Не случайно советские официальные лица и пропагандисты являются частыми гостями различных американских учреждений и форумов, где обсуждаются проблемы контроля над вооружениями. В то время как в Советском Союзе отсутствуют организации, которые могли бы оказывать влияние на принимаемые Москвой стратегические решения, американские поборники идеи контроля над вооружениями дают Кремлю уникальную возможность мобилизации американского общественного мнения против военной программы США и воздействия на американское стратегическое мышление и даже открывают доступ к внутриамериканским дискуссиям по вопросам стратегии и нововведений в области военной технологии. Таким путем Советский Союз стал, по существу, косвенным участником диалогов по вопросам американской стратегии, получив хорошую возможность оказывать влияние и собирать военно-разведывательную информацию.
Подобное извращение первоначального смысла общеамериканских дискуссий по проблемам, имеющим важное значение для выживания нации в ядерную эпоху, — одно из самых разрушительных последствий безудержного пацифизма, возникшего из идеи контроля над вооружениями. Чтобы сформулировать работоспособную политику при наличии потенциала взаимного гарантированного уничтожения, необходимо обладать политическим благоразумием, техническим опытом и определенным пониманием стратегических концепций противника. В других демократических странах, располагающих ядерным оружием, например, во Франции или Великобритании, проблемы стратегического выживания или создания независимых ядерных сил обсуждаются в значительно более уравновешенной манере, хотя эти страны по сравнению с Соединенными Штатами гораздо более уязвимы по отношению к разрушительному удару Советского Союза. В Америке же публичные дискуссии по стратегическим проблемам в последние годы подменялись вводящими в заблуждение лозунгами и политическими мистификациями, которые, вызывая всплеск эмоций, отвлекали от аргументированных дебатов.
Хорошей иллюстрацией к сказанному являются два последних примера: дискуссии вокруг предложений относительно «отказа от применения ядерного оружия первыми» и «замораживания» ядерных арсеналов. В начале 80-х гг. сторонники контроля над вооружениями решительно настаивали на том, чтобы Соединенные Штаты взяли на себя торжественное обязательство не применять первыми ядерного оружия даже в случае нападения советских обычных вооруженных сил на Западную Европу. Положение о том, что ядерная война никогда не начнется, если обе сверхдержавы возьмут на себя обязательство не применять ядерное оружие первыми, предлагалось в качестве ответа на сложный и жизненно важный вопрос о взаимозависимости при защите Европы между эффективной обороной с использованием обычных вооруженных сил и ядерным устрашением. Впоследствии поборники контроля над вооружениями несколько видоизменили свои позиции и согласились, что, конечно, НАТО должна укреплять свои обычные вооруженные силы. Однако факт остается фактом, что НАТО вряд ли когда-либо повысит их боеспособность до уровня, равного мощи советских обычных вооруженных сил. Таким образом, с точки зрения чисто стратегической значимости для Кремля выдвигаемые наиболее ревностными сторонниками контроля над вооружениями предложения представляют собой, по сути дела, ничем не ограниченные американские гарантии Москве и означают, что Советский Союз может добиться победы в обычной войне в Европе, не опасаясь ядерной эскалации.
В ходе президентской предвыборной кампании 1984 г. демократическая партия подобным образом выступила в поддержку идеи замораживания производства и размещения ядерного оружия. По существу, тема замораживания ядерных арсеналов стала главным вкладом демократической партии в общенациональные дебаты относительно оценки деятельности администрации в вопросах, имеющих стратегическое значение. Республиканцы пришли к власти в 1981 г., пообещав укрепить стратегический потенциал США, но не сумели решить проблемы МБР «MX». Во-первых, политические соображения побудили администрацию отказаться от одобренного Конгрессом в период демократического правления решения о размещении на западе США 200 «неуязвимых» пусковых установок с 2 тыс. ракет. Затем из-за стратегической некомпетентности правительство начало отстаивать такой «уязвимый» метод размещения «MX», что конгресс оказался вынужденным сократить число ракет менее чем до 50. Так что материала для критики вполне хватало.
Однако вместо участия в столь необходимых публичных дискуссиях демократическая партия переключила внимание на защиту предложения о замораживании ядерных арсеналов, Это была уступка давлению, оказанному сторонниками контроля над вооружениями на предварительных выборах.
Между тем проблема замораживания представляла собой всего лишь иллюзию. Она создавала ложное представление о существовании простого выхода из мира неопределенностей, порождаемых продолжающейся гонкой вооружений.
Ведь даже самые ревностные сторонники предложения пока не смогли точно определить, что и как следует «заморозить». Чтобы ответ звучал убедительно, потребовалось бы точно назвать и конкретные системы вооружения, подлежащие «замораживанию», и меры, позволяющие удостовериться в том, что соглашение о «замораживании» не будет обойдено под предлогом использования атомной энергии в мирных целях, и технические средства и условия поэтапного контроля за производством вооружений, и стратегические последствия как эффективного «замораживания», так и односторонних нарушений. Словом, проблема была представлена в форме лозунга, а не в виде серьезной разработки стратегического варианта.
Аналогичные эмоции и не относящиеся к делу дебаты вызвала провозглашенная президентом Рональдом Рейганом в марте 1983 г. стратегическая оборонная инициатива (СОИ). Выдвинутая президентом без должной предварительной подготовки и преподнесенная в туманных и даже утопических выражениях СОИ прямо-таки напрашивалась на критику. Вместе с тем, учитывая важное значение проблемы ядерного сдерживания, она заслуживала более внимательного изучения. Но до этого не дошло. Первыми с нападками на СОИ выступили многие активные противники ракет «MX» и самые последовательные поборники предложений о замораживании ядерных арсеналов и об отказе от применения ядерного оружия первыми. Требовалось же внимательно исследовать ряд вопросов: не сделает ли с течением времени развертывание наступательных вооружений более ненадежным механизм сдерживания, основанный на угрозе взаимного гарантированного уничтожения, и нельзя ли реализовать альтернативу стратегической обороне в одностороннем порядке или в результате двустороннего соглашения с СССР таким путем, чтобы она укрепила взаимную безопасность? Вместо этого сразу же было заявлено, что программа СОИ — это подготовка к «звездным войнам», что она обязательно приведет к эскалации гонки вооружений и что ее первой жертвой станут договоренности о контроле над вооружениями. Не удивительно, что Советский Союз оказал самую горячую поддержку выдвинутым в Соединенных Штатах аргументам в пользу замораживания ядерных арсеналов и против стратегической оборонной инициативы. И хотя подобные размышления не должны быть единственным фактором, определяющим американскую позицию, тем не менее полезно не забывать, что советская реакция ясно показывает, какое решение, по мнению Москвы, было бы наиболее благоприятным для ее интересов.
Доводы, выдвинутые против СОИ учеными — активными участниками политических акций сторонников контроля над вооружениями, представляли собой набор противоречивых утверждений. Эти люди пытались доказать, что с технической точки зрения стратегическую оборону создать невозможно, что она потребует непомерных денежных затрат, что для ее преодоления Советский Союз без труда найдет эффективные контрмеры, что она окажет на международную обстановку в высшей степени дестабилизирующее влияние, заставит СССР последовать примеру США и, таким образом, перенесет гонку вооружений в космическое пространство. Но позвольте! Если программа СОИ технически неосуществима, в финансовом отношении разорительна, а с военной точки зрения ненадежна, то тогда не ясно, каким образом СОИ может дестабилизировать обстановку и почему Советский Союз возражает против столь неблагоприятного для Америки проекта? И не понятно, зачем Советам понадобится копировать ошибочную программу? В этих аргументах отразилось глубоко укоренившееся нежелание признать неприятную реальность наших дней. До тех пор пока советско-американские отношения существенно не улучшатся, стратегической стабильности придется добиваться не с помощью хитроумных договоров, а через односторонние инициативы, основанные на технических новшествах.
Подобная перспектива особенно не устраивает тех, кто считает контроль над вооружениями определяющим фактором советско-американских отношений и кто доказывает, что тайные переговоры должны быть отделены от геополитических конфликтов, которые в первую очередь питают и поддерживают напряженность между Советским Союзом и США. Попытка вычленить проблему контроля над вооружениями из геополитического контекста опасна и наносит вред прежде всего самой идее контроля над вооружениями. Такой подход поощряет СССР на агрессивную политику даже в периоды ведения переговоров по контролю над вооружениями. Так случилось в Анголе сразу же после заключения соглашения по ОСВ-1 в 1972 г. и встречи глав государств во Владивостоке в 1974 г. То же самое произошло в Эфиопии и в Афганистане во время переговоров по ОСВ-2 и в период дебатов, предшествовавших ратификации этого договора. В конце концов безразличие сторонников контроля над вооружениями к советским акциям подобного рода вызвало совершенно естественную публичную реакцию, направленную против любых соглашений о контроле, в том числе и против таких, которые были бы в интересах Соединенных Штатов.
По понятным причинам Советский Союз выступает за отделение проблемы контроля над вооружениями от геополитики. Это позволяет ему вести политическую борьбу, одновременно извлекая выгоду из представления о том, что политическое соперничество уменьшилось. Советские руководители вполне осознают тот факт, что американский народ, а также средства массовой информации склонны чересчур обобщать состояние советско-американских отношений, характеризуя их или исключительно хорошими (особенно в преддверии подписания соглашений о контроле над вооружениями), или же не иначе как враждебными (главным образом в периоды региональных кризисов). Эйфория, созданная различными международными договорами по контролю над вооружениями, имеет тенденцию сдерживать реализацию американских военных программ, в первую очередь в области стратегических вооружений, и смягчать американскую геополитическую реакцию на советские выпады. Соглашения по ОСВ, которые формально не препятствовали усовершенствованию американского или советского стратегического потенциала, тем не менее, все-таки помешали модернизации вооруженных сил США. Как известно, в американских политических кругах стало складываться мнение, что нужда в подобных военных программах отпала и что они противоречат духу и букве советско-американских договоренностей по вооружениям. Контроль над вооружениями, таким образом, не стал средством, укрепляющим взаимную безопасность, а превратился в используемый Советами политический инструмент одностороннего разоружения противника.