Но ей этого знать было и не нужно. Перед ней стоял на двух уродливых изломанных лапах силуэт пятиметровой гигантской птицы с пятью многосуставчатыми крыльями и трёхглазой башкой, причём все три глаза находились в постоянном движении независимо друг от друга. Клюв был повёрнут вертикально, и из него свисал голодный, покрытый вязкой слюной язык.
Светящиеся волшебные когти пребывали в постоянном движении. Все движения птицы были рваными и дёргаными, будто в бесконечном конвульсивном припадке, причём каждая часть твари двигалась будто бы по собственной воле, не оглядываясь на других.
Всего этого с лихвой хватало, чтобы опознать в выступившем из мрака чудовище какого-то совершенно запредельного джокера. Более жуткого и неестественного существа Сайна ещё не встречала, но теперь понимала, почему юстициары так часто сходят с ума от страха в дальних рейдах.
Механистка сжала зубы и бросила короткий взгляд в сторону лидера.
Сколько раз уже было так, что из-за его стремления залезть в ещё большую жопу она была на волосок от гибели. И каждый раз этот волосок оказывался грёбаным стальным тросом, который не только вытащит её, но и попутно подцепит горы добычи.
Поэтому она сдавила свой страх, взялась за «эльхиону» и активировала свой созданный в плюсовом модуле терминала козырь. Жаль, что устройство не имело механической природы и ничего не могло изменить в самом механизме. Однако оно сделало больше, зародив в существе собственную псевдодушу с магическим источником.
Пришло время обратить её против врагов Арктура. Первого человека на Стене, которому подозрительная до паранойи Синица начала доверять.
Кровь забурлила в жилах Рейна.
Ангелоид, которого больше не было в его теле, продолжал шептать по кругу одни и те же слова. Он радовался предстоящей битве и рвался поскорее сразиться с запредельным чудовищем. Чудовище было очевидным злом, на которое можно обрушить всю свою ярость и на время заглушить голоса в голове, что всё чаще просыпались после ставшей для него судьбоносной встречей с Алкостом.
Минутная встреча с пустотником породила в его душе искру мрака, которая распалялась всё чаще, норовя подчинить себе его сущность. Именно поэтому он так отчаянно боялся всего, связанного с ангелоидами. Даже обычный фрагмент он ни за что бы не рискнул поставить, боясь, что искра разгорится в пожар и он прежний проснётся.
Заткнись, Гильгамеш. Не сейчас, ни в будущем. Никогда. Никогда больше.
Просто заткнись и сражайся с проклятыми птицами!
Мерлин нервно улыбался, пытаясь оценить свои силы.
Он был всего лишь человеком, со всем набором человеческих страхов и комплексов. Но страсть при виде огня и взрывов была сильнее страха при виде врага.
Окажись он один на один с некрослиянием, и он бы обделался от ужаса. Мерлин не обладал большой храбростью, его сила была скорее в уме, да и то в условиях Стены та же Сайна легко обходила его по интеллекту за счёт модификаций.
Однако возможность что-то взорвать и поджечь всё меняла внутри. Нечто тёмное поднималось наверх из глубин, перекрывая собой все страхи и комплексы. Он был готов часами смотреть на огонь, и в такие моменты всё лишнее уходило. Мысли покидали беспокойную голову вечно всем недовольного алхимика, и всё собой заполняли лишь действия, отработанные до автоматизма.
Рядом с огнём он не чувствовал страхов, не имел комплексов, и плевал на боль. Ему самому было интересно, что так сильно меняет его каждый раз перед боем, но Мерлин был не из тех, кто любит копаться в памяти и лезть в прошлое.
Как говорил кто-то из далёкого прошлого, и как часто повторял про себя сам проходчик — «искусство — это взрыв». Всё остальное для него было не так уж важно.
Враги? Плевать, пока он видит перед с собой пламя и может его создавать, пока он остаётся волшебником Мерлином, его рука не дрогнет.
Хантер и Нэсса сразу же встали спиной к спине. Они всегда так делали автоматически — рефлекс, выработанный ещё в прошлой жизни. Хотя сейчас в бою для них в этом уже не было никакого смысла — теперь их классы были не теми, что прежде.
Проснувшиеся воспоминания, сковавшие их в прошлой и в этой жизни, не позволят им сдаться, пока кто-то из них жив. После того, что они пережили, будучи некогда сильнейшим астральным некомантом и сильнейшим демонистом, получившим четвёртый круг магии бездны. Их путь окончился при попытке победить финального босса ивента, в процессе они практически полностью уничтожили пятьдесят пятый сектор, создав крупнейшие в истории Стены разрушения.
Нет, судьба связала их слишком тесно. Спасибо терминалу парадоксов, позволившему волхву вернуть частичку прежнего себя. Обитатели астрала помнят своих гостей, в каком бы воплощении они к ним не приходили, и не могли не вспомнить того, кого некогда называли братом.
А вскоре эта тайна открылась и Нэссе, благодаря ему самому. Его новый класс позволяет манипуляции с памятью и ещё очень многое, о чём не стоит знать никому, кроме них. Чудо, что в этом секторе никто не знает о классе волхва и его возможностях. Принятое ещё без памяти решение выбрать самый редкий и неизученный класс, оказалось для них судьбоносным.
Каков был шанс, что кто-то из них двоих вновь вступит на тот же путь, что и прежде, и стихийные планы вернут им память? Один к шестнадцати для каждого. Нэсса так и не встала на путь высшей суккубы, кем была прежде. Но коты — воистину владыки удачи, и для Хантера это чудо стало реальностью. Дети астрала признали его право быть среди них.
Оставалось лишь решить, какой путь им избрать дальше, в своём новом воплощении.
Пока что они с возлюбленной сошлись лишь в одном — что бы не случилось, они никогда больше не пойдут против Ивента. И попытаются остановить каждого, кто решится на подобную глупость.
Но сейчас перед ними был кто-то из высших джокеров. Скорее всего пожиратель цепей, ассимилятор или страж переходов. С их силами стоило бы бежать, но если это кто-то из них, то эта тварь не упустит свою добычу. А значит, им придётся выложиться на полную, даже если придётся раскрыть парочку козырей, о которых никому не стоило бы говорить… никогда.
11. Колода, в которой нет карт, кроме джокеров
— Арк… — тихо произнесла Тия.
Тем самым особенным голосом, который означал большие неприятности.
— Не сейчас! — крикнул я, всеми силами пытаясь не потерять сознание. Как бы я не пытался замедлить скорость передачи маны, растянуть запас своих источников, хлынувших усиливать ауру обогрева, было почти невозможно.
Голова закружилась. Из носа, глаз и ушей хлынула кровь от многочисленных внутренних повреждений. Всё вокруг поплыло и лишь понимание, что от меня сейчас зависят жизни всей группы, заставляло держаться.
Я буквально упал посохом на вершину дерева, с силой вбивая его в обломок верхушки ствола. Тело дендроморфа отозвалось болью и непониманием. Я сжал зубы и силой магии крови и властью создателя приказал отдать мне свою силу.
По дереву прокатились трещины. Существо разделило со мной свою ману и свою боль.
Проклятую боль, о которой я думал забуду с появлением способностей Альмы.
Когда приходит по-настоящему сильная боль, что сводит все мышцы, все мысли отступают прочь. Большинство людей даже не догадывается, какие в жизни возможны оттенки боли, доводящие до исступления. Реальность свернулась до одного только чувства всепоглощающей боли, а следом и ещё большего страха.
Гигантское дерево умирало. Умирало мучительно и прекрасно осознавало это.
Но иного выбора не было.
Просто не было.
Спустя бесконечно долгие пару мгновений, показавшихся мне вечностью, я наконец сумел разорвать контакт и замедлить истечение маны из дерева.
Дрожащими руками я отпустил посох, приходя в себя. Наконец обернулся к девушке, но слова потерялись сами собой. Тия дрожала от ужаса, а перед ней из тумана выходил шестиметровый результат бурной брачной ночи у Ктулху с трёхглазой вороной.
Из перевёрнутого вертикального клюва вывалился длинный язык. Тварь подняла когтистую, покрытую перьями лапу, и на ней возникла чёрная воронка, за секунду разросшаяся до метрового чёрного комка шевелящихся тел, и швырнула его в нашу сторону.
Чёрный шар разорвался десятками птицеподобных чудовищ, ощетинившихся множеством хищных клювов и обросших светящимися призрачными глазами.
Клокочущая масса столкнулась с куполом света. Змеиные глаза алхимика засияли выжигающим сиянием. Он расставил руки в разные стороны, а из заплечной сумки стремительной молнией вылетела обновлённая книга.
Разбившиеся о барьер монстры рассыпались множеством одиноких крылатых гадов, что всеми силами принялись биться в защиту, истощая запас маны Мерлина. Маг лишь выиграл нам немного времени, чтобы у нас была пара секунд найти способ убить эту тварь.
Миг, и купол треснул, а в дыру ринулись юркие тела безглазых уродов с длинными многозубыми клювами.
Крылатые угри проникали внутрь, готовясь рвать и пожирать, но столкнулись с ушедшим в рывок Рейном. Обратившись в камень, он вбил кулак в подбородок чудовища, что-то выхватил в черепушке, вырвал и сразу же перешел в форму спектра, пропуская мимо удар когтистой лапой.
В таком виде он снова ушёл в рывок, пересекая разделявшее нас с неведомой нечистью расстояние, выхватил свой любимый полуторник, засиявший узнаваемым белым янтарём крови спектров, вновь стал камнем и ударил монстру в грудь.
Но хищная тварь умудрилась его перехватить и с силой ударить о каменный пол. Причём страж успел в последний момент снова стать спектром, но существу, похоже, было плевать. Оно прекрасно могло бить его в любой форме.
Три луча света из глаз монстра скрестились на теле Рейна, а, вмиг почерневший, длинный язык выстрелил и пробил фигуру спектра.
В этот момент в левый глаз монстра ударилась игла «эльхионы». Брызнула светящаяся кровь, и монстр чуть дёрнулся. Затем ему в грудь ударился громадный меч пересобранной в терминале синеволосой механической девы.