аючи оторвала его от сиденья и, словно пушинку, швырнула вперед к неожиданно ставшему матовым от обилия трещин лобовому стеклу. А потом он испытал необычное ощущение невесомости.
В этот краткий, вряд ли больше секунды, миг свободного полета Богомолов как никогда остро почувствовал уже знакомое ему состояние раздвоенности и не на шутку испугался. Он вдруг понял, что это все не сон. Что у профессора получилось перенести его сознание в чужое тело и оно, это самое тело, непонятно как оказалось далеко за пределами лаборатории. Хотя чего тут непонятного. Наверное, процедура трансплантации сознания совпала по времени с очередной попыткой запуска трансмиттера, и опять произошел непредвиденный сбой – вроде того, когда пропали генетически измененные образцы биомехов. Только тогда это практически никак его не касалось, а теперь он оказался в роли одной из тех химер. Удивительно только, почему он не сразу ощутил себя в другом теле и не видел, как его новая оболочка угнала автомобиль. Может, это как-то связано с тем видением? Он так жаждал отомстить Восьмому, что ради этого решился на не до конца исследованную, рискованную процедуру. И когда возмездие настигло подонка, бог, высший разум, ну или что там управляет человеческими судьбами, показали ему, что он зря все это затеял.
Игорь Михайлович не успел как следует обдумать эту мысль. Он вдруг услышал хруст, очень похожий на тот, с каким ломают жареные куриные крылышки, и боль от жесткого столкновения с неожиданно ставшей твердой, как бетон, землей разнесла его мозг на мириады сверкающих осколков. Мир погрузился в пульсирующую багрянцем мглу.
Богомолов ощутил себя парящим в глубоком космосе. Он не слышал и не видел ничего вокруг, ничего не чувствовал, кроме невероятной легкости. Он не знал, сколько времени длилось подобное ощущение и можно ли назвать это смертью, но испытал нечто вроде разочарования, когда его стало куда-то затягивать.
И снова он почувствовал, как в неожиданно раздувшийся до невероятных размеров мозг вонзились острые когти невыносимой боли и услышал тот самый хруст. Только на этот раз после него боль куда-то исчезла, зато вернулось ощущение подвижности в суставах, а вместе с ним и раздвоенности сознания. Но если раньше Богомолов досадовал по этому поводу, то теперь он был рад, что его разум оказался на вторых ролях. Он понимал: с его новой оболочкой что-то не так и он ничем не может помочь, в отличие от прежнего хозяина тела. Тот знал, что надо делать, и Богомолов решил ему не мешать.
Федяев лихо гнал машину к быстро растущей на горизонте темной стене деревьев. Чутье подсказывало, что он движется в правильном направлении.
По краю поля шла грунтовая дорога. На прошлой неделе поливали дожди. Продавленные колесами тракторов и грузовых машин глубокие ямины в колеях до краев наполнились жидкой коричневой грязью. Федяев не стал рисковать, хотя видел несколько мест, где он, наверное, мог без особых проблем подъехать вплотную к лесу, вышел из машины и проделал остаток пути пешком.
Он остановился на самом краю опушки. Деревья скрипели, стучали ветками, шелестели листвой и шуршали хвоей. Пахло прелью и характерным, свойственным лесу, приятным запахом. Федяев посмотрел по сторонам, запоминая приметы. Старая дуплистая береза, а рядом с ней высокая ель с раздвоенной верхушкой служили неплохими ориентирами. Осталось определить сторону света.
Компаса у Евгения с собой не было, но он не переживал. В детстве он часто гостил в деревне у деда, и тот научил его ориентироваться на местности по часам и солнцу. Вспоминая уроки старого охотника, Евгений повернул руку, чтобы часовая стрелка смотрела на солнце, мысленно разделил пополам воображаемый угол между единицей на циферблате и часовой стрелкой, определяя примерное направление на юг. Лесной массив уходил на северо-восток, значит, на обратном пути он должен двигаться на юго-запад, если хочет отыскать машину.
Евгений углубился в лес, попутно оставляя знаки. То веточку надломит, то ножичком, который всегда при нем, вырежет стрелку на коре дерева, то заприметит нечто особенное, например, как те две сросшиеся стволами сосны-подружки. Он делал это автоматически, не задумываясь, умело применяя на практике еще один дедовский урок.
На второй час блуждания среди замшелых стволов Евгений заметил довольно четкие отпечатки на присыпанной хвоей влажной земле. Кто-то недавно здесь проходил: вдавленные подошвой травинки не успели выпрямиться. Первая мысль – он случайно набрел на свои же следы, но версия оказалась несостоятельной. Евгений понял это, внимательно изучив улики. У его ботинок гладкая подошва, а у отпечатков отчетливо виднелся неоднородный профиль. И хотя следы мог оставить кто угодно, Евгений на подсознательном уровне понял, что схватил-таки удачу за хвост.
Он пошел по найденной путеводной нити и примерно через полчаса наткнулся на затерянную среди деревьев избушку. Судя по черным от времени бревенчатым стенам и кривому деревцу на одном из скатов замшелой крыши, хибара давно нуждалась в ремонте, но это ровным счетом ничего не значило. Загадочный тип с записи видеорегистратора вполне мог использовать ее как временное пристанище.
Евгений спрятался в кустах. Комары пищали над ухом. Отмахиваясь от назойливых кровопийц, он несколько минут терпеливо выжидал. К исходу отведенного для наблюдения за халупой времени в окне появился темный, сгорбленный силуэт. Так мог выглядеть старик, а не тренированный, физически развитый человек, которого он искал.
Евгений выбрался из кустов и, низко пригибаясь к земле, чтобы не выдать себя раньше времени, отыскал ближайшие следы. Длина шага, глубина и четкость отпечатков ясно указывали на принадлежность их кому-то молодому и сильному. Тот, кто здесь прошел, шагал энергично и бодро. Старики так не ходят.
Сидя на корточках и опираясь одной рукой на травяную кочку, Евгений задумчиво потер морщины на лбу пальцами свободной руки. Тот тип либо находился в доме, либо покинул его и отправился дальше по своим делам. Если он все еще там, это заметно упрощало задачу. Если ушел, старик мог знать, куда он направился. Здешние места преступнику вряд ли знакомы. Наверняка он спрашивал у хозяина хибары, в каком направлении двигаться, чтобы выйти к дороге или ближайшему населенному пункту.
«В любом случае надо зайти внутрь и все разузнать. Причем сделать это так, чтобы не вызвать подозрений. Скажу, что отправился в лес погулять и заблудился», – решил Евгений, выпрямился во весь рост и не таясь зашагал к дому.
Недавние дожди оставили после себя огромную лужу возле серого покосившегося крыльца. Сейчас она почти полностью исчезла, но мокрая земля бережно хранила множество глубоких и четких отпечатков.
Евгений помедлил, внимательно изучая новые улики. Абсолютно одинаковые, они как две капли воды походили на те, с лесной тропы. Один и тот же человек не раз наведывался в хижину, и это был не старик, как уже выяснил Евгений. Получается, либо он ошибся и обнаруженные следы принадлежат не тому, кого он ищет, либо тот странный тип зачем-то покидал дом и опять возвращался в него. Может, он носил воду или дрова в избушку? Но для чего? Хотел отблагодарить хозяина?
Евгений постучал в дверь.
– Есть дома кто-нибудь? Ау! Я гулял по лесу и заблудился. Не подскажете, как дорогу найти? – Так и не дождавшись шаркающих шагов за дверью, он дернул за ручку. Дверь протяжно застонала. – Эй! У вас тут не заперто. Можно войти?
И снова тишина в ответ. Евгений перешагнул через порог и оказался в узких полутемных сенцах. Поднялся ветер. Зашумели деревья. Раздался пронзительный скрип, и дверь громко захлопнулась у него за спиной. Евгений вздрогнул от неожиданности. Сердце гулко забилось в груди. Он вытянул вперед руки и, скрипя половицами, медленно побрел в кромешной тьме к другой двери. Той, что вела в жилую часть дома. На этот раз он не стал стучать и, когда его пальцы наткнулись на шершавые доски, на ощупь отыскал кованое кольцо ручки и потянул на себя.
Внутри дом выглядел так же убого, как и снаружи. Серые от грязи и пыли окна пропускали мало света. Из мебели – ржавая металлическая кровать с продавленной сеткой и без матраса, кривой дощатый стол и колченогий стул. Пахло затхлой сыростью, тленом и гниющей плотью. Это разлагались тушки лесных животных. Они валялись повсюду, и часть мертвых тел напоминала пустые, покрытые окровавленной шерстью мешки. Возле полуразрушенной печки лежал человек. По-видимому, тот самый старик, чей согбенный силуэт видел в окне Евгений. Он тяжело и хрипло дышал, иногда вздрагивая всем телом, как от судорог.
Игорь Михайлович недолго оставался в тени. Как только его новое тело впилось зубами в горло молодого сержанта, он понял, что надо делать, и взял бразды правления в свои руки. Причем сделал это с такой звериной яростью, что чужое сознание мгновенно потухло, как пламя задутой ветром свечи. Наконец-то Игорь Михайлович в полной мере ощутил себя полноправным владельцем его нынешней, улучшенной инородными генами, невероятно сильной, выносливой оболочки и испытал нечто сродни эйфории. Он никогда не терпел конкурентов и те несколько минут или часов (он так и не понял, сколько прошло времени с момента трансплантации его сознания) чувствовал себя бедным родственником на чужом празднике жизни. Зато теперь он снова был сам себе хозяин, и то неприятное ощущение шизофрении, которое так нервировало и пугало его, ушло без следа.
Жадно захлебываясь кровью, Игорь Михайлович чувствовал, как с каждым глотком теплой, солоноватой жидкости к нему возвращаются силы и энергия. Он оторвался от хлещущего из разорванного горла алого потока и посмотрел налитыми кровью глазами на второго полицейского. Липкие от крови губы растянулись в хищной улыбке.
– Ах ты мразота! Ты шо о себе возомнил, тварь?!
Богомолов уловил в голосе майора панические нотки и почувствовал странный, нарастающий изнутри тела зуд. Неожиданно для себя он вдруг понял, что зуд сведет его с ума, если он немедленно не отведает майорской крови. Он хотел наброситься на полицейского, но тот оказался проворнее и выхватил пистолет из кобуры.