По обе стороны улицы, на крышах, поднялось по полсотни фигур. Прежде чем их заметили, они вскинули луки. Копейщики стояли непрошибаемой скалой, луки за их спинами и на крышах, беспрепятственно расстреливали полутора тысячное войско. За пару минут от огромной массы крестьян, готовых сражаться насмерть в Святой войне, осталось чуть больше половины обезумевших от ужаса селян. Толпа отхлынула от копейщиков. Ещё немного и они ринутся бежать. Крикуша повернула лук к крышам. Стрела врезалась в грудь лучника, он закричал, падая на головы крестьян, а она вложила новую стрелу, снова в цель попала и поняла, что вокруг неё, почти физически ощутимо, разлилось озеро даже не страха, а животного ужаса.
-Назад!!! В бой! – Закричала она, продолжая снимать лучников с крыши одного за другим.
-Шлюха поганая! Мы все умрём из-за тебя! – Закричал кто-то и, прежде чем она успела повернуть голову, стрела, упавшая с крыши насквозь пробила плечо. Девушка вскрикнула, роняя своё оружие. Спустя мгновение мир поплыл, она сама упала среди мёртвых тел. Храбрость народа иссякла тут же. С воем ужаса крестьяне ломанулись прочь.
Остановил их только яростный рёв арийца. Обнажив мечи, он стоял посреди улицы, красный весь, лицо перекошено, глаза горят – толпа, словно о невидимую стену расшиблась. Ладно, гигант этот безумный, но за его спиной ещё две сотни людей перекрывших улицу! И на каждом лице холодная решимость. В глазах нет страха, лишь гнев – у тех, что идут за спиной увальня Ригеда. И холод прирождённых убийц, в глазах тех, что идут за спиной арийца.
И Ригед и Домен, покончив с отрядом за стенами, ринулись сразу за потоком крестьян, интуитивно чувствуя, что эти «воители» дрогнут при первых намёках на серьёзное сопротивление.
Так оно и случилось. Не окажись за их спинами отряды Ригеда и Домена, сбежали б, теряя тапки, да получая в спины тучу стрел.
Страх перед копейщиками и смертью с крыш, несущейся на кончиках стрел, оказался чуточку слабее, чем перед толпой одержимых убийц, воспитанных в стенах Орхуса. А иначе про них и не думали. Кто видел хоть раз, как тренируются эти безумцы, уже никогда не сомневался – в каждом, как минимум по два злых духа сидит. А тренировались те безумцы и в походе Святом тоже. На каждом привале как возьмутся за мечи свои окаянные, да как начнут злобой своей тёмной плескаться…, уж и молились люди добрые и Приве и Ганхаре, а толку всё нет, не сходит одержимость та ужасная с юношей молодых…
А это всё потому, что Орхус строили на костях тысяч крестьян до смерти запытанных господарем рыцарственным правителем, жившим там двести лет назад. Как его звали, никто не помнил, да собственно и со сроками путались, но легенду ту все знали – проклятое место…, правда, смущал тот факт, что легенда появилась в то же время, как среди крестьян пошёл слух, де живут там люди духами злыми одержимые…, но ведь все ж их видели! Безумные они. И делают всякие невозможные штуки – точно-точно, легенда та шибко-шибко правдивая.
Ну а как иначе? Еслив столько людей говорят, что так было, значит, оно так и было как говорят. Люди они врать не станут, зачем им врать-то? Проклят Орхус. Один только Святой господарь не одержимый, потому что его сама Прива бережёт, на то он и Святой весь…
Крестьяне развернулись и вновь атаковали. А Домен и Ригед направили свои отряды к зданиям, что стоят по обе стороны улиц. Лучники, видимо, интуитивно сообразив, что вновь прибывшие гораздо опаснее крестьян, переключили прицел на них. Два десятка воинов пали, пронзённые стрелами. Остальные, вышибая окна и двери, успели заскочить в здания и за полминуты очутились на верхних этажах. Не везде там были выходы на крыши, не везде они были достаточно широки. Слева, в здании, куда двинулся Ригед с десятком воинов, их встретил визг женщин и детей. Целая семья сжалась в комок в дальнем углу. Не обратив на них внимания, воспитанники Орхуса ринулись вверх по лестнице. Выхода на чердак там не было, а может в спешке просто не нашли. Ригед кинул меч в ножны, ухватил тумбу поменьше, взревел как бык и с силой швырнул её в потолок. Штукатурка посыпалась, тумба пробила покрытие и исчезла в широкой дыре. Парень рыкнул довольно, ухватился пальцами за края дыры и поднялся на чердак. За ним так же быстро наверх заскочил второй, за ним третий. А Ригед снова взял тумбу в руки и бросил её в покатую стену – тумба пробила крышу насквозь, там кто-то крикнул, видимо, лучник, стоявший спиной к скату крыши, тумбу удачно поймал.
Прежде чем Ригед успел выскочить в дыру, в неё ринулся товарищ по оружию. И тут же грохнулся на пол – в глазу стрела торчит. Парень зарычал от злобы и горя – чувства не свойственные их учителям, но отделаться от них, Ригед не мог. Гибель каждого парня, с которым он рос годами, с которыми проходил кошмар тренировок - каждая такая смерть, причиняла ему сильную боль. Он не мог относиться к смерти так же как его учителя. Так и не смог научиться, хотя и отчаянно пытался, увы, смерти братьев по оружию, оставляли глубокие раны в его душе…
И этим он тоже ужасно мучился - считал себя слишком слабым, что бы вести друзей в бой.
Сейчас всё это снова навалилось. Душа сжалась от боли. Однако одну из самых важных наук от сынов Тара, он перенял успешно – боль, страх, непонимание, всё, что смущало разом и терзало душу, непосредственно в бою, мгновенно давилось бешеной злобой, настоящим боевым безумием.
Так случилось и в этот раз – боль потери резанула по живому, он понял, что следующий кто ринется в дыру, рискует умереть. Возник страх за себя, за друзей. Спустя мгновение, словно в голове ручку повернули – щёлкнуло, и мир утонул в кровавых тонах, разум накрыло бешенством.
Он с рёвом выскочил в дыру, кубарем покатился по крыше. Десяток стрел врезались в черепицу, не задев его. Ригед врезался спиной в бортик на краю крыши, тут же вскочил и ударом кулака отправил вниз, одного из лучников. С криком тот упал на поле битвы и тут же был изрублен в куски крестьянами, получившими новый заряд бодрости. К страху, теперь прибавилась и отвага – лучники летели вниз уже со всех сторон. Поток стрел снимавших обильную жатву кровью, быстро сходил на нет. Крестьяне поняли, что их враг падёт, победа близка и толпа врезалась в щиты, не обращая внимания на павших.
Ригед обнажил меч. На другой стороне улицы, на крышах, он услышал яростный свист, знакомый по Орхусу – бросил короткий взгляд. Домен, двигался по плоской крыше соседнего здания, окружённый вихрем гудящей стали – финт, который пока что повторить никто так и не смог. Стрелы летели в этот вихрь и ломались в нём, не причиняя арийцу вреда. А он двигался вперёд и первый лучник, оказавшийся на пути стального вихря, свалился вниз, с длинным порезом через всю шею. Домен ничуть не снизил скорости вращения мечей и двигался дальше – как наяву Ригед услышал его слова, однажды сказанные, сразу после демонстрации сего боевого приёма.
-Ударить сильно, не порвав сухожилий, никак. А чтоб пропороть шею – даже не нужно ничего нового, просто иди на врага и всё, мечи сами сделают что нужно.
Он отвлёкся, и три стрелы пронзили тело. Голень, ляжка и плечо. Ригед свалился на спину. А его люди уже высыпали на все крыши по эту сторону улицы. Началась форменная резня. Человек восемь погибли, поймав стрелы, и свалились с крыш, но остальные подошли ближе и лучники не смогли ничего им противопоставить. Мечей при них не оказалось, только длинные ножи, с которыми они управлялись не слишком умело. Парни Ригеда, опрокинули лучников с крыш, ещё до того как он вырвал стрелы из ран и сумел подняться.
-Мечи Аргхана мне в глотку… - Проворчал он, затягивая раны куском ткани, сорванным с одеяния ближайшего к себе трупа – пока валялся, битва на крышах завершилась.
Он наспех перевязал раны и глянул вниз. Крестьяне продавили строй копейщиков, но было очевидно, что им не справиться. Впечатление того, что копейщиков сейчас опрокинут, сильно обманчиво. У крестьян ни умений, ни боевого духа, что б завершить начатое, развив свой очевидный успех…, Ригед ругнулся, падая на спину – стрела просвистела над ухом. Лучники, стоявшие за отрядом копейщиков всё ещё живы.
-Туда! – Рявкнул он, указав мечом в сторону луков.
-Аррр!!! – Проревели с соседних крыш. Ригед глянул туда, приподнявшись над бортиком – Домен отсалютовал ему мечом и ринулся вперёд, скача по крышам не менее ловко, чем горный козёл по камням. За ним волной ринулись его воины.
Ригед зарычал от боли – ариец салютовал ему, он оценил его действия, его доблесть. Теперь нельзя проявить слабость. Он должен сражаться и победить или умереть достойно! Он не может уронить своего лица, особенно теперь, когда его так высоко оценили.
Молодой воин поднялся и под градом стрел, как и его воины, ежесекундно рискуя жизнью, ринулся вперёд. Ещё с десяток погибло в каждом отряде, прежде чем по крышам они вышли к месту, где расположились лучники. Воины спрыгнули вниз, и отряд лучников был уничтожен за полминуты. Над улицей пронёсся рёв сотен крестьянских глоток, строй копейщиков окончательно сломали в едином порыве. В бой вступил рыцарь с ближайшим окружением и отряды Ригеда и Домена сцепились с ними. Часть людей переключилась на копейщиков – их разметали по улице ещё до того, как пал первый конный воин. Волна крестьян не остановилась, она пошла дальше и рыцаря с его конниками просто смели. Домен даже заревел оскорблённо – конь рыцаря рухнул, сам рыцарь оказался погребён под ногами крестьян и кто его убил или просто затоптали, было даже не понятно. Главный бастион обороны Тобу, буквально затоптали.
Ценой почти восьми сотен убитых и раненных. Но кто считает, если смерть достойна?
Крестьяне на лучший финал своей жизни не могли и надеяться. Более того! Многих из них ждёт высшая честь, какая только может быть в жизни – погребальный костёр!
Армия крестьян и перемешавшиеся с ними отряды Ригеда и Домена, хлынули дальше, в город.
Ригед шёл во главе отрядов, шёл в лучах боевой славы, словно и не было ран на его теле, он сражался, грабил и Домен снова трижды салютовал ему…