Ранмару посмотрел в ее сторону:
– Не жалей его.
Парнишка снова закричал. Его крики с каждой минутой становились все слабее.
– Его послали найти наш лагерь. Найти и убить нас во сне, как коварная змея.
– Даже самая коварная змея не заслуживает такой смерти, – хрипло сказала Марико.
Рэн вздрогнул от ее слов. Его остекленевшие глаза метнулись к ней, выражение его лица нервировало даже в темноте.
– Он не змея. Он нечто гораздо хуже. – Оками сжал кусок грязной ткани в кулак. Марико разглядела край белого герба в его складках, но не смогла увидеть клан. Она также не смогла найти никаких отличительных черт.
Крики молодого человека затихли. Его рот на мгновение приоткрылся, а потом закрылся, зубы застучали, как насекомые, бегающие по камню. Дерево снова чавкнуло, и распустилось множество черных цветов.
Ее ужас становился все сильнее с каждым мгновением. Марико хотелось оторвать взгляд от этого зрелища. Оторвать их от истины перед собой. Она ненадолго задумалась о том, чтобы спросить Рэна, зачем он привел ее сюда.
Зачем они заставили ее стать свидетельницей этого ужаса.
– Ты мог бы закончить это раньше. – Марико посмотрела на Ранмару. Пока она изо всех сил старалась говорить ровным голосом, ее глаза метнулись к лицу Оками. К свету факела, колеблющемуся вокруг его резких граней.
– Ты мог бы положить конец его страданиям, – сказала она ему, привлеченная внезапной потребностью в добре в окружающем ее ужасе. – Не оставляй его умирать вот так. Он просто мальчишка. – Марико закусила нижнюю губу. – Мальчишка… как я. – Как только она произнесла эти слова, к ней пришло понимание.
Понимание того, почему она стала свидетельницей этого ужаса.
Взгляд Оками оставался ровным и ясным. Его глаза – сосредоточенные даже посреди такого страдания – остановились на ней. Черные и блестящие, как оникс, вставленный в рукоять меча ее отца.
– Мы то, что мы делаем, – хотя слова Оками звучали свирепо, в его тоне чувствовалась усталость. – Этот мальчишка пришел в наш дом с намерением убить нас. Он и ему подобные должны заплатить. – Его кулак снова сжал запачканную ткань и скрытый на ней герб.
– Мы гораздо больше, чем то, что мы делаем! – Марико подошла ближе, словно близость могла разбудить чувство правды. – Мы… – она пыталась подобрать правильные слова, – это наши мысли, наши воспоминания, наши убеждения! – Ее взгляд упал на умирающего юношу. На адское дерево, медленно высасывающее из него жизнь. – Это дерево – не весь лес, – тихо сказала она. – Это всего лишь одна его часть.
– Нет. Убийца есть убийца. Вор есть вор. – Оками склонил голову к ней, столь же твердый в своем убеждении: – В этой жизни стоит верить в поступки и только в них.
Ногти Марико впились в ее ладони. Она сопротивлялась желанию схватить Оками за плечи и встряхнуть его, чтобы он образумился.
Он не изменил своего мнения. И он не двинулся, чтобы помочь.
Это Ранмару наконец присел перед умирающим юношей. Когда главарь Черного клана заговорил, его голос был нежным. Почти успокаивающим:
– Много лет назад трое молодых людей росли бок о бок вместе с лесом, не столь уж отличным от этого. – Он вытер пот со лба паренька чистым куском муслина.
Тот захрипел. У Марико сдавило в груди.
– Когда они были детьми, то играли вместе. Учились вместе. Бросали вызов друг другу, как это могут сделать только друзья. Когда они стали старше, один направился по пути справедливости, другой по пути чести, – голос Ранмару понизился, – а третий – честолюбия.
– Со временем трое молодых людей стали прославленными воинами, у каждого появились собственные сыновья. Когда они выросли и получили влияние, честолюбивый мужчина осознал, что его друг, ценивший честь превыше всего, никогда ни в чем не пойдет на компромисс, даже ради самых дорогих ему людей.
С тихой торжественностью Ранмару потянулся к сверкающей рукоятке катаны на своем боку.
– Тогда честолюбец начал манипулировать своим вторым другом – тем, кто превыше всего ценил справедливость. С мастерством портного он вплетал ложь в правду. Сеял семена сомнения. Он заставил человека, ценившего справедливость, поверить, что их благородный друг станет угрозой всему, чего они пытались достичь.
Взгляд юноши был прикован к главарю Черного клана. Когда Ранмару обнажил свою катану, он вдохнул через нос. Понимание смягчило морщины на лице умирающего юноши. Он слабо кивнул.
– Когда их благородный друг был обвинен в измене, честолюбец обратился к последнему из их троицы, прислушивающемуся к все тому же всепроникающему чувству справедливости, – Ранмару прервал свою речь. Безмолвно спрашивая разрешения. Взгляд умирающего юноши метнулся от меча к Ранмару. Он снова кивнул. С благодарностью.
Мягко кивнув, Ранмару прижал кончик катаны к сердцу юноши.
– И вот тот, кто превыше всего ценил справедливость, казнил своего благородного друга… перед его единственным сыном. Но когда он понял, что он сделал – ошибку, которую совершил, – он попытался уравновесить чашу весов. Чтобы исправить эту ужасную ошибку и восстановить справедливость.
Оками стоял перед ней, и со своего места Марико наблюдала, как он сжал челюсти. Звук лезвия, разрезающего кожу, пронесся сквозь ночь, когда Ранмару двинулся вперед. Быстро. И окончательно. Благодарная улыбка скользнула по губам юноши, его глаза медленно открылись в последний раз, когда жизнь покинула его тело.
– За попытки исправить эту ошибку человек, который ценил справедливость, был повешен за ноги в бухте Эдо. Утонув на глазах у своей семьи, – Ранмару склонил голову. Как будто он хотел говорить напрямую с Оками. Но не мог. – Под покровом ночи сын этого утопленника – волк-одиночка – поджег палатку палача своего отца и сбежал в горы.
Воздух вокруг них кишел неозвученными мыслями. Бесчисленными невысказанными чувствами, пронесенными сквозь годы и поколения.
И все же Марико все равно поняла.
История, которую рассказал Ранмару, была о нем и Оками. История о двух мальчиках, которые потеряли своих отцов из-за честолюбца. Человека, который когда-то был их самым дорогим другом.
Отец Оками предал отца Ранмару. По этой причине Оками служил Ранмару. По этой причине он был так непоколебимо предан Черному клану. Эти два юноши были неразрывно связаны одним предательством. Связаны жизнью и смертью.
То была дружба, закаленная в крови и огне.
Когда история Ранмару закончилась, растаяв, как призрак в ночи, в голове Марико сформировался образ, что всплывал несколько дней назад – воспоминание о мальчике, стоящем посреди двора и смотрящем на камни, окрашенные в багровый цвет кровью его отца.
Ее первая мысль была верна – тем мальчиком был Такэда Ранмару.
Уже не мальчиком. Ныне молодым человеком, движимым тайной целью. Которую Марико только начала осознавать. Против ее воли ее любопытство утихло, как прилив, отступающий от пустынного берега. На его место взметнулась неуверенная печаль – сдержанное сочувствие. Она не могла и представить, каково это будет – потерять всю свою семью прямо на глазах. В одно мгновение потерять все, что ей было дорого. Ее мать. Ее отца. Кэнсина…
Но это могло случиться.
Этот лес научил ее этому даже за эти несколько коротких дней.
Пока Марико обдумывала вероятность такой потери, осознание забралось ей под кожу. Горло обожгло.
Жаром несправедливости.
Ранмару убил людей ее отца. И Тиё.
И он пытался убить Марико.
И она никогда этого не забудет.
«Следуй приказам. Завоюй доверие. Нанеси удар, когда они меньше всего этого ожидают».
– Смотри внимательно, Санада Такэо, – Ранмару вынул свой меч из обмякшего тела мертвого юноши и выпрямился. – Этот лес защищает нас. Эти деревья – дзюбокко – повсюду. Наш лес охраняют ёкаи, и они не посмотрят на тебя с доброжелательностью, если ты попытаешься сбежать. Если ты каким-нибудь образом попытаешься нас предать. – Он повернулся к ней лицом. – Но если ты будешь верен, однажды лес Дзюкай послужит и тебе.
Марико уставилась на безжизненного молодого человека. Его кожа приобрела восковой оттенок.
Слева от нее наконец заговорил Оками, его слова звучали как шепот на угасающем ветру:
– Никогда не забывай, Санада Такэо: в этом лесу негде спрятаться.
Метательная звезда
В течение следующих четырех дней Марико слушала. Без нареканий подчинялась приказам. Она узнала, что многие из примерно двадцати членов Черного клана в разное время покидали лагерь, часто возвращаясь с небольшими сундуками шелка. С кожаными сумками с золотыми рё и бесчисленными связками медных монет. Затем они снова уходили под покровом тьмы, унося свою украденную добычу глубоко под сень деревьев. Исчезая из поля зрения.
«В этом лесу негде спрятаться».
Слова Оками эхом отдавались в голове Марико, словно навязчивый припев. Они заставляли ее содрогнуться, когда она думала, что никто не смотрит. Понять свои страхи, как никогда раньше.
Марико обнаружила, что есть некая мудрость в том, чтобы посмотреть своим страхам в лицо. Признание их сделало ее осторожной. Сделало ее умнее. Возможно, эти страхи помогут ей получить крупицу информации. Что-то, что оправдывает все эти усилия. Что-нибудь, что могло бы объяснить ужасы, свидетельницей которых она стала четыре ночи назад в лесу Дзюкай.
Ей нужен был способ завоевать доверие Черного клана. Если не их доверие, то хотя бы подобие их восхищения. С его помощью она могла бы затем начать копать свой путь к истине, как армия термитов, которая стремится уничтожить строение изнутри.
Если случай с дзюбокко и научил ее чему-то, так это тому, что единственный способ завоевать доверие Ранмару – сделать это через Оками. Их связь казалась нерушимой. Своего рода доверие, построенное самим временем. Увы, Марико никак не могла понять, как заслужить благосклонность Волка. Он был совершенно нечитаемым.
Поэтому ей оставалось только бороться за внимание Ранмару.
Она была так сосредоточена на том, чтобы придумать лучший способ произвести впечатление на главаря Черного клана, что ей потребовалось пять дней, чтобы набраться смелости. Начать действовать.