-Вы не можете. – Резко ответил ей Кохан и показал пальцем на двух мужчин, явившихся с этой группой. – Они останутся, если хотят, а вы уходите.
-Но…
Мимо Кохана, проскользнула фигура арийца. Кувшин взлетел вверх, последовали два мощных глотка, и пустая тара отправилась наземь. С тихим шелестом, выскользнул из ножен меч.
Наёмники скорбные опустили лица – сейчас прольётся кровь…
-Ты. – Меч арийца указал острием на девушку с косой.
-Алими я… - Сказала девчушка, слегка бледнея – видимо, она впервые начала понимать, на что подписывается. Так часто бывает – битва окутана дымом побед, дым тот пахнет сладко, из него красивые воздушные замки возникают. А как со стен таких замков начинает капать кровь, всё рушится в одночасье. И обломки замков тех плющат все благородные порывы, всё очарование войны, в тонкий блин из плоти и крови, погибших в жестокой мясорубке – такая она война, при ближайшем рассмотрении. Реальность становится очевидной и вместо победы пролетариата над всем мировым злом, перед твоими глазами собственный труп с вывернутыми наружу кишками – это очень освежает. Любой революционный пыл тускнеет в два счёта…
-Всё равно. – Проворчал пьяный ариец, опуская меч. – Нападай.
-А? – Удивлённо хлопая глазками, сказала девушка.
-Нападай.
Неуверенно с ноги на ногу переминается, глазками хлопает, на наёмников смотрит – не понимает, что происходит. Ариец скривил губы, усмехнулся и, пожав плечами, тихо зарычал.
А затем прыгнул вперёд, нанося резкий, сильный колющий удар мечом.
Девушка взвизгнула, косу выронила и под телегой спряталась.
-Можешь возвращаться домой. – Презрительно сказал ей арией и повернулся ко второй девушке. – Теперь ты.
Так он поступил со всеми женщинами и подростками. Те, кто пытался сражаться, оказались в армии Логана. Те, кто демонстрировали страх, были отправлены по домам.
Так и не случилось истинно народной революции средь земли сабасской…
К мужчинам отношение было совсем иным. Их принимали в ряды, без всяких проверок, смысл коих наёмники и Шеди понимали смутно. Например, подросток, который с визгом ударил ножом, поцарапав ногу арийца, после чего сразу спрятавшийся под телегу, был признан негодным к службе строевой. А вот девушка с отчаянием и весьма бестолково махавшая суковатой палкой, почему-то, заслужила уважительный кивок и право сражаться против господарей Сабаса. Хотя не смогла не то, что задеть арийца, её палка даже не коснулась его меча – он просто и даже с ленцой, уворачивался от ударов и отвечал шлепками плоской стороны клинка, по её тонкой спине.
Вот что к чему? Никто не понял. Но принцип, примерно уловили и с того дня женщинам и подросткам, приходилось доказывать с оружием в руках, что они могут идти в этот поход. Тех, кто сражался отчаянно, подавляя страх, пропускали к остальным. Тех, кто боялся и бросал оружие, отправляли по домам. Но только не стариков мужского пола.
Арагон закончил со всеми вновь прибывшими и пошёл прочь.
-А я? – Дребезжащим голоском поинтересовался сухонький старичок с палкой в руках. Он всю дорогу стоял у телеги и терпеливо ждал своей очереди, что б доказать право на участие в Святом походе – так мероприятие сие, нарекли крестьяне Сабаса.
-Как хочешь. – Ответил Арагон, не оборачиваясь.
-Почему? – Крикнул Кохан вслед арийцу. Старик удивлённо молчал, сухими пальцами почёсывая затылок – он ощутил и радость и облегчение и страх одновременно. Честно говоря, после того как он увидел вживую, что ему предстоит – сражение против меча, лицом к лицу, в старом теле появился вполне оправданный страх. В какой-то момент, старик даже стал надеяться, что ему прикажут вернуться домой – он привык повиноваться. В молодости вот, было, не повиновался, так на спине теперь от плетей шрамов десятка три…
-Он жаждет смыть свой позор. Мы не вправе мешать. – Ворчливо и так же, не оборачиваясь, ответил Арагон – вопрос ему показался крайне идиотским. Но он тут же вспомнил, какая дикая страна его окружает, как сильно она погрязла в варварстве и насколько тут слабые люди, так что решил ответить.
-Чего? – Сказали спутники Кохана, чуть ли не одновременно. – Он это про что?
-Без понятия. – Ответил им капитан. Арийцы не ставили своей целью распространять мораль Тара, где попало. Почему старый мужчина, по определению, жаждет смыть с себя позор, им прежде никто не объяснял, а у них не было повода спросить. История с Доменом, когда он искал смерти, забылась, да и никогда не рассматривалась в таком ракурсе. Собственно, никто особо не интересовался, почему один из пяти сумасшедших дикарей из далёкой страны за Великими горами, вдруг решил умереть в бою, от клинка своих товарищей.
Так в армии возникла целая толпа пожилых мужчин, подростков и женщин разных возрастов.
Случилось это незадолго до подхода к Салиру, пока войско не начало покидать город, арийцы и не замечали, что в их армии, откуда-то образовались женщины, старики и даже дети.
Армия Святого господаря, не знала, что Арагон, в тот день действовал по собственной инициативе и когда Кохан отчитался пред королём о том, откуда в войске столько бесполезных граждан, пришлось ему держать ответ.
Ни слова не сказав, Кохана отпустили восвояси. Взоры четверых арийцев обратились к Арагону. Могучий Предводитель павшего города, смущённо покраснел, зачем-то зарычал. Гребень пригладил рукой и ещё плечами пожал.
-Ну…, это…, а что? Пусть как бы… – Очень обстоятельно и очень весомо изложил он свою позицию по этому вопросу.
Арийцы переглянулись, Радон загривок пальцами поскрёб.
-Старики бесполезны. – Заметил он, обнаружив, что голову, даже если вот со всей силы почесать, думать легче не становится никоим образом – прям мистика. Обычно почешешь и раз! Мысли возникают. А тут вообще по нулям. Магия, не иначе.
-Толпа стариков может завязать бой. – Нашёлся тут Арагон. И победоносно улыбнулся своим боевым товарищам.
-Хм. – Логан задумчиво нахмурился – думы его были сложны и полны света в этот момент…, на деле он не очень понял аргумент, всё в душе бунтовало против выходки собрата, но чем возразить он не знал. Старик, ищущий смерти, пусть это старик дикарского народа – он имеет право на свой последний бой, просто по факту своего возраста. А так как против любого из них, такой старик обречён на быструю смерть, он должен принять её от воинов послабее, например, от местных крестьян, тех, что с копьями и в доспехах.
-Он прав. – Заявил тут Домен. – Пусть будут. Они примут достойную смерть.
-Женщины. Дети. – Заговорил Марс – инициатива Арагона по поводу стариков, с этого момента была одобрена и принята как норма.
-Слабые умрут. – Спустя десяток секунд, сказал вдруг Радон и довольно улыбнулся, переставая чесать затылок – таки старая схема работает! Просто из-за маски колдовской причинно-следственная связь с чесанием черепа и работой мозга, была нарушена. Нужно только подольше чесать и оп – голова работает. Всё очень просто оказывается, а он чуть было не расстроился. – Сильные останутся, что б рожать сильных мужчин.
-Хм. – Опять не смог возразить Логан. Собственно, он и не собирался по этому моменту возражать, но причины сего мнения, остальным арийцам, пока что известны не были.
-А дети? – Снова заговорил Марс, недовольный тем, что сам не подумал об этом. Ведь лучше способа понять, какие женщины Сабаса сильны, а какие годятся лишь на удобрения, просто нет.
По поводу детей возник довольно серьёзный диспут. Арагону едва не набили лицо.
Тут Логан, в разговоре участия не принявший, вдруг сказал:
-Арагон поступил правильно.
А затем ушёл, оставив воинов одних. Арийцы переглянулись, поворчали, но спорить не стали.
Поток крестьян не иссякал - они до сих пор приходили. Армия стояла под стенами столицы, а крестьяне, так или иначе сбежавшие с господских полей, всё тянулись и тянулись к войску Святого Господаря. Порой они приходили даже с берегов океана.
Поход Логана, стал для людей Сабаса, чем-то вроде Священной войны. При желании, он мог поднять всех крестьян страны, как говорится и стар и млад – но арийский король, сию возможность, упорно игнорировал. Несмотря на попытки наёмников и Суб-Зеро, вкинуть в его голову эту мысль, он продолжал делать вид, что не слышит их слов. Впрочем, они не особо и настаивали, а после Салира, такие разговоры не возникали вовсе. Для всех стало очевидно, что Сабас не устоит, даже если в битву пойдут лишь те, кто имеет власть над магическими материями.
Одно им всем было решительно непонятно – почему же арийцы так упорно игнорировали эту возможность? Как-то капитаны наёмных рот сумели добиться вразумительного ответа от Радона.
-Позор в такой победе.
-А? – Синхронно они переспросили.
Радон сказал «ррр», на чём разъяснение и закончилось. Правда, оно было более полным – Радон, когда рычал, специально потряс топором, выразительно округлив глаза. Этого жеста хватило бы любому арийскому сопляку, чтоб покраснеть от стыда за свой вопрос, но капитаны наёмников, так ничего и не поняли. Оружие в руках мужчины, его руки - вот что одерживает победу. Если враг сражён магией, оружие воина опозорено, ибо в том бою нет места подвигу, нет места личной силе и отваге. А если оружие воина опозорено, значит, опозорен и он.
Тот же Суб-Зеро, далеко не сразу понял, что арийцы, с коими он идёт по землям Империи, глубоко презирают его, считая слабым, хилым и бесполезным существом, этаким продолжением магической стихии, её отростком, без собственной воли, почти рабом. Мнение изменилось лишь когда воин-маг, доказал в рукопашной, что его магия, инструмент в его руках, его оружие, а не он инструмент в руках магии. И всё равно, особого уважения к нему не возникло – Суб, по мнению Тара, позорил себя постоянно, ведь он предпочитал магию честной схватке лицом к лицу. К нему относились как к рядовому бойцу Тара, для коего совсем не позорно взять в руки лук, даже без требования прославленного Предводителя – молод, глуп, славы нет, и имя его знают лишь девушки, отказавшие ему в брачном ложе, да его родители. Потенциал есть, сам по себе никто.