Я усмехнулся. Всё шло по плану. Осталось только дождаться, когда начнётся самое интересное. А оно начнётся уже нынешней ночью, это я вам гарантирую.
Сделав несколько важных пометок на стикерах, я вышел из кабинета, приказал Бродяге его запереть и отправился на поиски Илоны. Ясновидящей в доме не обнаружилось, зато я встретил Марту и молодую гувернантку, которая занималась с девочкой на террасе. Понаблюдал немного за процессом. Гувернантка учила ребёнка по карточкам, давала что-то собрать, тестировала мелкую моторику.
Оперативность Джан в очередной раз вызвала у меня восхищение.
Найти за полдня гувернантку с образованием логопеда-дефектолога — это сильно. Девушка, судя по всему, ещё и обязанности няни выполняет. Суммы для моего бюджета неощутимые, но Марте это будет полезно.
Я постоял у края террасы, наблюдая за тем, как гувернантка терпеливо объясняет Марте, как правильно сложить деревянные кубики в каббалистической головоломке. Девочка внимательно слушала, её глаза блестели от интереса. Она уже не была той замкнутой малышкой, которая боялась прикосновений и взглядов. Теперь она с лёгкостью шла на контакт, улыбалась и даже пыталась повторять за взрослыми простые жесты.
— Молодец, Марта, — похвалила гувернантка, когда девочка аккуратно вложила последний кубик в ячейку. — Ты справилась!
Марта заулыбалась и хлопнула в ладоши, явно гордясь собой. Её движения были уверенными, а взгляд — живым и осознанным. Никто бы не подумал, что ещё несколько месяцев назад она почти не реагировала на окружающий мир.
— Она делает большие успехи, — тихо сказала гувернантка, заметив меня. — Уже почти всё понимает, старается повторять. С речью пока сложнее, но это вопрос времени.
Я кивнул, глядя на девочку. Она действительно стала совсем другой. Теперь это был обычный ребёнок, который любит играть, смеяться и исследовать мир вокруг. Единственное, что выдавало её прошлое, — это отсутствие речи. Но даже здесь прогресс был налицо: Марта уже пыталась произносить отдельные звуки, а иногда даже складывала их в подобие слов.
— Спасибо за вашу работу, — сказал я гувернантке. — Вы делаете важное дело.
— Мне за это платят, — скромно ответила она. — И Марта — очень способная девочка. Она быстро учится, ваше благородие.
Я ощутил концентрацию силы.
Первый ранг, но у девочки серьёзный потенциал.
Илона, как и следовало ожидать, ещё утром отправилась на боевое дежурство — в крохотный домик радиолокационного центра. Оттуда контролировались оба радара, наземный и воздушный. Кроме того, имелась радиосвязь. Думаю, в ближайшие месяцы я добьюсь обнаружения внезапных визитёров задолго до того, как они появятся у ворот КПП. Ибо нефиг.
Остаток дня я посвятил изучению данных о Союзе Вольных Родов. Мастер Багус представил исчерпывающую информацию по каждой фамилии, отдельно указав источники доходов, стратегические интересы, возможные пересечения. Доклад был отпечатан на пишущей машинке, все листы скреплены между собой и уложены в папку. Ключевые моменты начальник СБ подчеркнул красным карандашом. Примерно через полтора часа я обессиленно откинулся в кресле.
Голова пухла от информации, но общая картина вырисовывалась.
Да, я готов присоединиться к Союзу.
Там чувствуются перспективы.
— Бродяга, мне нужен телефон.
Пора пообщаться со Строгановым.
Глава 26
Я уже говорил, что главный навык для профи моего класса — умение ждать? Любой дурак справится с этим, сидя в парке на лавочке. В ясную солнечную погоду, ага.
Меня понесло в Лондон.
Дождливый, промозглый, неуютный.
И вот я стою, врубив проницаемость, внутри старинного особняка в Челси. Точнее, я расположился внутри стены, замаскировавшись под декоративный выступ с помощью иллюзиона. Здесь, как и в моей реальности, Челси представляет собой консервативный район, а живут в нём сплошь аристократы из уважаемых Родов. Тесная улочка разделяет два особняка, а передвигаться здесь можно исключительно пешком. Тротуары узкие, лица прохожих скрыты полями шляп и зонтами, местные обитатели предпочитают носить твидовые пальто.
Человек, которого я жду, никогда не опаздывает.
Репутация.
Этот тип очень влиятелен, он принадлежит к богатейшему Дому Кавендиш, а зовут его Говардом. Некогда у Кавендишей были интересы на Ближнем Востоке, но под напором Халифата и России им пришлось отступить. Интересы, конечно же, лежали в сфере добычи ресурсов.
Сейчас Кавендиш идёт на встречу с командиром отряда наёмников, получивших известность благодаря участию в многочисленных конфликтах на севере Африки. Там даже не отряд, а целая ЧВК с обширным парком механикусов. Если парни договорятся, в Персию будет переброшено несколько бригад головорезов, которые за деньги будут сражаться с кем угодно. И да, наёмники должны отправиться в Мешхед, чтобы нанести удар по нашим железнодорожным линиям. Диверсию осуществит геомант, мехи его прикроют, а заодно обеспечат отступление. Также в их задачу входит удержание плацдарма в Нишапуре до прибытия ударной группировки из Халифата. План заключался в том, чтобы собрать побольше сил и совершить бросок к Голестану, завершив окружение персидской столицы.
Кавендиш всё это оплачивает.
Но у меня свои планы.
Дождь усиливается, смывает остатки бурого снега, закручивает маленькие водовороты в решётках стоков. Странное ощущение — пропускать отвесные ледяные струи через себя. Я вообще ничего не чувствую, хотя ещё сорок минут назад бродил по переулкам и подворотням Челси, проклиная день, когда решил во всё это ввязаться.
На сей раз пришлось перебросить Бродягу в один из нищебродских кварталов промышленной окраины, а уже оттуда выбираться на метро. Я не рискнул встраиваться в один из особняков местных лордов, поскольку там могли присутствовать артефактные системы обнаружения. Народ здесь селится обеспеченный и весьма предусмотрительный. Да ещё и со своими охранниками, которые могут создать проблемы. Выполнив задачу, я позвоню Бродяге из таксофона, и он подберёт меня в Кенсингтоне. Для этого домоморфу придётся стать частью антикварной лавки, прикрытой на ремонт, но чего не сделаешь ради экономии времени!
Сэр Говард почему-то решил отказаться от бронированного родового автомобиля и добирался в Челси на легендарном чёрном такси. Британцы их ещё кэбами называют.
Федя проследил за моей жертвой с помощью Проектора, а Ольга сообщила о том, что Говард Кавендиш топает в мою сторону. Дистанцию я себе представлял очень хорошо, поскольку изучил это место с помощью мыслекарты.
Кавендиш приближается. Его шаги чёткие, уверенные, но для меня они звучат как метроном. Аристо не подозревает, что стена, мимо которой он проходит, — это не просто стена. Я уже выбрал момент. Мой кинжал, такой же бесплотный, как и я, готов к удару.
Сэр Говард носит уже знакомое пальто, брюки со стрелками, влажно поблёскивающие туфли с острыми носами. Вместо шляпы — кепка-шестиклинка. Кожаные перчатки. И чёрный зонт, ставший уже привычным атрибутом для каждого лондонца. Бросив взгляд на противоположную сторону улицы, я заметил велосипедного курьера, спешащего по своим делам. В нашу сторону курьер даже не смотрел.
Когда мой клиент оказывается в нужной точке, я действую молниеносно. Рука с кинжалом просачивается сквозь пальто, и остриё вонзается точно в сердце Кавендиша. Мужик даже не успевает вскрикнуть. Его тело обмякает, но я уже тяну его сквозь стену, в подсобное помещение. Всё происходит бесшумно, без лишних движений.
Царство вёдер, тряпок и швабр.
Громадная стиральная машина, центрифуга гудит и перегоняет по незримой орбите чьи-то шмотки. Лампа выключена, единственный источник света — горящие на панели зелёные индикаторы. Мне этого достаточно. Я научился быстро перестраивать зрение в ночной режим.
Опускаю тело Кавендиша на пол, проверяю пульс. Ничего. Аристократ мёртв. Мой взгляд скользит по полу — активирую свою способность, делая перекрытия проницаемыми. Тело проваливается в подвал, исчезая в темноте. Слышится глухой звук, когда труп ударяется о бетонный пол. Подумав, делаю бесплотным и подземный ярус, выдавливая сэра Говарда ещё ниже. Теперь его не найдут, пока не начнётся разложение. И то не факт.
Теперь нужно уйти.
Я вновь становлюсь призраком, просачиваюсь сквозь наружную стену, быстро осматриваюсь. Всё это время иллюзион остаётся включённым, и я сливаюсь с ландшафтом улицы. Меня невозможно отличить от фонаря, каменной кладки, бордюров, поребриков и дождевых росчерков.
Материализуюсь.
Через несколько минут я уже на соседней улице, срастаюсь с толпой под зонтами. Дождь продолжает лить, смывая последние следы моего присутствия.
Я стою внутри таксофона, прижимая трубку к уху. Монетка звонко провалилась в щель, и на другом конце провода раздались долгие гудки. Я не волновался, действовал строго по намеченному плану. Бродяга никогда не отвечал сразу — он должен был обеспечить безопасное соединение.
— Ну давай же, — прошептал я, постукивая пальцами по стеклу таксофона.
Наконец, гудки оборвались, и в трубке воцарилась тишина. Не та тишина, когда на другом конце никого нет, а та, что кажется живой, словно кто-то притаился и наблюдает.
— Бродяга, это я.
Тишина ответила мне легким скрипом, будто старые половицы вздохнули.
— Иду, — наконец раздался голос. Он был низким, слегка дребезжащим, как скрип двери в заброшенном доме. В последнее время искусственный разум адаптировался к «доминирующей атмосфере», как он это видел.
Я вышел на улицу, оставив за спиной будку таксофона. Дождь, не прекращавшийся с утра, теперь лил с удвоенной силой, превращая тротуары в мелкие реки. Зонты прохожих колыхались, как чёрные крылья, а я, пригнув голову, двигался вдоль стены, стараясь не привлекать внимания. Бродяга ждал. Он всегда ждал. Без эмоций, без предпочтений — просто ждал.
Кенсингтон встретил меня тишиной. Здесь не было толп, только редкие прохожие, спешащие укрыться от непогоды. Я свернул в узкий переулок, где тусклый свет фонаря, горящего даже днём, едва пробивался сквозь пелену дождя. В конце переулка, за мусорными баками, притаилась неприметная дверь. Она была старая, с облупившейся краской и ржавой ручкой. Ничего особенного, если не знать, что за ней скрывается.