Она обязана трудиться
И день, и ночь, и день, и ночь!
«Ну, ты даешь! — изумилась Тата. — Сам-то понял что сказал? Твоя инструкция по эксплуатации бессмертного начала, вернее, инструкция Заболоцкого, все эти: «Не позволяй, гони, держи, хватай, учи, мучай…», похожа на памятку для палача из концлагеря или застенков НКВД. А фразочка: «Что б жить с тобой по-человечьи училась заново она»? — вообще полный отпад. Получается, что души — отпетые стервы, раз не желают жить с людьми по-человечьи и заслуживают такого жесткого обращения?
— Ты все перепутала, — Внутренний Голос звучал растерянно.
«Да по сравнению с твоим Заболоцким я — настоящий ангел. Всего-то делов: разделила душу на части и одну часть не допустила к жизни. Но не мучила же, не гнала с этапа, на этап, как зэчку, не заставляла пахать день и ночь, как рабыню…» — ответила Тата почти с гордостью.
— Это поэзия, высокая материя, эмпирея. Тебе же пора заняться прозой жизни.
«То есть стать цельной?! Но я не хочу! Я не намерена больше мириться с хаосом, который привносит в жизнь моя душа, — честно призналась Тата. — Мне нравится быть прагматичной, рациональной, здравомыслящей. Когда смотришь на мир с позиций ума, все ясно и понятно. Белое кажется белым, дважды два четыре, неделя начинается с понедельника. Жить по правилам удобно, поэтому я приняла решение остаться такой, какая есть. Меня полностью устраивает нынешнее положение».
— Ты почти ничего не чувствуешь, а значит, держишь душу на голодном пайке. Ладно, она прежде нуждалась в диете и ограничениях, но сейчас, будучи здоровой, она не потерпит насилия.
«И что же она сделает?»
На этом сакраментальном вопросе беседа оборвалась. Рабочий день вступил в свои права и потребовал более, чем пристального внимания.
Часов десять в кабинет заглянул Камейкин:
— Консультант будет через пару минут. Вы готовы?
— А как же.
Спасатель бизнесов оказался молодым — около тридцати — и очень симпатичным.
— Никита Линев, — представился он, вежливо склонив голову.
Тата в свою очередь назвалась:
— Татьяна.
— У вас красивое имя.
Тата смерила гостя внимательным взглядом: высокий смуглый, карие глаза в вежливой пустоте, губы в малозначащей приветливости, отстраненная любознательность чужака и пожала плечами: к чему лирика, время — деньги.
Жест не остался без внимания. Гость кивнул и приступил к своим непосредственным обязанностям.
— Что ж, судя по предварительным оценкам, мы можем быть полезны друг другу, — через час обсуждений произнес Линев. — Я готов приступить к работе прямо сейчас.
— Что требуется от нас?
— Рабочее место в отделе продаж и какая-нибудь легенда.
— Простите, не поняла…
— Меня надо как-то представить коллективу.
— Скажите, что вы — стажер на должность заместителя директора, — предложил Камейкин.
— Василий Петрович, вы, что собрались уходить? — испугалась Тата.
Довольный произведенным эффектом бывший вояка усмехнулся и успокоил:
— Пока нет, но когда-то это произойдет. Пусть народ привыкает…
Звонок телефона оборвал разговор и вернул к более насущным проблемам. Вырваться из рабочей суеты удалось к только обеду.
За окном лил дождь. Капли стекали по стеклу одна за другой, сливаясь воедино, образуя подвижную, почти живую, общность, сквозь которую происходящее на улице казалась зыбким и ирреальным. В кабинете же было сухо, уютно, в кои веки — тихо…
Тата устроилась в кресле удобнее, закрыла глаза…
Мелодия дождя баюкала, наполняла мозг липкой вязкой пустотой; которая постепенно перетекла дремоту и… мужские руки. Большие, сильные, с широкими запястьями они пробежались по волосам, помассировали уставшую шею, прошлись по плечам, легли на спину и притянули в жаркое соседство твердой груди. Тата улыбнулась. Сон ей нравился.
Мужские губы целовали ее нежно, мягко, словно перебирали четки: глаза, лоб, виски. Покорно, согласно, запрокинув голову, она подставлялась нежным касаниям. Но вот мужчина впился в рот, и диалог поцелуя стал настойчивее, определеннее…
Где-то с грохотом хлопнула дверь, раздались голоса. Тата вздрогнула, глянула на часы и…не успев закрыть глаза, оказалась вовлечена вновь в мужскую, нежную устремленность.
«Это не сон, — пришло понимание. — Это галлюцинация!»
Во сне мозг человека пребывает в состоянии минимальной активности и плохо реагирует на окружающий мир. Она же слышала голоса сотрудников за дверью, видела капли дождя на оконном стекле и не меньшей отчетливостью ощущала присутствие (все более смелое) своего сексуального партнера.
Однако, хотя мираж цепко, будто клещами, удерживал сознание в мнимой реальности, страха не было. Не было и ощущения насилия. Колдовской дар уже провел разведку и определил: опасности нет, вырваться из настойчивых ласк можно в любую секунду, наваждение наслал эксперт-консультант Никита Линев, который вместо того, чтобы работать, воображает, как занимается любовью с руководителем, вверенной его заботам компании.
«Вот, нахал…Как он смеет…Впрочем, ладно…Когда мне еще выпадет такое приключение…» — мысли о виртуальном сексе, однако, забавляли не долго.
— Татуся… — прошептал мужчина между поцелуями и Тата замерла. Игры закончились. Линев перешел черту. Причем трижды: сначала навязав собственные эротические фантазии, затем, вторгшись в анналы памяти и обратившись по имени, которое она старалась без нужды не употреблять. И наконец, переиначив ее имя на какой-то слюнявый лад.
Татуся! Тату передернуло от отвращения. А тут еще новый доклад. Произошла ошибка, отрапортовал Колдовской Дар. Оказывается, Никита думает не о ней. Нафантазированная партнерша лишь внешне похожа на Тату. В остальном: мягкая, уступчивая, покорная — является полной противоположностью.
«Ну и что? — пожала плечами Тата. — Какое мне дело до чужих фантазий? Впрочем, раз меня зацепило, значит, наверное, какое-то есть. Я правильно понимаю?»
Волшебный дар подтвердил: правильно и, наконец, выдал главное: все не так просто, Линев — не обычный человек, а писатель.
Это решительно меняло дело. Писатели — страшные люди. Некоторые из пишущей братии предугадывали появление технических приборов и свершение революционных научных открытий, предпосылок для которых еще не существовало. Особые «провидцы», не покидая, уютных и теплых кабинетов, живописали географические широты и просторы, неизвестные и специалистам; предсказывали события, истинные участники которых еще не родились и войны, о которых еще не помышляли политики; плодили персонажей, предопределяющих социальную моду и судьбы молодежи на десятилетия вперед. При этом писатели часто вообще ничего или крайне мало знали об обсуждаемых предметах. Они следовали за своей фантазией, а народ потом лез на стенку от удивления, брал пример с собирательного образа, возбуждался «высосанной из пальца» идеей, губил жизнь из-за удачной красивой фразы. А все потому, что творческие натуры имеют допуск в тонкие миры и наполняют созданные образы на астральном плане эмоциональной, а на ментальном — мысленной силой. Причем довольно высокого порядка. Из семи возможных ступенек чудо-лестницы людям искусства были подвластны четыре.
Поэтому, продолжил волшебный дар, созданная Линевым копия представляет собой самый настоящий фантом, который кормится не только энергией своего автора, но в силу, наверное, внешнего сходства, и ее, Татиными квантами. Правда, в небольшом количестве.
Тут дар ошибался. Возможность подключение к своему потенциалу Тата дала копии сама.
«Вот идиотка, захотелось приключений! В виртуальный секс я, видите ли, еще не игралась! Вот и получила!» — подумала жертва любопытства и собралась оборвать контакт. И, может быть, даже наказать Линева. Не сильно, но дать по рукам, чтоб неповадно было в другой раз приставать к порядочным дамам.
Однако…торопиться не имело особенного смысла. Ситуация по-прежнему не сулила проблем, отток квантов был незначительным, зато от желания досмотреть «шоу» даже щекотало в носу.
И все же предосторожности ради Тата превратилась из участника соития в невидимого зрителя и теперь наблюдала, как Линев нежничает с копией, стоя буквально в двух шагах от парочки. Подсматривать было неловко. Но очень интересно. Ведь прежде сталкиваться с фантомами, тем паче в столь интимные моменты бытия, ей еще не доводилось.
«Уйду, когда все закончится», — решила Тата, не подозревая, что совершает первую большую ошибку.
Любовные игрища, между тем, подобрались к своему финалу и, следуя указаниям из «центра», фантомиха забилась в бурном, похожем на конвульсии, оргазме. Тата тоже кое-что почувствовала. Но удовольствие было мизерным и мгновенным. Копия же чуть на стенку не лезла от переизбытка чувств.
И тут толи с дуру, толи от зависти, но явно не от большого ума, поддавшись мгновенному порыву, Тата вошла в выдуманный Никитой образ. И совершила вторую ошибку. Насладившись чувственными переживаниями, она вздумала позабавиться (а заодно показать Линеву класс) и, находясь внутри фантома, заставила копию наброситься на Никиту с нежностями.
Третья ошибка стала роковой.
Все в нашем мире есть энергия. И неважно о ком или чем идет речь. Потенциал и живого человека, и бестелесной мужской фантазии определятся лишь количеством квантов. Мощность фантома была очень невелика — все-таки Линев находился в чужом офисе, при исполнении, да и «разменивал» всего лишь поверхностное впечатление от краткого знакомства с симпатичной клиенткой. Тата же при желании могла своим ресурсами освещать несколько часов небольшой районный центр. Поэтому, разойдясь не на шутку, она влила в Никитину фантазию столько энергии, что та сначала от переизбытка красных ватт в порыве неудержимого энтузиазма стала похожа на шлюху из запущенной на большей скорости немецкой порнухи. Затем под напором оранжевых наполнила механистические движения животной сексуальностью. От желтых «барышня» заискрилась внутренним светом. Зеленые добавили воодушевления, на волне которого, «партия» и достигла своего логического конца.