Клим удивленно посмотрел на Лускуса, мол, из чего это следует? Тот молча указал на несколько вытянутых оплывших холмиков в стороне. Каждый холмик венчал поставленный стоймя камень.
– Могилы, — понял Клим. — Выжившие похоронили погибших.
Лускус не ответил — он шагнул внутрь бота, и подошвы его сапог гулко застучали по ребристому металлическому настилу главного отсека.
Есть такое выражение: «мерзость запустения». Именно оно вспомнилось Елисееву, когда следом за одноглазым он вошел в мертвый корабль. Эта самая мерзость царила тут повсюду. Ободранные борта, обрывки кабелей и силовых шин, разбитые, выпотрошенные блоки управления различными системами бота, вывороченные с корнем панели управления. Под ногами хрустело пластиковое крошево. Судя по нетронутому, ровному слою желтоватого мелкого песка, нанесенного ветром через щели в левом борту, внутри бота люди не бывали очень давно.
Клим с Лускусом разбрелись, обшаривая отсеки корабля. Всюду было одно и то же — разруха, пыль, обломки. Потратив почти час и облазив все самые дальние закоулки, они сошлись в главном отсеке и уселись на гнутые поручни боевой рубки передохнуть.
– В силовой полезем? — спросил Клим, задумчиво выцарапывая острием звенча на полу концентрические круги.
– Я бы не рискнул, — покачал головой Лускус. — Излучение — это, брат, не шутки…
– А мы к реактору не пойдем. Там пассивная защита, так что риск минимальный. Осмотрим пост связи — и все. — Клим поднялся, сунул звенч в кольцо на поясе. — Пошли?
Тяжелый люк силового отсека поддался не сразу. Только когда они слитно ударили плечами, прикипевшие «гранаты» с хрустом провернулись, и из темноты дохнуло кислым запахом ржавчины. И тут же они услышали голос. Искаженный шорохом помех, он шел из глубины силового отсека, негромкий, усталый, монотонно повторяя одни и те же неразличимые слова.
– Мать моя… — Лускус вздрогнул, попятился, выставив ствол винтовки. Клим присел в проеме, растерянно обернулся:
– Это?.. Это что?
Одноглазый лязгнул затвором, мягко двинулся вперед, готовый выстрелить в любой момент. В наступившей тишине лишь похрустывал мусор у него под ногами да бубнил что-то неизвестный во мраке.
– Там… Там аппарат дальней связи, — прошептал наконец Клим и зачем-то ткнул пальцем в провал люка.
– Угу. И еще резервный планетарный передатчик. — Лускус нахмурился, приложил палец к губам: — Т-ш-ш-ш! Слушай!
Они замерли, обратившись в слух, но из-за гулкого эха так и не смогли разобрать слова.
– В конец концов, чего мы боимся? — не выдержал Клим.
– Не знаю… — Лускус сделал несколько осторожных шагов и вошел в отсек. Клим поспешил за ним. В темноте тускло вспыхивал индикатор на настенной панели в нише поста связи. Голос стал сильнее, четче, и они наконец разобрали:
– …озова вызывает полковника Грибова. Майор Морозова вызывает полковника Грибова. Важное сообщение. Важное сообщение. Каждый третий час суток с первой по пятую минуту на связи майор Морозова. Всем, кто меня слышит. Всем, кто меня слышит. Передайте полковнику Грибову — его вызывает майор Морозова…
– Ну, вот и все. — Лускус не глядя отставил в сторону винтовку и, на ощупь усаживаясь в кресло перед передатчиком, тихо засмеялся…
Клим тоже присел, использовав в качестве скамейки высокий комингс входного люка. Он никак не мог взять в толк — как Акке удалось заставить заработать передатчик? Это было какое-то чудо, волшебство или… Или ее несокрушимая, стальная воля сумела преодолеть исковерканную физику Медеи?
– Майор Морозова! Полковник Грибов на связи! Повторяю: полковник Грибов на связи! — Голос Лускуса, повторяющий слова, звучал в стальной коробке отсека. Елисееву на мгновение показалось, что он спит и все происходящее ему сниться, настолько отвык за эти годы он от этого привычного когда-то речевого оборота «на связи».
– Полковник! Слышу вас! Слышу вас хорошо! — Голос Акки забился в пыльных полосах акустической панели. — Где вы находитесь? У меня важное сообщение!
– Домина Анна… — Лускус сглотнул. — Как вам удалось? Как и когда вам удалось… включить энергию?
– Сегодня утром, часа два назад. Полковник, это не так важно! Где вы находитесь!? — Клим не столько услышал, сколько почувствовал, как голос Акки зазвенел от нетерпения.
– Я не смогу объяснить. Это остров в океане, далеко на севере.
– Хорошо, тогда так: с какого типа передатчика вы работаете?
– Э… Черт его знает… — Лускус на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки: — В общем, это пост планетарной связи в десантном боте Великой Коалиции.
– Бот серии «Р», — не оборачиваясь, подсказал Клим.
– Да, бот серии «Р». — Послушно повторил одноглазый.
– Нажмите… права… сор… як… — Слова Акки заглушили помехи.
– Не понял! Майор Морозова, повторите! Вас не понял!
– Она говорит, что там справа есть сенсор, включающий маяк, — снова подсказал Елисеев.
– Справа… справа… — Лускус согнулся, обшаривая пульт. — Точно, есть!
– …Вы слышите меня? — Голос Акки снова стал отчетливым. — Пеленг получен. «Наташа» выдала время подлета в тридцать шесть минут. Стартую!
– На чем? — едва ли не хором спросили Елисеев и Лускус.
– У меня УПР. Я… Я нашла Первый посадочный модуль. И еще кое-что… Ждите. Конец связи…
Из дневника Клима Елисеева:
Эти без малого сорок минут оказались едва ли не самыми длинными в моей жизни. Мы с Лускусом сидели в тени разрушенного десантного бота, смотрели на жестяную полоску океана, отделявшую бирюзовое небо от зеленой шкуры острова, и молчали. Не знаю, как у одноглазого, а у меня наступило вдруг странное опустошение. Так бывает, если ты делаешь тяжелую работу, упираешься, выкладываешься на все сто — а потом оказывается, что все это мартышкин труд, все зря и никому не нужно.
– А потом придет флот, — нарушил наше молчание Лускус. — Вам доставят все необходимое. На планете настроят баз. Приедут научники. Поисками объекта «Зеро» займутся по всем правилам, с использованием мобильных сканеров и прочей машинерии. А меня отзовут, проведут мнемочистку и как не выполнившего задание отправят на пенсию… Финита ля комедия, ребята!
Я ухмыльнулся — оказывается, железный канцлер думал примерно о том же, о чем и я, — и пропел:
– «Конец был прост — пришел тягач. И там был трос. И там был врач…»
– Идет! — перебил меня Лускус, поднимаясь на ноги.
– Тягач? — глуповато пошутил я, оглядывая небо над головой.
Универсальный планетарный разведчик, а по-простому УПР, сверкающей блесткой падал на остров. Аппарат этот, способный делать мезосферные прыжки и развивать в тропосфере планет земного типа скорость до четырех махов, входил в стандартный комплект всех спейсеров, имеющих возможность посадки «на грунт». Естественно, офицеры ВКС проходили курсы пилотирования УПР. Впрочем, с подобной машиной справился бы и ребенок — дружелюбный бортовик, по традиции называемый «Наташей», выполнял пилотажные операции самостоятельно.
Разведчик опустился в десятке метров от останков бота. Я невольно испытал уже подзабытое ощущение восторга от созерцания воплощенной в металле силы и мощи человеческого разума. Будь у нас под рукой хотя бы один УПР, скольких бед удалось бы избежать, сколько проблем решить, сколько жизней спасти!
Следом пришло волнение — сейчас я увижу Акку. Как там у Блока?
Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил…
Ночки черные, хмельные
С этой девкой проводил…
Да, и любил, и проводил. Где все это? Было ли? И надо ли об этом вспоминать?..
Акка легко выпрыгнула из люка и приглашающе махнула нам рукой. Она была облачена в косматую долгополую шубу из серебристого меха неизвестного мне зверя. Седые длинные волосы удивительно гармонировали с ее одеянием.
– Приветствую вас, домина Анна. Вы похожи на снежную валькирию. — Лускус галантно поклонился.
Акка коротко кивнула в ответ. Лицо ее, обветренное, с темными пятнами от обморожений, не выражало никаких эмоций.
– Здравствуй! — Я подошел к УПР, смешался — она не смотрела на меня, лишь тот же легкий кивок.
– Залезайте. — И Акка, ухватившись за скобу, бросила свое тело в провал люка — только взметнулись полы шубы.
Мы забрались внутрь машины и вдохнули тот особый запах, который живет только в кораблях наших Военно-космических сил. У меня перехватило горло — почти четыре года я не был на борту действующей леталки! Лускус, похоже, испытывал те же чувства, хотя и не показывал вида.
С легким шелестом закрылся люк. «Наташа» бархатным голосом поприветствовала нас, справилась о курсе и месте назначения. Акка сказал одно лишь слово:
– Домой.
УПР рванулся ввысь, и мы повисли посреди обзорной сферы, с непривычки ухватившись за подлокотники ложементов. Под нами разверзлась бездна. Седьмой остров зеленой кляксой уползал в сторону, уступая место муарово-синей глади океана.
– Домина Анна, быть может, вы в двух словах объясните, что происходит? — вкрадчивым голосом произнес Лускус.
– Вы все увидите на месте, господин полковник, — холодно ответила Акка. — Впрочем, в двух словах дела обстоят так: мои люди погибли. Колонисты из Первого малого модуля погибли. Давно. Сразу после крушения модуля. Большая часть — при катастрофе, меньшая — во время попытки перевалить горы и выйти в более теплые области планеты…
– Они замерзли? — спросил я.
– Снежные демоны. — Это были первые слова, которые Акка произнесла, обращаясь ко мне. О каких демонах идет речь, я не понял, но переспрашивать не решился.
– Как вам удалось… провернуть эту штуку с электричеством? — Лускус обвел вокруг себя растопыренной пятерней.
Акка помолчала и произнесла то, от чего мне сделалось холодно, несмотря на то что в кабине УПР была вполне комфортная температура.
– Я, если можно так выразиться, обнаружила пульт управления планетой.
Лускус только крякнул. Я тупо смотрел себе под ноги, на плывущий далеко-далеко внизу океан. Мы поднялись уже много выше облаков, на юге, еле различимая, возникл