И хотя теперь у Марико был план, она все еще чувствовала неуверенность. Все свободное время, которое у нее было, она тратила на обдумывание деталей. Рассмотрение возможностей. И все это игнорируя вероятность того, что ее огромная тайна в любой момент может быть раскрыта.
Что любой член Черного клана мог узнать, что она на самом деле не мальчик.
Страх снова овладел Марико, лишив ее дыхания. Ослабляя ее. Единственным средством борьбы было снова вернуться в его холодные объятия.
Он питал ее. Этот страх.
Он давал ей чувство воли.
Марико выпрямила плечи. Собралась с мыслями.
Сегодня Ранмару не обратил на нее внимания. По его мнению, Марико могла быть всего лишь одним листком среди многих. С Оками все было столь же безнадежно. Бесконечный колодец, покрытый годами забвения. Только два члена Черного клана продолжали обращать внимание на Марико – Рэн и Ёси. Первый досаждал ей на каждом шагу. Второй взял на себя обязанность научить ее самым бытовым вещам: как разводить костер, как кипятить воду, как выкапывать съедобные коренья. С той ночи, когда дзюбокко высосал жизнь из юного незваного гостя, Марико оставили в лагере выполнять самые тривиальные задачи.
Мытье котлов. Выщипывание перьев.
И, конечно же, сбор дров.
Это отсутствие внимания только укрепило ее решимость. Вело ее к более высокой цели. Теперь, когда она успешно внедрилась в ряды Черного клана, Марико попыталась получить доступ к его внутреннему кругу. Только так она могла получить какую-либо важную информацию.
И узнать правду о том, почему их послали убить ее. Самым ценным знанием, которое она вызнала за последние несколько дней, было то, что каждые два дня утром Оками в одиночестве покидал лагерь, вооруженный одним лишь бо.
И возвращался только после наступления темноты.
Не то чтобы его отсутствие имело для нее большое значение. Волк проводил время в лагере, спрятавшись в своей палатке. Но Марико не была настолько глупа, чтобы думать, что он просто где-то прохлаждается. Эти повторяющиеся вылазки определенно заслуживали внимания.
Куда он уходил?
Возможно ли, что он встречается с теми, кто приказывает Черному клану? С теми, кто желал ее смерти?
Пока Марико обдумывала бесчисленные возможности в своей голове, она продолжала сражаться с тюком грязной конопляной ткани, оставленным у ее ног, пока она спала. Стиснув зубы, она расправила грубый рулон ткани, изо всех сил пытаясь закрепить его на бамбуковом шесте. Кто-то – вероятно, Ёси – оставил ей это для строительства собственной палатки.
Марико почувствовала странную радость, обнаружив этот подарок.
Палатка доказывала, что по крайней мере один член Черного клана нашел ее полезной. Хотел, чтобы она осталась. Это напомнило ей об ошибке Рэна, разболтавшего планы Ранмару сделать ее новобранцем банды. Возможно, это был знак того, что она добилась прогресса в этом направлении. Хотя злобное отношение Рэна указывало на обратное, было очевидно, что кто-то в лагере поддержал это решение. Ей даже дали место, которое она могла назвать своим. Сегодня ночью Марико впервые не придется спать на куче камней и земли.
Если только она когда-нибудь сможет собрать эту проклятую штуковину.
Не успела Марико поддаться желанию швырнуть конопляную ткань в подлесок, как покрытая многочисленными ожогами рука протянулась и выхватила тюк из ее рук.
Ёси возвышался над ней, его красное лицо было испещрено пятнами раздражения.
– Ты что, до сих пор пытаешься собрать палатку? – Он уселся на землю, махнув деревянной конечностью перед собой. Марико на мгновение задумалась. Много раз за последние несколько дней она хотела спросить Ёси, как он потерял ногу. Но она научилась ожидать от угрюмого повара двух вещей: он не раскрывает информацию без цели.
И никому не позволяет ни в чем оправдываться.
– Как ты уже несомненно знаешь, Ёси-сан, я никогда не владел этим умением. Вероятно, потому что мне никогда не предоставлялась такая возможность, – неловко пошутила она. – Но я все равно чувствую, что мне чего-то не хватает.
Ёси порылся в бамбуковых прутьях и клубке бечевки у их ног.
– Кто тебе это дал? – его нижняя губа поджалась.
– Я думал, это ты. – Она моргнула. – Но если это был не ты, то, вероятно, Рэн. Он ведь всегда так рьяно заботится о моем благополучии, – с горечью сказала Марико.
Морщины исчезли с его покрытого пятнами лба, когда Ёси осознал:
– Тебе не хватает двух ключевых элементов для каркаса.
Возможно, это действительно Рэн оставил ей палатку. Только ему нравилось смотреть, как Марико мучается, пытаясь выполнить заведомо невыполнимую задачу.
– Этот… этот… паршивый дьяволенок.
– Не сердись на него, – Ёси послал ей полуулыбку. – У Рэна была довольно трудная жизнь. Он не столько демон, сколько раненый кот.
Марико пробормотала:
– Даже у раненых котов есть когти.
– И правда. – Он рассмеялся: – Я найду недостающие части. – Ёси посмотрел на нее одним прищуренным глазом. – Ты уже поделился своей идеей с Харуки?
Она неловко поерзала:
– Нет.
– Тогда расскажи ему об этом, пока я буду собирать твою палатку. – Он говорил таким тоном, словно не могло быть и речи о том, чтобы Марико ослушалась его указаний.
Ее охватила странная смесь уюта и беспокойства. Конечно, ей не нравилось, когда ей говорили, что делать. Но она также ценила кого-то – кого угодно, – кто был бы достаточно заботлив, чтобы попытаться.
Несмотря на ропот ее разума, сердце Марико не позволяло ей не любить Ёси.
– Возможно, тебе не стоит мне помогать, – сказала она. – Некто может украсть опору твоей палатки в качестве наказания.
– Некто? – Он залился смехом.
– Не стану раскрывать, кто именно. – Марико улыбнулась в ответ. – Но этот некто может захотеть возмездия за то, что ты был ко мне добр.
– Этот некто не посмеет. Если этот некто не хочет умереть от голода. Вы, мальчишки-идиоты, даже не умеете правильно варить рис, не говоря уже о чем-то более сложном. – С этими словами Ёси подтолкнул ее в сторону пригорка слева. Затем он свернул тюк конопляной ткани и снова поднялся на ноги, намереваясь найти Рэна и недостающие бамбуковые стержни.
Беспокойство охватило Марико. Она ненадолго задумалась о том, чтобы пренебречь приказом Ёси. Или, возможно, даже солгать о результате позднее.
Но грубоватый повар узнает правду, и ему не понравится, если она снова не встретится с кузнецом. Не говоря уже о бесчестии ненужного обмана. Не то чтобы сама природа обмана беспокоила ее. Марико осознала его необходимость, особенно когда речь шла о выживании. Но наглая ложь – это не то же самое. Так что, вздохнув, она направилась к небольшому холму поблизости, идя на перо дыма, поднимающееся от тканевой стены на его гребне. Одна сторона холма была затенена нависающим каменным выступом – одним из многих небольших каменистых возвышений, которые спустя множество лет издалека казались заснеженными горами. На второй день своего пребывания здесь Марико поняла, насколько стратегически подошел Черный клан к выбору места под свой лагерь. Эти выступы служили им естественными укреплениями, не позволяя никому атаковать их с тыла.
Она уперлась пятками в мягкую землю и двинулась вперед, ее икры горели от крутости склона. Пока Марико шла, в ее разуме продолжали непрестанно биться мысли.
Именно Ёси первым предложил ей представить свою модель метательной звезды кузнецу Черного клана. Он сказал ей, что эта идея заслуживает внимания. И он ни разу не назвал ее глупой, не нашел ее усилия нежелательными или неуместными. Это было странное чувство. Чтобы один из врагов первым среди знакомых Марико оценил ее идеи.
Она остановилась перед стеной из закопченной ткани, переводя дух. Ища внутри себя мужество.
– Есть кто-нибудь? – спросила она грубым голосом.
Когда кузнец появился из-за тканевой стены своего дзиммаку[46], Марико выдохнула, позволив облегчению захлестнуть ее.
Кузнец Харуки оказался не кем иным, как юношей, которого она видела в ту первую ночь на стоянке. Тот самый, с блестящей кожей, который выглядел так, словно вышел из детской сказки о мальчике, который плыл по небу, поднимаясь в облака с помощью зонтика из промасленной бумаги. Марико вспомнила, как он наблюдал за листьями, покачивающимися на кленах, с почти потусторонним спокойствием.
По крайней мере этот парень не станет мучить ее, как Рэн.
По крайней мере она надеялась.
Харуки был высоким и худым, с узким лицом и широко расставленными глазами. Передняя часть его волос была слишком короткой, чтобы их можно было убрать в пучок. Пряди висели прямо и свободно. Его руки и хатимаки[47] были покрыты сажей. Он стоял, молча изучая ее. Это было не осуждающее молчание. И не молчание, пронизанное любопытством.
Он просто давал ей возможность высказаться первой.
– Ёси сказал…
– Я все думал, когда ты придешь. – Харуки улыбнулся одними глазами. У него был приятный, ясный голос. – Ёси рассказал мне о тебе еще на прошлой неделе.
Вздрогнув, Марико замерла на месте.
– Я не знал, что он о чем-то говорил.
– Есть кое-что, что мы все очень быстро запоминаем – это говорить Ёси как можно меньше. Он любит сплетни едва ли не больше, чем свою стряпню.
Он вытер обе руки о ткань, свисающую с его темного кожаного ремня. Затем он промокнул пот с шеи. Когда воротник его косодэ сдвинулся, стали видны полосы израненной кожи, обвивающие его плечо, как хватка чудовищных пальцев.
«В прошлом его сильно избили кнутом».
Марико сдержала свой язык прежде, чем успела что-то сказать. И задать вопросы, на которые ей не нужны были ответы.
«Мне должно быть все равно. Мне все равно».
– Меня зовут Харуки. – Он склонил голову в небольшом поклоне.
Собравшись с духом, Марико ответила тем же кивком: