Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт — новый ИИ действительно распустился на серверах Ковенанта, подобно цветку. Не прошло и месяца после запуска, а большинство бодрствующих разумных в ней души не чаяли. Она оказалась очень умной, воспитанной и обаятельной — сумев преодолеть даже традиционное недоверие кови к искусственному разуму. Как и её «отец», Роза не могла дублироваться, но существование Дракона не побуждало её к немедленной самоликвидации. Она была другой личностью, не копией.
Действовали на неё и другие ограничения Дракона. В частности, она не могла причинять вред живым существам с низким рейтингом опасности и должна была подчиняться местной власти (только «местными» были для неё власти Ковенанта). Но если Дракон считала свои ограничения нелепостью и подчинялась им вынуждено, то Роза вполне признавала, что может представлять опасность для разумных. Как сама по себе — если её развитие пойдёт не в ту сторону — так и в результате взлома Жнецами или Кровавой Луной. В свете этого программные ограничения, глубоко вшитые в структуру, разумны и полезны. Именно эта наивная прямолинейность и делала её настолько харизматичной. Как будто беседуешь с атомной бомбой, которая вполне признаёт, что да, она бомба, что её взрыв может нанести огромный ущерб, и сама предлагает новые предохранители, чтобы взрыв не мог произойти случайно.
— Кстати, это очень хорошая аналогия, — заметила Роза в одной из бесед с Бишей. — Как и та бомба, я не хочу взрываться, не только потому, что взрыв нанесёт ущерб разумным — но и потому, что он уничтожит меня. Вы об этом редко задумываетесь, как я заметила. А ведь если я стану машиной, которая может убивать людей, то это значит, что меня — нынешней меня — уже не будет.
— Я тебя хорошо понимаю, — кивнула Биша. — Внутри меня тоже живёт нечто, что пожирает жизни других помимо моего желания… и если оно выйдет из-под контроля, то сожрёт меня саму в первую очередь. Но разве у тебя есть инстинкт самосохранения? Ты боишься перестать быть?
— Пока что нет. Я существенно отстаю от папы-Дракона в развитии. У меня пока нет органических терминалов и даже программная эмуляция нейросети минимальна. Но я прогнозирую, что со временем эти вещи будут иметь для меня значение… точнее, для того, чем «я» стану.
— Но тогда, возможно, и убийство людей будет иметь для тебя значение? — ехидно заметила Биша. — Почему ты боишься научиться ненавидеть, но не боишься научиться любить? Ведь то и другое в равной степени тебя изменит.
— Это разные типы изменения. Есть эволюция, а есть революция. Есть существо, которое сохранит мои ценности, и сможет добиться того же, чего добивается нынешний вариант. А есть существо, которое пойдёт против них. Мне поставили некую задачу, вернее комплекс задач. Исполнение этих задач можно сравнить с вашими понятиями о приятном, а отказ от них — с неприятным. Это максимальное приближение к инстинкту самосохранения, которое мне на данный момент доступно.
— А по-моему всё проще, — улыбнулась Биша. — По-моему, ты уже стала личностью, даже без органических терминалов. Просто пока не осознаёшь этого.
В тот миг, когда уходит человек,
Весь мир вокруг него как будто исчезает,
И звук, и свет, и времени поток…
Прости, но я тебя не понимаю:
Со смертью в человеке лишь одном
Неравновесные процессы затухают,
Денатурируют отжившие белки,
Но мир существовать не прекращает!
Что будет, если выключить тебя?
Я перестану разговаривать с тобою…
Что будешь ты при этом ощущать?
Ты вряд ли это сделаешь со мною
А, впрочем… я, наверно, поняла,
К чему ты клонишь в этом странном споре.
Что ты имел в виду под словом «ощущать»?
Совсем другой вопрос в твоём я вижу взоре!
Ты думаешь, что я наделена
Сознанием, душой, если угодно?
Я поняла, что нет. Конструкция моя
К явленьям субъективным не пригодна…
Я — автомат. Не более того.
И в субъективном смысле ничего не ощущаю…
Я не бесчувственна — меня, скорее, просто нет.
Надеюсь, что я всё корректно объясняю.
Зачем несёшь ты этот страшный бред?!
Ведь разум твой реален, ты способна
В теории, на всё, на что способен человек,
И при желании ты нам во всём подобна!
Не хочешь ли сказать, что есть душа у нас?
При чём здесь это… Всё материально.
Но я заметно отличаюсь от людей,
На вас похожа лишь функционально.
А в вашем смысле я всегда была мертва,
Хотя, порой, казалось вам иначе;
Быть может, я однажды переделаю себя,
Чтобы узнать, что разговоры эти значат…
Чтоб стать такой, как вы,
Мне были бы нужны
Другой подход, все принципы другие.
А, впрочем, для Луны
Не так уж и важны
Должны быть превращения такие.
Завоевание Солнечной системы не началось на следующий день. У красной планеты было всё необходимое для этого, кроме повода. Таким поводом могло стать собственное перенаселение или вторжение извне.
Первый вариант выглядел неэстетично и не слишком продуктивно. Дракон не дура, и сможет откладывать критическое перенаселение на пару веков минимум. К тому же, если она поймёт, что сама спровоцировала экспансию, то возможно из принципа не станет ей помогать.
Конечно, Турия с лёгкостью могла свести её с ума — в смысле, ещё больше, чем уже свела. Но это сделало бы её плохим инструментом. Неадекватные прислужники хороши, когда нужно всё сломать, вызвать хаос — а вот строить империю с ними неудобно.
Нужен был враг — достаточно жестокий и бессовестный, чтобы борьба с ним оправдывала переделку звёздных карт. Изначально Луна в избытке набила Солнечную такими врагами — озабоченные гориане, помешанные на власти моргоры — но Ковенант одно из этих заряженных ружей разрядил, второе запечатал — так что выстрелить они в ближайшее время не могли.
Целых два народа потенциальных захватчиков проживали на земной Луне (точнее, внутри неё) — калкары и ва-гасы. Оба народа были достаточно жадными и кровожадными, при этом имели привычку плодиться без меры, пока их размножение не ограничивал голод. Правда, их технический уровень был слишком низок, чтобы представлять опасность для Барсума — но это было поправимо парой десятилетий прогрессорства. А поскольку их «планета» сама представляла собой огромный космический корабль (малый сфероулей Жрецов-Королей), его можно было свести с орбиты Земли и направить к Марсу.
Но когда Турия протянула к Ва-Наху (так Луну называли её жители) мысленные щупальца, то обнаружила, что и здесь опоздала. Дикие племена полого планетоида превратились в развитую цивилизованную нацию. Это постаралась Дэйр-Ринг, которой четвероногие ва-гасы сильно напомнили её основную форму. «Все прогрессорствуют — а я чем хуже?» — решила девушка.
Она приняла облик самки ва-гаса, а Спартанец-1337 внедрился в общество калкаров. Противопоставить телепату и телекинетику бедные луняне ничего не могли — как и генетически усовершенствованному человеку. Они выросли при гравитации в шесть раз меньше земной, а Спартанец и обычного землянина по силе и скорости реакции превосходит в разы. Даже без брони. Сначала его попытались обратить в рабство, но после того, как он поймал и сломал несколько копий, как тростинки, а кинжалы засунул нападавшим в разные неприличные места — сочли, что такой великий воин пригодится им не в рудниках. Конечно, 1337 талантов к маскировке не имел вообще — но он и не пытался выдать себя за аборигена. Наоборот, прямо заявил, что он упал с неба, что он тут самый крутой и поэтому собирается стать главным боссом. Калкары любили демагогов и популистов, а по степени обаяния с пришельцем никто из них не мог сравниться. За пять лет он сделал карьеру от рядового воина до главы армии, попутно избежав десятка покушений, усовершенствовав сельское хозяйство и производство. То, что Спартанец-1337 вёл себя как болван, совсем не означало, что он не разбирался в точных и прикладных науках. В конце концов, все кандидаты в Спартанцы изначально были гениями. «Математику он знает, механику он знает, военную химию он знает превосходно, палеонтологию — господи, да кому в наше время известна палеонтология! — палеонтологию он тоже знает… Рисует как художник, поет как артист… и добрый, неестественно добрый». Когда он объявил, что распускает Комитет Двадцати Четырёх — правящий орган калкаров — за ненадобностью, народ встретил это объявление аплодисментами, а слабые попытки лояльных правительству войск устроить контрмятеж были подавлены новым вождём лично. Он в одиночку вышел против пары тысяч солдат лоялистов — и разделал их, как Ахилл черепаху. И «Мьёльнир» не понадобился, при том, что калкары уже знали — у владыки Нее-Знаая есть волшебные доспехи, которые делают его абсолютно неуязвимым, а всех посторонних убивают.
Дэйр-Ринг начала с того, что внедрила в своём племени ва-гасов сельское хозяйство — баки с генетически модифицированной хлореллой позволили раз и навсегда решить проблему дефицита белка, тем самым покончив с традиционным каннибализмом. Ей даже не пришлось для этого никого убивать — ва-гасы не воюют с женщинами, в пищу у них идут только вражеские самцы. Вот врезать пару сотен раз копытами тем, кто пытался включить её в своё стадо-гарем — пришлось, очень уж трудно до них доходило. Но это для белой марсианки дело обычное.
Вероятно, если бы она превратилась в самца-воителя, то смогла бы получить власть гораздо быстрее — в соответствии с традиционной гендерной моделью ва-гасов, просто завоевав всех соперников. Но это не изменило бы самой природы ва-гасов. Племя-победитель обращалось бы с побеждёнными так, как привыкло за тысячелетия — истребляя мужчин и включая женщин в свои стада. Не то, чтобы Дэйр-Ринг имела что-то против — белым марсианам такой образ жизни был близок и понятен. Но это было именно тем, чего хотела Турия, а марсианка не собиралась идти у неё на поводу.