Пытаясь хоть как-то спастись от неприятных воспоминаний, он снова потянулся к бутылке. Хотел забыться в хмельном тумане, обмануть мозг, но это не очень-то получалось. Даже в пьяном угаре он продолжал видеть упыря, так Мухортов назвал то странное существо, непонятно откуда появившееся на его участке.
Валентин ответственно относился к возложенным на него обязанностям. Каждый четный день месяца он совершал объезд вверенной ему территории. Общаясь с гражданами, живо интересовался их проблемами и проводил профилактические беседы с теми, кто мог по пьяной лавочке стать потенциальным клиентом «обезьянника». Так назывался огороженный решеткой закуток в сельском отделе полиции. Чаще всего он пустовал, но иногда, обычно по большим праздникам, а в редких случаях в дни выдачи зарплаты, наполнялся обитателями.
Во многом благодаря живому общению с жителями села и близлежащих деревень участок старшего лейтенанта выгодно отличался от соседних административных наделов в плане бытовой преступности. Мухортова ставили в пример другим участковым, а в прошлом году премировали путевкой в ведомственный санаторий на берегу Черного моря.
Ценя подобное отношение начальства, памятуя об ошибках прошлого и о том, что лимит везения исчерпан, Валентин Степанович продолжал нести образцово-показательную службу. Уж очень ему не хотелось оказаться у разбитого корыта после стольких лет работы в МВД. Тем более, когда до пенсии оставалось совсем ничего.
Одним из залогов профессионального успеха старшего лейтенанта стало его внимание ко всему, о чем говорят люди. И хотя чаще всего болтовня сельчан на поверку оказывалась пустопорожними слухами, случалось, именно она помогала раскрывать преступления. Так было, например, с редкими кражами незначительных сумм и домашней живности. Злоумышленниками оказывались свои же односельчане, а выводили на них знающие все обо всех бабульки. Правда, украденного у пойманных преступников Мухортов никогда не находил: деньги пропивались, а сворованные курицы, кролики или гуси немедля использовались по назначению.
Без веских улик старлею нечего было предъявить задержанным. Разве что запереть в «обезьяннике» до выяснения всех обстоятельств происшествия. Да и то сделать он это мог на основании заявления от потерпевших, а те не очень-то горели желанием его писать. Смысл зря бумагу переводить, если сворованного не вернуть. Дела решали полюбовно. Виновники обещались возместить нанесенный ущерб трудом на благо пострадавших по их вине и честно выполняли обещание. Поскольку работы в сельской глубинке всегда невпроворот, подобное наказание устраивало обе стороны.
Когда по селу поползли слухи о сектантах в лесу возле одной из населенных старообрядцами деревень, Мухортов отреагировал на них со всей серьезностью. Во время очередного объезда вверенной ему территории он оставил машину на опушке леса и, немного побродив среди деревьев, нашел тех, о ком говорила народная молва.
Сектантами оказались студенты педагогического института. Молодежь проходила практику по краеведению и, в рамках учебного задания, проводила собранные во время занятий старинные обряды. Все это происходило с непременными атрибутами в виде переодеваний в нелепые наряды из всего, что под руку попало, хороводов вокруг костров и сжигания чучел. В силу возраста и желания покуражиться студенты порой несли полную несуразицу на выдуманном языке, обыгрывая сцены из знаменитых на весь мир фэнтезийных романов о Средиземье.
Молодые парни и девушки из местных охотно принимали участие в подобных мероприятиях. Для них это было неплохим развлечением и поводом поближе познакомиться с другими людьми. Их деревня хоть и не была отрезана от мира, но как-то так повелось, что мало кто сюда приезжал, а они сами не стремились покидать давным-давно облюбованные предками места. По окончании школы в соседнем селе молодежь практически поголовно оставалась в деревне, по разным причинам не желая продолжать обучение в городе. Одних и так все устраивало, другие боялись, что не смогут жить и учиться вдали от родных мест, а третьи, в силу религиозного воспитания, не хотели с головой погружаться в пучину греха и разврата, какими, по мнению местного священника Филарета, было любое учебное заведение. Будь его воля, он запретил бы деревенским ребятишкам учиться даже в сельской школе.
– Бесы правят миром с тех пор, как раскольники отреклись от истинной веры и пошли за иудой Никоном, – назидательно говорил он после каждой службы, смешно топорща жиденькую бороденку и потрясая крючковатым пальцем. – И так будет, покудова каждый не осознает, что достаточно знать один лишь Закон Божий. Все остальное от лукавого.
Мухортов побеседовал со студентами. Объяснил, что в этих краях любое событие становится чуть ли не мероприятием вселенского масштаба, и попросил несколько сбавить прыть во время проведения практических занятий. Молодежь, естественно, возмутилась, дескать, это попрание их законных прав и все такое в том же духе, на что получила от участкового резонный ответ:
– Никто не собирается вас ни в чем ограничивать. Я всего лишь хочу, чтобы вы поняли элементарную вещь: ваши права и свободы заканчиваются там, где начинаются права и свободы других людей. Вы, можно сказать, приехали в гости, а ведете себя как у себя дома. То, что для вас смешно и забавно, какой-нибудь бабушке может показаться сатанинским ритуалом. Собственно, по этой причине я здесь и оказался. Народная молва уже нарекла вас сектантами. Я вообще не понимаю, как местные до сих пор не выгнали вас из леса.
– Может, они нас не трогают, потому что их дети веселятся вместе с нами, – усмехнулся высокий парень и с вызовом в карих глазах посмотрел на участкового.
– Не исключаю такой возможности, – согласился Мухортов. – Но все же прошу с вниманием отнестись к моим словам. Я ведь не требую от вас чего-то особенного. Ведите себя немного скромнее и не привлекайте излишнего внимания к вашим занятиям. Люди здесь хоть и тихи нравом, но иногда, бывает, и у них ум за разум заходит. Не хотелось бы снова появляться здесь, но уже с другой целью. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Студенты ответили вразнобой, а тот самый парень – он, по-видимому, был у них за старшего – заверил участкового, что больше тот их не увидит.
Валентин попрощался со студентами, вернулся к служебной «Ниве» и поехал дальше по маршруту. Он заглянул в каждый населенный пункт на его участке и везде провел по часу, а то и больше.
День близился к концу, когда он двинулся в обратный путь. Солнце висело над зелеными пиками далекого леса. Того самого, где студенты проводили непонятные для непосвященного взгляда экзерсисы.
Лучи закатного светила слепили глаза, но это не помешало Мухортову заметить яркую молнию. Та вдруг прорезала постепенно розовеющее над горизонтом небо наискосок, будто лезвие гигантской шпаги сверкнуло в воздухе.
Ничего странного в сухих грозах не было, равно как и в отсутствии грома. В это время года зарницы – частые гости в здешних краях. Гораздо сильнее Валентина Степановича поразила огромная воронка из туч. Она появилась в том месте, где сверкнула молния. Темные, клубящиеся стенки время от времени озарялись красными вспышками. С минуту загадочное явление притягивало взгляд участкового, а потом исчезло, но не просто рассеялось в воздухе, как туман под лучами солнца, а будто сжалось в одну крохотную точку, словно с той стороны мироздания его втянул в себя огромный пылесос.
– Вот ведь, черти, добаловались, – пробормотал Мухортов. – Надо было разогнать их к лешему. Вдруг бабки оказались правы и они не студенты, а самые что ни на есть махровые сектанты? Поди, вызвали там каких-нибудь демонов своими кривляньями.
Старлей поднял правую руку, коснулся троеперстием лба под козырьком фуражки, опустил сжатые в щепотку пальцы на уровень груди, поднес к правому плечу и… скривил лицо.
– Дурень безмозглый! – сердито прошипел он, хватаясь обеими руками за руль. – В бабкины сказки поверил, лопух!
Мухортов долго костерил себя на чем свет стоит. Когда запал праведного гнева кончился, он выдохнул и стал думать, что бы это могло быть. Размышления привели к парадоксальному выводу – он видел торнадо. Давным-давно в одной из научно-популярных книжек участковый читал о таких погодных явлениях. Автор со знанием дела утверждал, что чаще всего торнадо резвятся вблизи южных морей и океанов, но, при совпадении определенных условий, могут возникнуть и в северных широтах. Причем как внезапно появиться, так и неожиданно пропасть из виду. Сегодня ему выпала редкая возможность стать свидетелем подобного чуда и, вероятно, выиграть главный приз, если бы он заснял воздушный вихрь на телефон.
С недавних пор на одном из областных сайтов объявили конкурс на лучшее мобильное видео. Победитель получал новый смартфон последней модели, правда, марка аппарата не уточнялась. Участкового это особо не волновало. Важнее всего для него был реальный шанс схватить удачу за хвост, а он, к сожалению, его упустил. Или нет? Что, если кто-то из студентов заснял смерч на телефон? Они ж наверняка не знают о конкурсе, так что возможность побороться за приз остается. Главное, заполучить этот ролик, и он знает, как это сделать. Мухортов прибавил газу. Двигатель довольно зарычал, «Нива» резвее покатила по кочкарнику грунтовой дороги.
Солнце давно скрылось за горизонтом, когда старший лейтенант подъехал к деревне и пересек ее от края до края. К тому времени небо слегка потемнело и окрасилось алым над шумящим еловыми лапами и авангардом кустарника лесом. Больше ничего не указывало на скорое наступление ночи. И все же Валентин взял из машины фонарь. На всякий случай. В лесу встречались такие места, куда солнечные лучи даже в разгар летнего дня не особо проникали из-за густого растительного полога.
Он хлопнул дверцей и зашагал к опушке, но на полпути замедлил шаг: едва уловимое чувство тревоги затрепыхалось в груди ночным мотыльком. Валентин остановился. В воздухе как будто витало ощущение близкой опасности. Он повернулся лицом к деревне и замер, словно собака на охоте. Глаза настороженно заскользили по сторонам. Слух обострился. Участковому казалось, он способен уловить любой, даже едва различимый шорох, но в том-то и дело, что, сколько он ни прислушивался, его уши не различали ничего, кроме звуков природы. А ведь раньше здесь по вечерам брехали собаки; мычала, кудахтала и блеяла домашняя живность; гремели колодезные цепи, когда хозяйки набирали воду; скрипели и хлопали калитки; звучали звонкие голоса молодежи и приглушенный говор жителей постарше.