И словно волна морская об скалу, разбились они об этот строй. Всего два мечника пали, один отступил, придерживая плечо, выбитое ударом суковатой дубинки. Других потерь не обнаружилось. Зато крестьяне оставили на земле три десятка тел, часть их коих теперь истошно завывала от боли.
Крестьяне дрогнули, некоторое время пытались атаковать снова, имитируя манеру мечников сражаться – строй попытались организовать. Сумели убить ещё двоих, ранить троих и к тому моменту потеряли ещё два десятка. А потом кто-то закричал истошно:
-Мы все умрём!!! – И крестьянская армия отхлынула назад. Постояла, наблюдая своего лидера в бою – рычит, ревёт, мечом машет так, что лезвия не видно, сам, несмотря на габариты, вертится как уж на сковородке, а затем, крестьяне шагнули на шаг назад, ещё и бегом ринулись прочь.
Правда, не все – что и спасло арийца от славной смерти при штурме Тобу.
Впрочем, он сам с этим не согласился бы, сказал бы, что легко убил бы там всех и в одиночку.
Два десятка крестьян, не бежавших с поля боя, преимущественно старики, особой пользы не принесли – почти все они погибли, сумев убить всего одного врага, но они отвлекли строй на себя. Пока мечники отражали натиск пожилых крестьян, всю жизнь работавших в поле, то есть, даже сейчас сохранявших крупицы былой грубой физической силы, пока они вынуждены были убивать их, ариец пробивался вперёд. Его продвижение сильно замедлил рыцарь – парень дрался отчаянно и умело. Ариец пробил веер из ревущей стали, в который превратился меч рыцаря, пробил не раз и не два – доспех рыцаря покрылся глубокими царапинами, но попасть в сочленения доспеха, но не мог. В итоге бесился и терял голову. В какой-то момент, рыцарь принял удар меча на щит – доля мгновения, но ариец воспользовался и пошёл на безумный шаг, риск коего заставил бы остановиться любого воина. Но только не сына Тара. Его меч отскочил от щита и ариец с рёвом бросил своё тело вперёд. Если бы рыцарь убрал щит на долю мгновения раньше, он мог вонзить меч по рукоять в сердце арийца, но он не успел. Может реакции не хватило, может он просто не знал, что так можно сражаться. Плечо арийца врезалось в щит, и рыцарь подлетел над землёй. Хрюкнул, металлом брякнул и, раскинув руки, полетел на щиты своих людей. Трое укатились наземь, вместе с рыцарем. Щиты сомкнулись, не позволив арийцу развить успех, прорубившись сквозь строй. Ариец ничуть не расстроился, начал осыпать ударами новых противников.
К тому моменту, когда старики крестьяне почти все пали мёртвыми, он убил столько мечников, что сомкнуть строй, им просто не хватило людей. Рыцарь стоял за их спинами, опираясь на меч. Вторая рука, на которой был щит, едва шевелилась – неожиданный удар арийца повредил руку, попытка шевелить ею причиняла дикую боль. Но рыцарь был достаточно смел, чтобы не обращать внимания на такие сложности. Когда пришёл в себя и строй прогнулся, он вступил в бой, снова пытаясь прикончить гиганта. Увы, он утратил подвижность, а ариец практически не выказал признаков усталости и словно бы не замечал глубоких ран на своём теле – таковых возникло две, в области плеч. Рыцарь видел раны, он знал, какая дикая боль, при каждом его движении, должна пронзать разум арийца, но тот двигался так, будто ран не было вовсе. И при этом ревел как бык, а лицо перекошено безумием. Рыцарь не смог провести параллелей и решил, что раны всё равно скажутся – он вступил в новую схватку и в этот раз, держался не больше десятка секунд. Он нанёс серию хлёстких коротких ударов, все отбиты мечом гиганта, а затем ударил колющим в живот. Гигант повернулся боком и с силой врезал кулаком по второй руке рыцаря. От боли, в глазах потемнело, на мгновение он перестал видеть происходящее вокруг и замер на месте. Очнуться парень не успел – взгляд арийца нашёл тонкую щель между шлемом и металлическим воротником латного панциря. Меч вошёл в эту щель до половины клинка.
Рыцарь рухнул мёртвым, его воины взревели от ярости и бросились в последнюю атаку. Старики крестьяне, погибли все до единого, но успели зарезать ещё двоих. Марс остался один на один с полудесятком разъярённых воинов. Однако их ярость быстро угасла, тогда как бешенство арийца, только разрасталось, погружая сознание во всё большие глубины кровавого безумия.
Он убил троих из них. Причём третьего зарубил со спины – пытался спастись бегством. Двое оставшихся, таки сбежали. Что интересно, они были одними из немногих, кому удалось пережить эту битву. После, спустя многие годы, они часто рассказывали внукам о том, как сражались на улицах Тобу, не с кем-то там, а с самим Баргом, вселившимся в тело варвара с запада Великих гор.
На справедливые возражения слушателей, о том, что Крылатые шлемы, в той битве участвовать не могли никоим образом, они старались внимания не обращать…
Так получилось, что самая тяжкая часть сражения в самом городе, выпала на долю самого крупного отряда армии Логана – на Крикушу и её полторы тысячи крестьян.
Главную улицу Тобу, широкую линию дороги, идущую через весь город до самого порта, перекрыл наиболее мощный отряд личного войска рыцарей Сабаса. Именно здесь, ожидался самый мощный удар основной части атакующих – Логан был прав относительно разлада среди рыцарей, собравшихся для последней битвы за Сабас. Предложение выйти за стены практически никто не поддержал, большинство считало, что нужно держать стены малыми силами, а когда атакующие потеряют множество своих людей и истощат силы, сломить их здесь, на улицах города. И самый влиятельный, то есть самый богатый рыцарь, имевший наиболее боеспособную армию, занял оборону здесь.
Крестьяне Крикуши, встретил тройной строй копейщиков, облачённых в сборный доспех из плотной кожи и металла. Прикрытые ростовыми овальными щитами и вооружённые короткими толстыми копьями, они выстроили стену, через которую не всякая профессиональная армия смогла бы пробиться. За их спинами расположилось полсотни лучников, а чуть дальше, сам рыцарь на грозном боевом коне – среднего роста мужчина, полностью закованный в металл и два десятка одоспешенных конников, для неопытного глаза, немногим отличавшиеся от рыцарей.
Поток крестьян, воодушевлённых быстрой и относительно лёгкой победой у ворот города, заполнил улицу и врезался в щиты копейщиков. Те ответили крепкой стойкой и держали напор, пока он не ослаб. Оружие крестьян безуспешно билось о щиты, особо сообразительные, попытались ударить за щиты, подпрыгнуть там, оттянуть щиты на себя и ударить, но второй ряд копейщиков останавливал таких сообразительных, короткими, быстрыми ударами копий. Некоторые успевали ударить перед смертью, но доспех копейщиков отлично держал удар. И все как один, в полуторных шлемах. Лишь один копейщик пострадал – удар дубинки помял шлем, парень покачнулся, но на ногах удержался. А как только напор ослаб, первый ряд единым порывом отбросил первые ряды крестьян и копья поднялись. В первые же секунды боя, все первые ряды крестьян свалились под ноги копейщикам мёртвыми или воя от боли в полученных ранах.
Меньше чем за минуту, воинство крестьянское потеряло полсотни человек убитыми и раненными. Крикуша, которую сородичи обогнали, оказалась не в первых рядах – что и спасло её от смерти. Девушка, впервые в этом походе облачённая в одежды срамные с головы до ног – штаны кожаные, кираса фигурная не совсем по размеру, демонстрирующая всем очертания её полных грудей, в общем, срам один и ужас. Вооружилась она тоже не совсем обычно – лук взяла. Оружие не привычное для крестьян Сабаса. Лесов тут немного, охотиться, нужды никакой нет. Так что лук распространение получил только в тренировочных городках типа Батэла. Но она видела, как иногда этим оружием пользуются смуглолицие Шеди. На одном из привалов, девушка, превозмогая подспудный страх, обратилась к тем бесстыжим разбойникам. Пообщалась, познакомилась, завела разговор, как-то само собой получилось, что с ними сдружилась и в подходящий момент поинтересовалась луками. Один из красивых юношей Шеди, более пристально смотревших на неё, нежели другие, отдал ей свой лук…, наверное, она не взяла бы его, если б знала, что так мужчина Шеди объявляет серьёзность своих намерений и предупреждает всех прочих мужчин, что имеет вполне определённые виды на данную девушку. Но она не знала, дар тот приняла с благодарностью. А когда, спустя несколько дней, прослышала что она ещё и «шлюха бездумная», да узнала, по какому поводу ей такой эпитет прилепили – уже поздно было. Тот юноша ей и самой приглянулся…, в общем, за шашни с дикарями ужасными, её ещё сильнее возненавидели, но и бояться стали больше. А красавец Шеди, мало-мальски обучил её стрелять.
Вот с этим луком, она и оказалась в битве. И когда увидела, какие там дела творятся, взялась за лук. Ей повезло, первая же стрела легла в цель – в открытую часть шлема. Копейщик упал, но его место тут же занял другой. Прорвать строй не получилось, да и боевой задор крестьян сошёл на нет. Она крикнула «вперёд!», задние ряды крестьян, в боевом запале напирали, передние в ужасе пятились, получился форменный бардак, но паника пока что не образовалась, хотя до неё и остались секунды. Крикуша снова пустила стрелу, на этот раз, стрела отскочила от шлема, не причинив вреда. Кто-то из крестьян, отчаянно завизжав, кинулся на копья и сумел пронзить голову копейщика, узкой пикой, для забивания быков. Его тут же подняли на копья.
Но небольшая часть правого фланга атакующих, получила заряд бодрости, они ринулись в бой, строй слегка прогнулся, погибли ещё два копейщика и около двух десятков крестьян, однако, боевой запал и вопли Крикуши, таки погнали их вперёд, они снова атаковали…
А затем всё пошло наперекосяк. Улицу приготовили не просто для решительного боя. Из неё соорудили капкан, в котором армия Логана, должна была быть разбита и обратиться в бегство.
Лучники за спинами копейщиков, пустили стрелы – немного пустили и жизней они унесли тоже немного. Били навесом, без всякого прицела, чтоб не зацепить своих. Стрелы посекли людей в задних рядах, не особо охладив пыл толпы. Однако это было ещё далеко не всё.