Тем не менее даже в конце 1949 г., когда конфронтация в Западной Европе уже шла полным ходом, американо-советское соперничество на Дальнем Востоке казалось все же маловероятным. Соединенные Штаты были обескуражены победой китайских коммунистов, но оказались не в состоянии что-либо изменить. Вашингтонские стратеги вскоре занялись проблемой того, как избежать столкновения на Азиатском материке с возникавшим китайско-советским блоком. Эта позиция привела к известному заявлению государственного секретаря Дина Ачесона в январе 1950 г., в котором стратегические интересы США на Дальнем Востоке определялись преимущественно прибрежными районами, а основной акцент делался на Японии. Не упомянув о Корее, Ачесон весьма точно обозначил американский «оборонительный периметр», проходящий «вдоль Алеутских островов к Японии, затем... к островам Рюкю... к Филиппинским островам». Все это изменила корейская война. Прямая и неприкрытая коммунистическая агрессия летом 1950 г., ставшая возможной благодаря огромным поставкам советского оружия, практически не оставила президенту Трумэну выбора. Он столкнулся теперь с таким положением дел на Дальнем Востоке, когда бездействие США могло бы поставить под угрозу американские позиции в Японии, только что начинавшей приходить в себя после поражения в войне. А это в свою очередь могло бы привести к полному вытеснению Америки с Дальнего Востока.
Решение Трумэна ответить применением военной силы создало второй главный стратегический фронт в американо-советской борьбе — на этот раз на крайней восточной оконечности Евразийского континента. За три года корейской войны Соединенным Штатам удалось тесно сблизиться с Южной Кореей и тем самым расширить периметр своих жизненно важных стратегических интересов. В него теперь входили Япония, Южная Корея, Тайвань и Филиппины. В начале 50-х гг. к этим интересам добавилась поддержка французского присутствия в Индокитае и независимых индокитайских государств после того, как французы ушли оттуда в 50-е и 60-е гг. Вашингтон считал, что эти обязательства направлены в равной мере против коммунистического Китая и Советского Союза.
Именно такая сильная антикитайская стратегическая ориентация впоследствии прямо привела к самой большой неудаче Америки в «холодной войне» и к наиболее значительной геополитической потере для Советского Союза. Озабоченность Америки экспансионистскими устремлениями советско-китайского блока на Дальнем Востоке вначале послужила причиной поддержки попыток Франции удержать свои колониальные владения в Индокитае. Затем она заставила Соединенные Штаты непосредственно вмешаться в войну во Вьетнаме, чтобы не позволить Северному Вьетнаму — который ошибочно считали китайской марионеткой — захватить Южный Вьетнам. Американские государственные деятели рассматривали войну во Вьетнаме в основном как повторение корейского конфликта и полагали, что необходим решительный ответ со стороны США.
Парадоксально, но война во Вьетнаме подорвала и одновременно усилила американские позиции в борьбе с Советским Союзом. С точки зрения способности Соединенных Штатов проводить эффективную внешнюю политику им был нанесен невосполнимый ущерб. Послевьетнамский паралич мешал принятию смелых решений даже в отношении регионов, имеющих для США жизненно важное значение, и поставил под вопрос действенность американских гарантий безопасности во всем мире. С другой стороны, стремление остановить экспансию Китая (которая рассматривалась как часть широких китайско-советских замыслов) прямо способствовало китайско-советскому расколу, а это существенно изменило геополитическую ситуацию на Дальнем Востоке в пользу Соединенных Штатов.
Китайско-советский раскол назревал более десятилетия — с конца 50-х гг. до взрыва, выразившегося в откровенно насильственных, хотя и ограниченных столкновениях, в конце 60-х гг. Возможно, конфликт был неизбежен, учитывая деспотическое обращение Советского Союза со своим новым, но неподвластным ему партнером. Однако его усугубляли реально существовавшие расхождения в мировоззрении и интересах.
Первым серьезным толчком к расколу послужил кризис, возникший в 1958 г. в связи с островами Куэмой и Мацзу. Китайские коммунисты приступили к интенсивному артиллерийскому обстрелу этих прибрежных островов, защищавших подступы к удерживаемому гоминьданом Тайваню от материкового Китая. Соединенные Штаты пригрозили военным вмешательством. Это в свою очередь привело к настойчивым просьбам Китая, обращенным к Советскому Союзу, об оказании ему помощи, включая предоставление Китаю ядерного оружия. Советское руководство ответило отказом на обе просьбы. Однако эта обычная предосторожность вызвала скрытую ярость Китая и привела к острой китайско-советской полемике, о которой в то время не сообщалось, а также создала продолжительное личное отчуждение между советскими и китайскими руководителями.
Таким образом, конфронтация, связанная с островами Куэмой и Мацзу, которую Соединенные Штаты рассматривали как испытание воли объединенного китайско-советского блока, фактически явилась катализатором, способствовавшим его распаду. Это в конечном итоге привело к американо-китайскому сближению в 1972 г. и даже к известному сотрудничеству в вопросах безопасности в конце 70-х начале 80-х гг. Следовательно, за послевоенный период позиции США на главном дальневосточном стратегическом фронте улучшились. При этом не только возросла степень безопасности Соединенных Штатов, но и передний край геополитической борьбы незаметно переместился от окраин Азиатского материка к китайско-советской границе.
Однако Советский Союз также одержал одну важную геополитическую и геостратегическую победу — во Вьетнаме. Конфликт между Москвой и Пекином вызвал их соперничество за контроль над коммунистическим Ханоем. Географическое соседство и вследствие этого опыт исторических взаимоотношений действовали против Китая. Кроме того, Китай не мог в таких размерах, как Советский Союз, поставлять оружие, боеприпасы и новейшие виды вооружений для военных нужд Северного Вьетнама. Отсюда в Ханое легко возобладала просоветская ориентация. В результате Советский Союз обошел Китай с фланга. Это еще больше усилило недовольство Китая, уже испытывавшего неприязнь перед лицом советского господства в Монголии. Москва в свою очередь получила рычаг для давления на Соединенные Штаты. Ее стратегические базы в объединенном Вьетнаме могли бы поспорить с американским военно-морским и военно-воздушным господством над чрезвычайно важными морскими путями, ведущими через Малаккский пролив (через который проходит около 65% потребляемой в Японии нефти), и в более общей форме над имеющим исключительно важное значение регионом, который включает Вьетнам, Филиппины, юг Китая, а также индонезийский остров Борнео и Малайзию.
Политические и экономические связи Америки со странами, которые она защищает вдоль дальневосточного фронта, стали не менее важными, чем связи со странами, входящими в Атлантическое сообщество. Внушительные экономические достижения Японии, Южной Кореи и Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), а также развитие сообщества стран Тихоокеанского бассейна привели к возникновению экономических отношений, которые в области торговли уже превосходят трансатлантические. По существу, это наиболее быстро развивающийся в экономической отношении регион мира, что увеличивает его политическое и экономическое значение для Соединенных Штатов. С точки зрения Советского Союза, ослабление или нарушение этих связей постепенно становится столь же важным, как и разобщение Западной Европы.
Еще более важным обстоятельством является то, что трехсторонние отношения между государствами бассейна Тихого океана на Дальнем Востоке, Северной Америкой и Западной Европой возникли в качестве основы новой, независимой от Европы международной системы, поддерживаемой Соединенными Штатами. Сотрудничество между этими тремя экономически жизнеспособными и в политическом отношении демократическими регионами становится главным фактором поддержания международной стабильности и развития стран «третьего мира». Все, что может нарушить связи стран, расположенных как на крайнем востоке Азии, так и в крайней западной части Европы, с Соединенными Штатами — особенно неожиданная политическая или военная акция Советского Союза, — будет прямо способствовать дестабилизации этих созданных в основном усилиями Соединенных Штатов международных систем.
Третий главный стратегический фронт (юго-западный) образовался намного позднее. В самом деле, в течение почти четверти века, прошедшей со времени ухода Советского Союза из Ирана в 1946 г. и провозглашения «доктрины Трумэна» в 1947 г., регион, расположенный к югу от Советского Союза, не был объектом прямого американо-советского конфликта. Советский Союз не переступал разграничительную линию, проходящую от северо-восточной границы Турции и северной границы Ирана к северо-западным границам Пакистана. Афганистан был действительно нейтральным буферным государством, которое, имея также общую границу с Китаем, избавило Пакистан от опасности непосредственного общения с Советским Союзом. Турция, Иран и — в меньшей степени — Пакистан были тесно связаны в политическом и военном отношении с Соединенными Штатами, в то время как военно-морское и военно-воздушное присутствие Великобритании в Персидском заливе обеспечивало дополнительную прямую защиту безопасности региона со стороны Запада.
Временное затишье кончилось в 70-е гг. Уход Англии с территорий, расположенных «к востоку от Суэца», во второй половине 60-х гг. создал вакуум безопасности в Персидском заливе. Вашингтон попытался заполнить его за счет поддержки двух столпов региональной безопасности — Саудовской Аравии и Ирана. Такое положение, хотя против него выступили сами ближневосточные страны и конкретно — новые революционные режимы Ирака и Сирии, поддерживаемые Советским Союзом, просуществовало до тех пор, пока объекты защиты США оставались внутренне стабильными. Когда же в 1978 г. рухнул проамериканский режим в Иране, вместе с ним рухнула и эта неустойчивая региональная система.