Каковы в этом случае основные альтернативы будущего Европы и какая из них наилучшим образом отвечала бы интересам США? Конечно, самый простой и легкий выход из положения — это сохранение существующего порядка вещей, включая поддержание очень крупного и надежного военного присутствия США в Европе в рамках Атлантического союза, связывающего Америку с половиной Европы. Но в таком случае не будет изменений ни в политических, ни в психологических основах отношений, которые не только обеспечивают безопасность Западной Европы, но и косвенным образом закрепляют раскол Европы.
Это было бы сомнительным выбором, принимая во внимание тот факт, что раскол Германии в рамках раскола Европы делает оба раскола животрепещущей проблемой. Это гарантирует длительную политическую борьбу за будущее Германии, а следовательно, и за будущее Европы. Такая ситуация означает американо-советский конфликт стратегического значения, в котором ставки настолько высоки, что ни одна из сторон не может допустить прямого поражения. В условиях существования расколотой Германии, выступающей постоянным катализатором изменений, будущее Европы остается проблемой, несмотря на тупиковое положение последних 40 лет.
Ситуация была бы иной, если бы разделение Европы одновременно не повлекло за собой раскол Германии. Если бы геополитическая американо-советская граница была проложена по Рейну или по Одеру — Нейсе вместо Эльбы, разделение Европы на две сферы влияния не было столь резко обозначенным, а в политическом плане было бы более легко преодолимо. Если бы линия разделения пролегла по Рейну, крестец западноевропейских государств испытал бы столь большую угрозу советского присутствия, подкрепляемого советизированной Германией, что его постоянной заботой стало бы обеспечение самых тесных связей с Америкой; при этом о судьбе Центральной и Восточной Европы, оказавшихся «во власти» Советского Союза, никто бы не думал. Но, с другой стороны, если бы советский контроль простирался только до линии Одера — Нейсе, поляки и чехи были бы столь напуганы, что поддерживаемая Америкой Германия может возобновить свой традиционный «Дранг нах остен», что раскол Европы стал бы второстепенной заботой. Представляется, что сложившийся тупик вызывает растущее недовольство всех европейцев. Западные немцы, которые больше не испытывают чувства вины за развязывание войны, в меньшей мере заворожены американским идеалом и подавлены провалом идеи единой Европы в качестве альтернативы сеющим раздоры националистическим чувствам, естественно, испытывают все больший интерес к судьбе своих братьев, живущих в условиях чуждой им системы. Точка зрения о том, что судьба объединенной Германии зависит от тесных отношений с Россией, не является новой в немецкой политической традиции. Разочарование, вызываемое расколом немецкой нации, дает этой идее второе дыхание.
Как следствие этого, Западная Германия уже проводит свою собственную политику в отношении Востока. Она тщательно старается не провоцировать Москву по таким невралгическим проблемам, как Польша — геополитически ключевое государство Восточной Европы, — и культивирует особые экономические отношения с Восточной Германией. Восточная Германия, возможно, наиболее эффективный партнер Москвы в сборе разведывательных сведений на Западе. Она активно поддерживает некоторые акции международного терроризма, осуществляет подготовку кадров секретной полиции и поставляет агентов охраны некоторым промосковским радикальным режимам в «третьем мире». ГДР является решительным противником любой политической либерализации в Восточной Европе. Тем не менее реакционный и опасный режим ГДР пользуется значительной экономической помощью со стороны Западной Германии, и это обстоятельство самым непосредственным образом способствовало тому, что Восточная Германия стала наиболее важным младшим партнером Москвы. Беспрецедентные кредиты, прямые ежегодные выплаты и другие финансовые поступления от Западной Германии дают Восточной Германии около 2,5 млрд. марок ФРГ в год. Кроме того, с помощью Бонна восточногерманские товары получили свободный доступ на западноевропейский «Общий рынок». Было подсчитано, что это даст восточногерманской экономике дополнительно 2 млрд. долларов в год. Фактически ключевому участнику Организации Варшавского пакта оказывается огромная экономическая помощь, косвенные выгоды от которой извлекает Советский Союз. Эти особые экономические связи дополняются укрепляющимися политическими связями, которые искусно трансформируют политическую ориентацию Западной Германии, причем в большей степени, чем они влияют на жестко контролируемую Восточную Германию. Эволюция внешнеполитической позиции СДПГ уже значительно продвинула ее по пути к нейтрализму. В 1985 г. СДПГ совместно с правящей Коммунистической партией Восточной Германии (СЕПГ) выступила в поддержку во многом не поддающегося проверке запрета химического оружия и переговоров о создании безъядерной зоны в Центральной Европе. Обе эти идеи являются уже много лет советскими предложениями, выдвинутыми в пропагандистских целях. Когда в Польше было подавлено движение «Солидарность», такие ведущие западногерманские деятели из среды социалистов, как бывший канцлер Гельмут Шмидт и редактор Тео Зоммер, публично поддержали данную акцию, что явилось резким контрастом с тем осуждением, которое она встретила со стороны других социалистов в Западной Европе.
Более того, и для Германии в частности, и для Западной Европы в целом Восток особо привлекателен с экономической точки зрения. Он является традиционным рынком западноевропейских промышленных товаров. По мере того как Западная Европа убеждается, что в условиях внутренней разобщенности она все в меньшей степени может конкурировать с высокотехнологичными экономиками Америки и Японии, она все более склоняется к линии на поддержание особых экономических отношений с Восточной Европой. Опасение, что Америка, возможно, переключит свое внимание с Атлантического на Тихоокеанский регион, в данном случае само себя питает и подкрепляет: оно оправдывает более широкое экономическое, а возможно даже, и политическое взаимное приспособление друг к другу между отстающей в технологическом отношении Западной Европой и еще более отсталым советским блоком, который логично является потребителем того, что может произвести Западная Европа.
Сказанное, однако, не означает, что Европа просто пойдет на сепаратное приспособление к Советскому Союзу, удовлетворяя тем самым давние советские амбиции. Следует отметить, что потенциальная и растущая восприимчивость Западной Европы к советской политике объясняется скорее тем, что ее соблазнили, чем запугали. Советская политика, рассчитанная на более искусное использование продолжающегося отсутствия единства в Европе, растущая разочарованность в Америке по поводу недостаточных усилий европейцев в области укрепления обороны и неизбежный рост популярности таких уводящих от действительности идей, как замораживание ядерного оружия, могут оказать поляризующее воздействие на общественное мнение как в Америке, так и в Европе.
В Европе искусная советская политика нацелена не на развал НАТО как организации, а на выхолащивание ее политической и военной сущности. Используя двойственность настроений в Германии и крепнущие связи между Бонном и Восточным Берлином, эта политика будет преследовать цель превращения Германии в политически полунейтрального члена НАТО, тем самым вызывая тревогу и усиливая разобщенность в Западной Европе. Вместо того чтобы сосредоточиться на том, чтобы нанести Америке видимое и прямое политическое поражение в Европе, она будет играть на нежелании европейцев ассоциировать себя с Америкой в контексте глобального и идеологического соперничества с Россией с целью постепенно достичь молчаливого согласия Европы на ее подчинение Москве.
Не является чрезмерно пессимистичным утверждение, что зависимая в военном отношении, раздробленная политически и отсталая экономически Европа окажется более податливой к подобным ухаживаниям. Атлантический союз, в котором Европа не имеет перспектив на будущее и не проводит своей политики, а Америка проводит свою политику, но не имеет перспектив, может оказаться неспособным выполнить историческую миссию, то есть отразить советский вызов. Короче говоря, непрерывное советское мирное наступление представляет собой угрозу, что Москва в конце концов сумеет отколоть Европу от Америки и таким образом, воспользовавшись хронической исторической усталостью Европы, добиться того, чего Сталин тщетно домогался в Ялте.
Существуют ли какие-либо альтернативы непрерывно ухудшающемуся статус-кво? Рассмотрим пять альтернатив нынешней ситуации, характеризующейся тем, что западная половина Европы через НАТО связана с Соединенными Штатами, а восточная ее половина продолжает подчиняться Советскому Союзу, с которым она формально связана Варшавским пактом: 1) распространение советского господства на всю Европу в результате не военного завоевания, а молчаливого согласия последней; 2) нейтрализация Западной Европы, которая будет сохранять внутреннюю автономию, но с пониманием отнесется к проблемам Советского Союза на международной арене; 3) сплочение в политическом и военном отношениях Западной Европы, менее зависимой от Соединенных Штатов, но все еще связанной с ними в рамках стратегического союза; 4) интеграция в политическом и военном отношениях Западной Европы, которая одновременно имеет более тесные связи с Восточной Европой; тогда Америка и Россия постепенно ослабят (или будут вынуждены ослабить) накал своей конфронтации на берегах Эльбы в сердце Европы, и 5) экспансия НАТО на всю глубину территории Европы вплоть до западных границ Советского Союза.
Из этих пяти альтернатив первая и последняя могут быть отвергнуты как полностью неправдоподобные, поскольку реализация любой из них означала бы серьезное поражение Америки или России, чему обе сверхдержавы будут упорно сопротивляться. Более того, попытки осуществить первый вариант встретят сопротивление и большинства западноевропейцев, и мало оснований ожидать, что независимая Франция и в целом процветающая Западная Европа молчаливо согласятся с открытым советским господством. В этом отношении экономическая и культурная пропасть между Западной Европой и Россией также создает политический барьер. Пятый вариант возможен лишь в случае массовых волнений в самом Советском Союзе, настолько сильных, что это как вызвало бы односторонний вывод советских войск из Центральной Европы, так и парализовало бы политическое стремление Кремля к сохранению своей империи.