеграция в систему Эфы.
— Есть плюсы, есть минусы, — уклончиво ответила Илона. — Я могу контактировать с их ясновидцами, осматривать всё приграничье через их радары. Но и они нас используют — это минус. Учти, клановая СБ теперь может видеть взлетающие и выезжающие из ворот объекты. Машины, дирижабли.
— И они это понимают, — добавила Джан.
— Мы им можем воспрепятствовать?
Илона задумалась на пару секунд.
— В теории — да. Если поставим артефакт-блокировщик. Лучше не автоматический, а на ручном управлении. Ну, если вдруг у нас с ними конфликт наметится… А так — лучше сотрудничать. Они ведь тоже имеют право нас заблочить, не забывай.
— Понял.
Бросаю мимолётный взгляд на набережную. В этом сновидении строители куда-то исчезли, а под колёсами велосипеда расстелилась ровная тротуарная плитка. Марта неслась в закат, заливисто хохоча. Вскоре появились другие дети. Мне показалось, или фигурка в цветастом платьице — это Ухтышечка?
— Она счастлива, — прошептала Илона.
— Вот и хорошо, — я вновь ободряюще улыбнулся. — Развлекайтесь. А мне пора.
Джан понимала намёки без слов, и я сразу провалился в мягкие объятия глубокого сна.
Удивительно, но я не ощутил разницу погоды в Мешхеде и Фазисе. Разве что у персов было солнечно, а у нас над горами опять собирались тучи. Что ни говори, а ноябрь на носу. Часть деревьев пожелтела, другие сбросили листья. Да и море, словно предчувствуя зимние шторма, сделалось более мрачным. Наверное, чтобы оправдать своё название.
В Мешхеде — ни облачка.
Я долго смотрел на раскинувшийся внизу город сквозь тёмные линзы очков. Крыша нагрелась, и подошвы лёгких кроссовок ощущали приятное тепло.
На подготовку ушло три дня — больше, чем хотелось бы.
За это время я до смерти измучил Федю. Пацану приходилось утром, вечером и даже в обед, забив на школу, активировать Проектор и наблюдать за целью. Проекция сопровождала агента Батлера чуть ли не в туалет, ездила с ним на машине, стояла в пробках. И вот, настало время пожинать плоды.
Сняв очки, я неторопливо подошёл к своей позиции, где была установлена снайперская винтовка «Сумрак». Улёгся на разложенном спальном мешке. Ноги разведены, грудь приподнята над поверхностью крыши, приклад плотно прижимается к правому плечу. Правая ладонь привычно охватывает пистолетную рукоять.
Остаётся лишь приложиться к окуляру.
С позицией мне повезло — солнце светит в спину и не слепит.
Дистанцию я уже определил, все необходимые поправки учёл. Поскольку выстрел будет производиться с крыши в городских условиях по движущейся цели через стекло, особо выделываться не нужно. То есть, было искушение бить с расстояния в три-четыре километра, но в итоге я остановился на тысяче двухстах метрах. Мне пришлось вычислять угол, прикидывать силу ветра, огибающего здание, влияние гравитации, эффект Магнуса и другие специфические факторы.
Когда вы стреляете под углом к горизонту, поправка должна быть меньше обычной, поскольку в игру вступает абсолютное снижение траектории полёта пули.
Веселее всего дела обстоят с дистанцией. На расстоянии в один километр вы можете рассмотреть столб фонаря или древесный ствол, а вот движения рук и ног шагающего человека — только на семистах метрах. Мой подопечный не шагает, он едет в бронированном автомобиле со скоростью в шестьдесят кэмэ в час. На проспекте формируется пробка, это мне на руку. Тачка будет стоять или продвигаться вперёд с черепашьей прытью. Я специально подбирал точку перед светофором. Так, чтобы видеть перекрёсток со всеми его шестью полосами. В этой локации всегда затор, даже если вы решили выехать с утра пораньше.
А ещё у меня есть суперзрение.
И это тоже пришлось учитывать в поправках.
Не напрягать глаза раньше времени, чтобы цель не показалась слишком близкой и крупной.
Главная проблема любого снайпера — стрельба через стекло. Особенно через наклонное и бронированное. Думаю, эта задача вообще не может быть решена, если вы обычный человек. Иногда стрелки работают в паре: один пробивает стекло, второй поражает цель. Я же намерен бить через крышу, сделав её проницаемой. «Кейтаковским» боеприпасом, над которым поколдовал Матвеич.
Левую ногу слегка откидываю в сторону.
Это мой стабилизатор.
В голове звучит голос Ольги:
Мы едем. Сто метров до светофора.
Бродяга сейчас в противоположной части города, в каких-то жутковатых глиняных трущобах. Проекция сидит в комфортном и навороченном для своего времени «мерседесе», а Ольга выполняет роль диспетчера. Через несколько минут по нашему замыслу Федя выключит Проектор. Чтобы не видеть происходящего.
Гудки клаксонов заполняют окрестности.
Южане везде одинаковы.
В любой непонятной ситуации — сигналь.
Трафик настолько плотный, что есть риск упустить нужную машину. Легковушки разной степени потрёпанности, грузовики, автопоезда и микроавтобусы. Всего хватает.
А вот и мой клиент.
Здоровенный чёрный «мерс» намертво застрял метрах в пятидесяти от перекрёстка. Я на выдохе навожу маркер в точку прицеливания. Крыша внедорожника становится прозрачной.
Ольга сообщает:
Минус проекция.
Принял.
Агент Батлер раздражён. Кондиционер работает, все окна закрыты. Тонировка при обычных обстоятельствах не позволила бы рассмотреть пассажира. А мне это совсем не мешает.
Продолжаю вести цель.
Указательный палец застыл на спусковом крючке.
Добавляю проницаемость, но аккуратно, без фанатизма. Если сделать всю машину бесплотной, водитель и его пассажиры выпадут наружу. Уберу крышу и лобовое стекло целиком — почувствуют лёгкий ветерок и выхлопные газы. Поэтому я ограничиваюсь маленьким пятачком над головой потенциальной жертвы.
В машине сидят четверо.
Европейцы, всё в чёрных очках, белых брюках и рубашках навыпуск. Водила и два телохранителя. Батлер на заднем сиденье. Голова повёрнута, рассматривает соседние тачки и прохожих. Ему скучно.
Задерживаю дыхание, прислушиваюсь к ударам сердца.
Жму спуск.
Тянущее движение, среднее усилие.
Смерть на подушечке пальца.
Голова Батлера разлетается кровавыми брызгами. Нет, не так. Это был настоящий взрыв! Весь салон забрызгало, даже через крышу немного вылетело, прежде чем убрал проницаемость. Подобным образом разрывает на части яйцо в микроволновке.
Человек просто остался без головы.
С обрубком шеи, из которого хлестала кровь.
Я не стал наблюдать за реакцией охранников, других водителей и прохожих. Быстро отодвинул винтовку от края, начал разборку отточенными экономными движениями. Все элементы укладывались в углубления подкладки.
Забирайте меня.
Разобрав и уложив «Сумрак», я захлопнул крышку футляра. Обычный контрабас, ничего лишнего. Любит человек музицировать на крышах, слабость у него такая.
Скручиваю и зачехляю мешок.
Подбираю гильзу.
Посреди крыши неожиданно образуется одноэтажный кубик с дверью. Это верхушка айсберга. Сам Бродяга оккупировал чердак и верхний этаж жилого комплекса, в котором ещё не все квартиры выкуплены.
Взяв контрабас в левую руку, перебрасываю спальник через плечо.
Сооружение напоминает трансформаторную будку, дверь металлическая, с облезшей синей краской. Вот это антураж, снимаю шляпу!
— Погнали!
Дверь ведёт совсем не в прихожую, как следовало бы ожидать, а в кладовку мансардного яруса, где я раньше хранил всякие непонятные артефакты. Сейчас тут небольшой склад, забитый преимущественно старыми игрушками Феди. Чуть не споткнувшись о велосипед, я громко выматерился.
— Мы в Красной Поляне, — доложил Бродяга.
Хорошо, что в кладовке нет окон.
Многомерность на дух не переношу.
Очередная дверь выводит меня в коридор третьего этажа. Домоморф перестраивается молниеносно, все эти изменения вообще сложно уловить. Вроде как взмахнули волшебной палочкой — и ты видишь новую конфигурацию.