Как только она прошла мимо Марико, майко улыбнулась ей. Улыбка, которая заставила Марико подумать, что эта девушка знает ответ на любой вопрос, который когда-либо задавали. Мастерство майко в искусстве флирта не могло скрыть расчетливый ум в ее подведенных глазах. Марико могла поспорить, что эта девушка обладает таким же великолепным умом. Оттенок твердости в ее взгляде делал ее еще более загадочной.
Каждый мужчина в комнате выглядел очарованным. Оками наблюдал, как майко уплыла в другой конец комнаты, и один раз кивнул, когда та посмотрела в его сторону. Ранмару следил за ней взглядом, готовый и жаждущий поймать ее, если она споткнется, даже через всю комнату. Хотя Марико, задержавшись на его лице глазами, и не упустила проблеска боли – скрытого течения несчастья, – когда майко прошла мимо него, даже не взглянув в его сторону.
Наверное, именно это Ранмару имел в виду ранее. Эта майко, должно быть, и была целью его бесконечной осады.
И возможной слабостью.
От этого осознания ее интерес возрос, но Марико сдержала свои эмоции. Чтобы быть такой же хладнокровной и такой же спокойной, как Волк.
Как только майко подошла лицом к стене на противоположной стороне комнаты, она остановилась. Медленно разворачиваясь, она идеально синхронизировала свои движения с игрой сямисэна. Из кармана одного из длинных рукавов майко достала два сложенных шелковых веера. Быстрым щелчком она открыла их, приняв задумчивую позу и бросив взгляд через плечо на восторженную аудиторию позади нее. Повернувшись к ней лицом, девушка закрутила один веер вокруг своего указательного пальца по кругу, подобно изящной ветряной мельнице. Второй веер порхал над морем загипнотизированных лиц, донося до них аромат сладкой сливы и жимолости.
Она продолжала плыть по матам, извиваясь и ловя свои веера в идеальном унисоне со взлетами и падениями музыки. Хотя Марико не увидела в танце ничего чувственного, тем не менее она ощутила смущение от его вида.
Что-то в нем казалось запретным. Незаконным.
Марико понимала, что ей представилась уникальная возможность. Сколько благородных девушек до нее бывали в чайной Ханами? Стали свидетельницами знаменитого искусства гэйко – искусства, которое тщательно контролировалось и держалось в секрете от ее рода на протяжении стольких веков.
Этот опыт открыл разум Марико для нескольких новых соображений.
Эта девушка не могла быть старше ее семнадцати лет. На мгновение она задумалась, был ли у майко выбор в ее будущем. Или кто-то – как и у Марико – сделал этот выбор за нее. Сестра. Отец. Мать. Тетя. По случайной иронии судьбы на месте этой девушки могла оказаться Марико. А девушка – на ее.
Что-то в танце майко поразило Марико, как часто поражали ивы. Та же глубокая красота. И та же навязчивая грусть.
По залу разнеслись аплодисменты, когда майко закончила свой танец с веерами. Она поклонилась, затем скользнула в их сторону. И снова красавица проигнорировала Ранмару, почти холодно пройдя мимо него. Не обращая внимания на вспышку боли, промелькнувшую на его лице. Затем майко еще раз очаровательно улыбнулась Марико, прежде чем сесть рядом с Оками.
Была ли это та девушка, к которой Оками через день приезжал в Инако? Стал бы Оками сознательно заводить роман с той, что пленила сердце Ранмару? Даже для Волка это казалось крайней жестокостью. Не говоря уже о пустой трате времени, денег и энергии.
Когда прелестная майко наклонилась к уху Оками, мазнув белоснежными лепестками своей прически по его острой челюсти, в животе Марико возникло легкое тревожное чувство. Она на мгновение оценила его, а затем вместо него вспыхнуло раздражение.
Она не злилась на майко. Сама мысль об этом была смехотворной. Играла ли эта девушка с Оками и Ранмару, тратя деньги первого и разбивая сердце последнего, Марико это не беспокоило.
Если, конечно, она не сможет использовать это в своих интересах.
Марико признала, что, возможно, часть ее была просто раздражена тем, как девушка манипулировала одним юношей, чтобы причинить боль другому. Тиё часто сплетничала о служанках, которые вели себя подобным образом, и Марико это никогда не нравилось.
Но какое ей дело до того, что эти мальчишки-идиоты растрачивают свое время и деньги?
Саке явно ударило ей в голову.
– Оками-сама, – сказала майко, в ее голосе идеально сочетались застенчивость и жеманство. – Спасибо, что пришли ко мне сегодня вечером. – Ее изящные глаза скользнули по Ранмару с явным намеком. Затем ее взгляд снова ожесточился, но лишь на мгновение.
Еще одна волна раздражения пронзила спину Марико. Майко сознательно играла с огнем. Сознательно играла чувствами Ранмару.
Но с какой целью?
И был ли у Марико способ использовать эту девушку для достижения своих целей?
Майко наклонила голову, еще ближе прижавшись к Оками, и продолжила шептать ему на ухо. Через некоторое время тот снисходительно кивнул, и девушка улыбнулась. Она закатала рукав кимоно, чтобы налить ему чашку горячего чая, и каждое ее движение было подобно жидкому дыму.
Чем дольше это длилось, тем очевиднее становилось: независимо от скрытых мотивов майко в отношении Ранмару, у нее и Оками была очевидная связь. Их разговор был тих. Интимен. Ни разу между ними не проскочила неловкость. Оками ни разу ни о чем не попросил. Майко предвосхищала каждое его желание, все время глядя на него с абсолютным доверием.
Это зрелище вызвало у Марико легкое отвращение. Так ли вела себя каждая молодая женщина в окружении красивых юношей? Нелепо. Неудивительно, что молодые люди жаждали проводить время в таких местах, как Ханами. Марико поставила бы все, что у нее было, на то, что именно из-за этой майко Оками так часто ездил в Инако.
В голове Марико словно щелкнуло.
Возможно, именно эта девушка связывала Черный клан с его работодателями. Предоставляла наемникам доступ к многочисленным столичным секретам. Гэйко были известны тем, что хранили и распространяли самую ценную информацию среди знати. Их неограниченный доступ к влиятельным людям часто давал им преимущество в государственных делах.
Возможно, у этой девушки были ответы, которые так отчаянно искала Марико.
Майко поднялась с места, шурша шелком. Когда она прошла мимо Ранмару, тот начал вставать.
– Юми, – мягко сказал он, – пожалуйста…
Девушка бросила язвительный взгляд на главаря Черного клана, а затем покинула чайную комнату.
Пока Ранмару ерзал рядом с ним – на его лице была написана тревога, – Оками молча допивал свой чай. Единственным утешением, которое он предложил своему другу, было налить ему еще одну чашку саке. Затем Оками встал, следуя по пути, по которому незадолго до этого прошла майко Юми.
Как только Оками ушел, Марико задумалась, как лучше поступить, ее мысли путались в голове. Очевидно, что Ранмару и Оками любили одну и ту же девушку. Как ни странно, этот конфликт еще не посеял в их дружбе явную вражду. Единственная причина, которую Марико могла для этого представить, заключалась в том, что Юми служила гораздо более важной цели.
Незапертая дверь в сознании Марико распахнулась.
Юми должна быть кем-то очень важным для Черного клана.
В этот момент Марико охватила потребность узнать, какой цели служит девушка. Необходимость узнать все и вся об этой майко.
Об этой неоспоримой слабости.
Осознание заставило ее действовать. Марико допила последнюю чашку саке, а затем решила воспользоваться тем, что Ранмару был в расстроенном состоянии. Заикаясь, она спросила у одного из слуг указать место, где можно облегчиться. Как только Марико вышла из павильона, она направилась по соединяющей галерее к внутреннему двору с изящно вымощенной дорожкой и крошечным ручейком, извивающимся по его центру. Свернув за угол, она резко остановилась.
На другом конце двора под низким карнизом стояли в тени Оками и Юми. Они говорили приглушенными голосами, и майко находилась на расстоянии объятий от Волка. У Марико перехватило дыхание, когда она увидела выражение лица Оками, пока он слушал речь красавицы.
Это было выражение тепла. Понимания. Страсти.
Несомненно, то была любовь.
Взгляд Волка хорошо передавал эти эмоции. Удивительно хорошо, учитывая его пренебрежительное отношение к этим чувствам. Если бы она не увидела это своими глазами, Марико никогда бы не поверила. И, напротив, Юми выглядела до странности противоречивой. Ее плечи поникли, и Марико увидела, как пальцы девушки вцепились в ее шелковые рукава.
Когда голова Юми упала вперед – словно какая-то невидимая тяжесть опустилась на нее, – Оками взял ее на руки и притянул к себе.
Предлагая ей утешение.
Еще один укол раздражения пронзил Марико прямо под сердцем.
Она не могла понять, что Оками нашел в этой девушке, помимо того, что было до неприличия очевидно. Откровенно говоря, Марико ожидала от него большего. С его стороны было неразумно так напоказ выставлять свои чувства. Ранее он утверждал, что ценит отношение Марико к любви. Утверждал, что понимает ее отношение к эмоциям в целом.
Все это было глупостью. Пустой тратой времени, особенно на девушку, которая была потенциальным источником его конфликта с Ранмару.
Марико поджала губы. Не имело значения, был ли конфликт между Ранмару и Оками. На самом деле для нее было бы лучше, если бы он был.
Расправив плечи, она вжалась в тень, пытаясь найти способ подобраться ближе к Оками и Юми, чтобы можно было их подслушать. Она вспомнила, что они с Кэнсином делали, когда были детьми и хотели проследить за взрослыми. Они смачивали палец слюной и прижимали его к какому-нибудь экрану из рисовой бумаги, образовывая крошечное отверстие, через которое можно было подслушать. Но, конечно же, экраны в этой чайной были сделаны из шелка. Как будто его строители осознавали необходимость предельной осмотрительности во всех уголках Ханами.
Не имея под рукой другого очевидного способа вмешаться, Марико посмотрела наверх. Низко нависший карниз в этом конце двора был в пределах досягаемости. Она могла бы ухватиться за него и скользнуть вдоль линии крыши. Если бы она могла подобраться достаточно близко, то услышала бы все, что происходит между Оками и Юми.