Предположения:
1. «Минитмен-III», по-видимому, останется на вооружений в 1995 г. или будет заменен сравнимой системой.
2. Существующая программа развертывании 50 ракет «MX», вероятно, будет выполнена.
3. Масштабы развертывания ракеты «Миджитмен» неизвестны.
4. Предполагается, что советские БРПЛ не будут обладать точностью, сравнимой с точностью американских ракет «Д-5».
В число целей включаются: пусковые установки стратегических ракет (шахты и подводные лодки), базы стратегических бомбардирдировщиков, центры управления запуском, убежища для высшего военного командования и политического руководящего состава, важнейшие узлы связи.
| Советский Союз | Соединенные Штаты | |
| 1985 г. | 4500 | 1500 |
| 1995 г. | 6000—7000 | 2500 |
Примечание: Первый удар может быть действительно эффективным только в том случае, если им будет уничтожена не только большая часть потенциала ответного удара противника, но и нарушены системы управления, контроля и связи, с тем чтобы не допустить использования уцелевшего ядерного оружия. Таким образом, список целей для первого удара значительно превышает число стратегических носителей ядерного оружия, которые должны быть уничтожены этим ударом.
Ключевым для будущего является вопрос: смогут ли осуществляемые СССР наращивание вооружений и технологические усовершенствования радикально изменить ситуацию в ущерб Соединенным Штатам? С точки зрения сохранения стратегической стабильности особую озабоченность вызывают растущая точность систем доставки ядерного оружия и расширение возможностей для верховного командования контролировать использование их точности в реальном конфликте. Точность измеряется таким показателем, как «вероятное круговое отклонение» (ВКО), представляющим собой радиус круга, в который попадают боеголовки, направленные на заданную цель. С каждым новым поколением ракет этот показатель уменьшается. Для советской ракеты «СС-19» ВКО составляет 1200 футов; для «СС-18» — 850 футов; для «Минитмен-III» — 700 футов; для ракеты «MX» — 300 футов, а для «Першинг-II» с системой конечного наведения на цель — менее 100 футов. Новейшие советские ракеты «СС-24» и «СС-25», вероятно, обладают еще большей точностью, чем их предшественницы. Таким образом, современные виды ядерного оружия оказываются не только оружием массового уничтожения, но и средством, которое путем нанесения достаточно точных ударов может обезоружить противника. Как писал Альберт Уолстеттер в журнале «Комментари» в 1983 г., скачок в достижении высокой точности «в некотором отношении еще более революционен, чем переход от обычных взрывчатых веществ к атомному или даже термоядерному оружию»; благодаря повышению точности «в 100 раз возрастает эффективность взрыва при поражении небольшой, хорошо укрепленной военной цели, что равносильно увеличению освобождающейся при взрыве энергии в миллион раз».
Столь же впечатляет размах программ развертывания стратегических вооружений в Советском Союзе. По данным разведывательных служб, предполагается, что к середине 90-х гг. практически все нынешние стратегические системы в Советском Союзе будут заменены на новые. Ракеты «СС-17» и «СС-19» будут заменены более точными с 10 боеголовками каждая ракетами «СС-24», которые будут размещаться с 1986 г. в шахтах и с 1987 г. на мобильных установках. Для снятия с вооружения ракеты «СС-11» с одной боеголовкой с 1985 г. в строй вводится мобильная ракета «СС-25», причем к апрелю 1986 г. развернуто 70 пусковых установок. В дополнение к этому в течение последующих пяти лет начнутся полетные испытания новой модификации ракеты «СС-24», усовершенствованной ракеты «СС-25», возможно, с РГЧ индивидуального наведения, и новой тяжелой МБР шахтного базирования, которая должна будет заменить «СС-18».
Выполнив эти программы, Советский Союз сможет увеличить к середине 90-х гг. свой арсенал ядерных боеголовок до 16 тыс. — 21 тыс. Примерно половина из них может быть использована как оружие первого удара и будет размещена в перезаряжаемых шахтах или на пусковых установках. Этого количества будет достаточно для наведения на каждую систему наземного базирования США трех советских боеголовок. Москва при этом будет иметь огромное количество (до 10 тыс.) боеголовок в резерве для последующего удара по американским населенным пунктам в случае, если США нанесут ответный ядерный удар. Поскольку Советский Союз концентрирует свои усилия на создании более точных «систем МБР, к середине 90-х гг. все американские стратегические системы наземного базирования будут еще более уязвимы для первого удара СССР. Так же более уязвимы будут центры управления и связи. Лишь системы морского базирования США останутся в относительной безопасности, хотя и в этом нельзя быть полностью уверенным. В случае повышения возможностей СССР по обнаружению подводных лодок уязвимость американских БРПЛ возрастет, в то время как массированный удар Советского Союза по стратегическим системам и структуре командования США может привести к нарушению связи с уцелевшими подводными лодками. В то время как Советский Союз будет готов нанести массированный второй удар но американским городам, угроза ослабленного ответного удара уцелевшими БРПЛ по городским центрам СССР не будет выглядеть достаточно убедительно.
Частичный контрудар в любом случае будет еще больше ослаблен советской стратегической обороной. Именно это сочетание значительного увеличения количества систем первого удара с постоянным наращиванием стратегической обороны и делает потенциальную советскую угрозу столь серьезной. Несмотря на начатую шумную кампанию против стратегической оборонной инициативы президента Рейгана, Москва тайно разрабатывает способы быстрого развертывания полномасштабной системы ПРО. К началу 90-х гг. Советы будут иметь сеть новых крупных радиолокационных станций с фазированными антенными решетками, которые смогут осуществлять боевое обеспечение широкомасштабной системы ПРО. В ходе модернизации системы ПРО возле Москвы уже разработаны другие важные компоненты — такие, как надземная пусковая установка и сверхскоростная ракета. Запланировано также развертывание новой мобильной ракеты класса «земля—воздух» «СА-Х-12», которая имеет некоторые характеристики антиракеты, поскольку может поражать не только самолеты и крылатые ракеты, но и тактические баллистические ракеты. Создание ракеты «СА-Х-12» как мобильной зенитной системы не нарушает Договора по ПРО. Правда, постепенное скрытое развертывание при наличии уже действующих РЛС и готовых поточных линий для производства остальных компонентов может обеспечить Кремлю (в обход Договора по ПРО) стратегическую оборону, способную к началу 90-х гг. защитить основные объекты в западной части Советского Союза и к востоку от Уральских гор.
Имеются также многочисленные данные, позволяющие предположить, что Советский Союз ведет обширные и хорошо финансируемые исследования в интересах стратегической обороны в таких передовых областях, как лазерное пучковое оружие, которые могут быть применены в военных целях уже в начале 90-х гг. Разведывательные круги США считают, что стоимость одной только программы по лазерному оружию составляет около 1 млрд. долларов. В прошедшем десятилетии Советский Союз осуществлял также большие капиталовложения в создание разветвленной системы противоатомных убежищ, предназначенных для защиты большей части правящей элиты даже в условиях ядерного нападения. В 800—1500 точках сооружаются огромные комплексы убежищ, до которых можно быстро добраться по специальной транспортной сети. (В некоторых местах даже построена специальная система метро.) По некоторым оценкам, в этих убежищах может укрыться примерно 175 тыс. высокопоставленных представителей правящей партии, КГБ и вооруженных сил. Такая оборона может оказаться особенно полезной в случае затянувшегося неполномасштабного ядерного конфликта.
Следовательно, не признавать возможности того, что советские военные стратеги ни при каких условиях не рассматривают вариант нанесения первого удара, было бы просто уходом от реальности. Они должны понимать, что Соединенные Штаты больше уязвимы для хирургического первого удара, потому что известно точное расположение ключевых объектов на территории США и нацеливание на них может быть осуществлено более просто, чем на советские объекты. Короче говоря, основной причиной для беспокойства является то, что растущее количество и точность ядерного оружия впервые делают для военных стратегов возможным планирование нападения, которое нанесет серьезный урон противнику, оставив ему лишь возможность ослабленного, дезорганизованного и стратегически бесполезного ответного удара, а может лишить его и этого выбора. По-прежнему это не делает первый удар привлекательным с моральной и даже политической точек зрения. Но реальность состоит в том, что растущий советский наступательный потенциал, предназначенный для стратегического упреждающего удара, и расширение оборонительных возможностей делают этот вариант — пусть и нежелательный с политической точки зрения — все более применимым с военной точки зрения.
Военная применимость не означает автоматически большую вероятность. Даже в условиях большей стратегической асимметрии есть веские основания предполагать, что советские руководители вряд ли решат нанести первый удар, хотя при этом никто не может исключить такой возможности. Нанесение первого удара является настолько сложной операцией, с таким большим числом непредсказуемых последствий и огромным риском, что маловероятно, что в ближайшем будущем какое-либо советское руководство хладнокровно решится на этот шаг. Даже ослабленное возмездие США может оказаться разрушительным.