Только сегодня Оками никому про нее не расскажет.
Только сегодня он солжет своему лучшему другу.
Только на этот раз.
– Я думаю, пришло время Санаде Такэо научиться владеть катаной. И я считаю, что ты должен учить его, – объявил Ранмару, как только Оками вошел в его шатер этим утром.
Последовавшее за этим колебание Оками было очень красноречивым.
– Я не сражаюсь на мечах, – Волк осторожно подбирал слова, каждое из которых было наполнено скрытой угрозой.
Не заходи дальше.
Ранмару усмехнулся, выражение его лица не изменилось, даже когда он увидел признаки холодной ярости Оками.
– Я думаю, тебе пора это изменить, – в его ответе также прозвучал подчеркнутый намек на угрозу.
Ответом на силу может быть только сила. Особенно на поле боя.
– При всем уважении, мне все равно, что ты думаешь. – Оками развернулся, чтобы уйти.
Ранмару встал у него на пути, мирно поднимая руки.
– Я все понимаю. Тебе необязательно использовать меч в бою. – Его губы сжались в жесткую линию. – Но важно, чтобы ты не забывал, откуда ты пришел.
Оками упрямо молчал.
Главарь Черного клана решил пойти другим путем:
– Твой отец был…
– Я знаю, кем был мой отец.
– Хорошо, – тихо сказал Ранмару. – И ты знаешь, кем был мой отец.
– Я никогда не забываю об этом. Ни на день своей жизни я не смог бы забыть, кем был твой отец.
В глазах Ранмару промелькнула боль. Все было бы иначе, если бы Оками открыто показал, насколько он все еще зол. Продемонстрировал бы Ранмару эту боль, которая подкрепляла его ярость, вместо того чтобы отвергать ее существование.
Но, возможно, пришло время им преодолеть ошибки своего прошлого. Ошибки тех, кто остался в прошлом. Гнев Ранмару давно прошел. А Оками?
Трудно отпустить чувство, которое он так долго отрицал.
– Тем не менее… – Ранмару подошел ближе. Настолько близко, чтобы заставить любого другого мужчину почувствовать себя некомфортно. Этой тактике Ранмару научился у Оками, когда они были моложе. «Займи место другого человека и наблюдай за тем, как он извивается». Теперь Ранмару наблюдал, как эта тактика почти сработала на его друге. Волк чуть не отступил в ответ. Затем Оками отвел взгляд. И твердо замер на месте.
– Тем не менее, – снова сказал Ранмару, – начиная с сегодняшнего дня ты будешь два раза в неделю обучать Санаду Такэо бою на мечах. Неважно, на каком мече. Катана, вакидзаси, танто… – Он описал рукой круг, пытаясь его навести на мысль. – Самое главное, чтобы мальчишка смог выстоять в обычном бою. Если Такэо станет нашим новым членом, он должен хотя бы уметь обращаться с клинком.
Оками открыл рот, готовый выплюнуть медленную, резкую реплику.
Ранмару приготовился к этому. Ждал ее.
Бывали времена, когда нужно заставить замолчать даже воющего волка.
Затем Оками закрыл рот, не произнеся ни слова. Он медленно вдохнул через нос.
– Хорошо. – Его плечи расслабились. – Все равно это ничего не изменит. Когда парень помрет во время своего первого боя, не вини меня.
– Тогда это уже не будет иметь никакого значения, даже если бы я начал тебя винить.
Оками фыркнул. Снова поверхностно и незаинтересованно.
– Все равно мне наплевать. – С этими словами он протиснулся мимо Ранмару обратно к утреннему солнцу.
Ранмару покачал головой.
Однажды вся эта ложь настигнет его друга.
В тот день Ранмару надеялся, что он будет там, чтобы стать свидетелем.
Марико подумала, что он смеется над ней.
Или просто хочет посмотреть, как она ерзает, – ведь Оками явно любил смотреть, как кто-то начинает ерзать, когда сталкивается с его насмешливым взглядом.
– Ну, – заявил он, – и чего ты просто стоишь там?
– Я не знаю, чего ты от меня хочешь, – парировала она. – Как ты хочешь, чтобы я… встал, – ее голос дрогнул в конце.
Марико могла поклясться, что видела, как мускулы на его челюсти двинулись вверх при этом. Затем Оками прочистил горло. Он подошел ближе, концами двух деревянных тренировочных мечей постукивая по ее ногам, пока она не переместила их в правильное положение для тренировки. За неимением других идей Марико подумала, что Оками пытается не прикасаться к ней. Как будто она отмечена демоном. Или поцелована чумой.
«Если он избегает меня, то, возможно, я смогу использовать это в своих интересах. Оками не единственный, кто любит заставлять людей чувствовать себя неуютно».
Когда этим утром Волк подошел к ней и приказал следовать за ним, Марико возненавидела то, как отреагировало ее сердце, чуть не выпрыгнув из груди, как будто оно хотело встретиться с ним на полпути.
Ее глупое сердце. Пришло время преподать ему урок. Научить его контролю. Вот и шанс хоть как-то отыграться.
Если Оками злился на нее, то и она злилась на него в ответ.
В следующий раз, когда он ударил ее под коленку и сказал занять более прочную позицию, Марико намеренно прижалась к нему. Оками отпрыгнул назад, как будто язык пламени хлестнул в его сторону. Она выпрямилась, затем ухмыльнулась ему. Он моргнул. На мгновение Марико показалось, что он может улыбнуться.
– Попробуй сделать так еще раз, – сказал он опасным шепотом, – и увидишь, что случится.
– Это угроза или обещание?
В тот раз он действительно улыбнулся. Но лишь слегка. Затем Оками отступил на расстояние вытянутой руки. Без предупреждения он бросил в ее сторону деревянный меч. Марико поймала его. Но чуть не выронила.
Тренировочный меч был тяжелым, его лезвие было сделано из цельного куска дерева. Моделируя вес настоящей катаны. Его поверхность была гладкой, предназначенной для того, чтобы принять на себя всю мощь удара противника.
Марико взмахнула оружием, надеясь, что она не выглядит такой же неопытной, как себя чувствует.
– Разве мне не следует тренироваться с настоящим клинком вместо этой детской игрушки?
– Это тип меча, который используем мы все, когда не деремся в реальном бою. Он не только для детей.
Она держала клинок в воздухе одной рукой, пока ее глаза скользнули по нему.
– Ты не хочешь этого делать.
– Да ты гений, – фыркнул он. – Воистину, я бы предпочел жевать песок. – Оками подошел к ней, держа свой тренировочный меч кончиками пальцев. – Используй обе руки. Ты кто, по-твоему? Мусаси?
Марико проигнорировала насмешливое сравнение со знаменитым мечником.
– Зачем ты делаешь это, если не хочешь?
– Потому что, если я откажусь, Ранмару удивится и спросит о причине. И я не думаю, что это сослужит тебе хорошую службу, если его любопытство подтолкнет его к действию, – закончил Оками низким и резким голосом.
Когда он наклонился вперед, чтобы поправить хватку ее левой руки, его волосы упали ему на глаза, легко скользнув по ее бровям. Часть Марико хотела задержать дыхание.
Она возмутилась, глубоко вдохнув.
Глупо. Как глупо. Волки не должны пахнуть как Оками. Как теплый камень и древесный дым.
– Что ты делаешь? – резко спросил он, хотя его пальцы дрогнули над ее. – Хватит вести себя так странно.
Марико приняла стойку.
– Я и есть странная. – Она взмахнула своим тренировочным мечом. – И тебе лучше научиться ценить это.
Оками был в аду.
При первой же возможности он собирался напасть на своего лучшего друга и оставить его умирать. В конце концов, это было справедливо. Оками скорее сгниет в аду, чем признается кому-либо, что его выставили дураком.
Каждый раз, когда Оками приходилось прикасаться к ней, он обдумывал новый способ заставить главаря Черного клана заплатить.
– Стой! – рявкнул он. Воистину, эта девушка пробуждала в нем самое худшее. Заставляла его терять контроль, которым он всегда гордился. – Ты все еще неправильно держишь меч. Каждый раз, когда ты машешь им, твои руки прижимаются слишком близко друг к другу. Представь невидимую ладонь и удерживай ее между ними, иначе ты полностью потеряешь контроль над клинком.
Как вовремя – Оками читал ей лекцию о потере контроля.
Она стиснула зубы, ее глубокие карие глаза сверкнули на него, как неограненные драгоценные камни. Ее пальцы крепче сжали рукоять. Она снова подняла лезвие над головой.
– Бей, – приказал он.
Она опустила клинок, и Оками с убийственной точностью выбил его у нее из рук.
– Подними, – сказал он, лениво взмахивая мечом по дуге. Ее поджатые губы напомнили бутоны роз. Не красные. Ничего громкого и очевидного. Ярко-розовые. Нежные и теплые. Точно так же пахла и она. Как будто цвет золота мог иметь аромат.
Ярость подступила к его горлу. Если он не будет держать свои мысли под контролем, эта девушка неизбежно приведет к смерти Такэды Ранмару.
Оками вдохнул. Выдохнул. Попытался говорить мягче:
– Еще раз. На этот раз держи меч крепче. Двигайся медленнее. Более осознанно.
Он продемонстрировал сам, его деревянный меч рассек воздух со свистом. Это движение он хорошо прочувствовал. Хотя Оками ненавидел пользоваться катаной – поскольку она вызывала в памяти воспоминания, которые он хотел скорее забыть, – ему пришлось признаться себе, что он скучал по ощущению оружия в своих руках.
Повторив это движение еще десять раз, она искоса посмотрела на него.
– Сколько раз мне нужно повторить? – спросил она.
– Пока я не заключу, что ты делаешь его правильно.
Она прикусила внутреннюю сторону щеки.
– Разве я не должна учиться драться?
– Сначала научись держать меч. Если катана должна быть продолжением твоей руки, то сейчас твои руки сломаны. Ты бы стала призывать человека драться со сломанными руками?
Ее глаза устремились к небесам.
– Почему ты не носишь с собой ни одного клинка?
– Потому что я не хочу носить с собой клинки.
– Знаешь, ты довольно негибкий.
Оками чуть не рассмеялся.
– А ты нет?
– Вы уже забыли, почтенный сэнсэй? Мои руки сломаны.
В тот раз он действительно рассмеялся.