епляюсь за столб руками.
— Ты что творишь? — орёт Габус и хватает меня за талию, стараясь оторвать от моего деревянного спасителя, и начинает тянуть в сторону. Я сопротивляюсь и обхватываю столб ещё и одной ногой. — Отпусти, — шипит мужчина мне в ухо.
— Сейчас, — зло обещаю ему, а сама ещё сильнее прижимаюсь к своему единственному спасению.
— Получишь, — обещает работорговец.
— А тебя Торион прибьёт, — блефую я, но это действует.
Габус только больно тыкает меня в бок, но хоть с размаху не колотит. Однако такую мелочь я переживу. Гадкий мужик и не думает отставать, продолжает дёргать меня всё сильнее и сильнее, иногда больно щипая за все места, что попадаются ему под руки и, наверно, оставляя синяки.
«Вот сволочь, — думаю я со злостью, — чтоб у тебя всё отсохло». Он явно пока не догадывается на кого напал, стараясь отцепить меня, потому что я, словно кошка, которую напугали псы, вцепилась намертво и не собиралась поддаваться. Внезапно при очередном рывке я услышала едва слышный треск и почувствовала, что бревно начинает терять устойчивость. Сначала почти неощутимо. Но Габус, гад, словно заведённый, продолжает испытывать моё прибежище на прочность. И та начинает подводить. Вскоре жалобный треск слышит и он, а потому удваивает усилия, понимая, что победа близка. Но получается всё немного не так, как этот стратег придумал. Очередной сильный рывок, столб трещит, надламываясь, словно подпиленный кем-то, я не удерживаюсь и лечу вместе с деревянным бревном прямо на Габуса.
— А-а-а…, — орёт тот, и вместе со мной, стараясь удержаться на ногах, отпрыгивает на три шага назад, но, всё же потеряв равновесие, начинает заваливаться, сбивая точным ударом амбала с ног.
Тот, не ожидая такой подставы от хозяина, летит носом вперёд прямо под ноги Ториону, который сначала отскакивает, но быстро сориентировавшись, что враг повержен, наступает ему на руку с мечом и упирает своё оружие противнику в основание шеи.
Я отпускаю, наконец, спасшее меня бревно и пытаюсь встать. При этом без зазрения совести топчусь на круглом пузе работорговца. Тот подозрительно молчалив, лишь, только когда видит моё лицо, спрашивает странно охрипшим голосом.
— Ты что пожелала, зараза?
Я вспоминаю своё послание и беспечно пожимаю плечами.
— Тебе оно не надо. Меняй род деятельности.
Мужик стонет, глаза его сверкают бешенством, я понимаю, что ещё секунда и меня начнут убивать, потому быстро сползаю с гостеприимного живота, встаю и бросаюсь к Ториону. Он осматривает меня подозрительным взглядом.
— Прости, не удержалась, — пытаюсь объяснить я свою боевую раскраску, твёрдо уверенная, что обзавелась вторым пятном, так как щёку покалывает.
— Давай быстро на Верга, — командует он мне.
— На кого? — уточняю я.
— На коня садись, — повторяет он, продолжая удерживать амбала и не спуская взгляда с Габуса. Тот уже немного оклемался и встал на колени, правда, руки с пола не убрал. Так и стоит, собираясь с силами.
— Торион, — шипит, брызгая слюной, — тебе это так не пройдёт, это воровство.
— Кто сказал? — вопрошает мужчина, достаёт из бокового кармана куртки металлический кругляш и кидает в работорговца. — Будем считать, что я её купил. Лежи! — рявкает на зашевелившегося амбала и сильнее придавливает того кончиком меча. На шее у поверженного врага проступает кровь, и он затихает. Разворачивается и смотрит на меня голубыми глазами. — Ты чего стоишь, садись на коня.
— Я не умею, — шепчу я, боясь подойти к грозной коняке.
— Ты откуда? — в его глазах мелькает удивление.
— С Ириладии, — поясняю я, — второй сектор, — уточняю зачем-то.
— Это где? На севере, что ли?
— Нет, эта другая планета, — пытаюсь объяснить, но тот уже потерял интерес.
— Иномирянка, значит?
Я киваю и жду, что дальше. Он резким движением прорезает амбалу шею, и тот стонет, хватаясь за рану, а меня передёргивает от этого. Направляя меч на Габуса, Торион пятится к своей лошади.
— Я бы на твоём месте не жаловался. Ты не имеешь права торговать иномирянами.
— Я её купил, — бормочет тот.
— Это ничего не меняет.
— Равиль — тварь, подсунул, — вырывается у торговца, и я понимаю, что так зовут пирата. «Чтоб его перекосило», — это выскакивает помимо моей воли, просто так часто возмущается бабуля, когда её обманывают торговцы на рынке, и инстинктивно ощущаю, как появляется пятно на другой щеке.
— Быстрее, — командует Торион и как-то легко оказывается в седле, протягивая мне руку. Я подбегаю, он дёргает меня, и я заваливаюсь в своей обычной манере в виде куля с мукой поперёк седла. Мужчина не ждёт, когда я приму должное положение и отправляет коня вскачь.
«Святейший, — взмолилась я, стуча подбородком о горячий конский бок, — вразуми дочь твою, чтобы она научилась выбирать себе офисных червей, а не бравых вояк, пиратов и драконов». Дальше думать не представлялось возможным, мысли вылетали с головы от резвого галопа коня.
Спасибо Ториону, как только мы покинули город, он сжалился надо мной, остановился и усадил перед собой. Обхватив меня одной рукой под грудью, прижал к сильному мускулистому телу. «Всё, я его почти люблю — пронеслось в моей голове, когда я ощутила его стальные мышцы. — Наконец-то, мне достался мужчина, который будет заботиться обо мне. Спасибо тебе, Заорания».
Но стоило Ториону послать коня с места в карьер, моё благодушное настроение стало улетучиваться. Я подпрыгивала, стараясь не вылететь из седла, и даже то, что меня держали, не придавало мне уверенности, а потому моё тело было напряжённо, казалось, если я расслаблюсь, я точно окажусь под копытами. Мир мелькал перед моими глазами зелёными красками, а я даже не могла, как следует насладиться пролетающими пейзажами.
Когда мы остановились, я напоминала сама себе сжатый комок, руки и ноги тряслись от напряжения и отказывались слушаться. Недалеко сверкало водной гладью озеро, шумел листвой лес, и даже, оказывается, пели птицы. Окружающие звуки возвращались в мой воспалённый мозг.
— Привал, — радостно сообщил Торион и одним махом покинул седло, словно и не скакал добрую половину дня. — Слазь, — предложил мне, а я покачала головой. — Что помочь?
Я радостно закивала, и мужчина протянул ко мне руки. Он легко стащил меня с седла, как будто я ничего не весила, и поставил на землю. Но я за время скачки разучилась стоять на ней. Мне показалось, что мои ноги странным образом изменили форму и теперь не могут сдвинуться, словно я до сих пор сижу на лошади, поэтому я привалилась к своему спасителю.
— Ты чего? — поинтересовался он.
— Ничего, — помотала я головой. — Вот сейчас соберу конечности, и будет всё в порядке.
— Куда соберёшь? — не понял он, наклоняясь и рассматривая мои ноги. — Они у тебя на месте, — констатировал он.
— Да нет, — махнула рукой, — это я так, образно.
— А…, — протянул, — пошутила?
— Ну, вроде того, — разговор странно напрягал. «Он что, шуток не понимает?» — Пойду, искупаюсь, — решила, что наверно мне показалось.
— Иди, я позже, коня надо стреножить, далеко смотри не заплывай, тут небезопасно, — кивнул он в сторону озера.
— И особо не расслабляйся, мы здесь ненадолго, — сразу предупредил, — перекусим, а потом до Киричей без остановки.
— До Кири… чего? — не поняла я.
— До городка, где ты будешь жить, Киричи называется, — пояснил мужчина, снимая с коня сумки.
— А мне, вообще-то, на работу надо, — попробовала уточнить я, в качестве кого меня оставляют. Он перестал заниматься конём и уставился на меня.
— Я тебя купил, — словно молоток опустил на голову, — поэтому теперь ты моя собственность, — попытался прояснить нашу с ним ситуацию. — Но я не варвар, а потому женюсь на тебе, как полагается по нашему закону, тем более что ты чистая.
— А меня спросить? — повредничала я.
— Это необязательно, у нас, главное, чтобы мужчина хотел. А я хочу, — он бросил заниматься конём и подошёл ко мне. — Ты ничего так, справненькая, — приподнял мне лицо за подбородок, рассматривая. — Худовата маленько, но родишь, наберёшь. А пятна, я думаю, сойдут. Как фамилию мою возьмёшь и новый род примешь.
«Вот это признание в любви, — размышляла я, — вот это предложение». Я даже глаза закрыла, чтобы не рассмеяться в голос, а то так и до Кирпичей, где буду жить, не доеду, прикопают где-нибудь. Веравски, найди уже меня, пожалуйста!».
— Что значит приму новый род?
— Иди, купайся, обо всём узнаёшь, придёт время, — махнул рукой будущий супруг и я поковыляла.
Ноги странным образом не выпрямлялись. «Интересно, они так и останутся? Или к свадьбе вернутся в нормальное состояние? Удивительно, что Торион этого не заметил? Наверно уверен, что пройдёт. А за худобу переживает. Вот это заботливый супруг мне достался, даже о фигуре печётся», — с иронией думала я, кое-как дошла до берега и зашла в своём прозрачном облачении в воду, а что его снимать, что в нём, что без него всё едино.
Вода была прохладной и кристально чистой. Красота. Тело приятно покалывало. Мои бедные ноги от такой процедуры даже, по-моему, распрямились. Я зашла глубже, осматриваясь по сторонам, но всё было спокойно, поэтому потихоньку поплыла к середине. У бабушки был домик, где я провела детство, он стоял недалеко от небольшой речушки, поэтому плавала я сносно. Отплыла и зависла на одном месте, наблюдая за будущим супругом.
Мужчина разделся и подошёл к воде, давая рассмотреть какое сокровище мне досталось. Сокровище было приличным, готовым к употреблению. Я даже сглотнула. Постояв секунд пять, он бросился в воду. «Да мужик, — подумала я, — тебя бы к нам, в Ириладию», — но тут же отбросила эти мысли. Только нашла себе мужа из городка со странным названием, а уже хочу его лишиться. Нет, надо будет самой немного попользоваться, а потом уже бабуле и Жаклин везти показывать. Мысли бродили в голове, рисуя счастливую семейную жизнь, и помогали строить иллюзорные планы, как мы будем счастливы вдвоём. И то, что он не понимает шуток, казалось, уже такой мелочью. Вот что значит притяжение красивого тела.