Конечно, Афины мы изучали не в одиночестве – с нами был гид, помощник и бесценный человек Роман. Его нашла Ольга, и это было настоящим везением: Рома вырос в Днепропетровске, затем подался на родину предков, в Афины, где и проживал уже лет 12. Несмотря на несколько легкомысленное отношение ко времени любых договоренностей (это характерно для всех жителей Эллады), наш афинский помощник был чрезвычайно находчив и при желании смог бы уговорить папуаса приобрести греческую шубу. Но на Акрополе ничего не помогло: с камерой проход был закрыт.
Как справедливо замечают путеводители: «Афины – театр одного актера. Город одного памятника». И городские власти это прекрасно знают. А потому пытаются заработать на Акрополе по максимуму. Стоимость официальных съемок на территории Акрополя была такая, что от них мы отказались еще в Москве. В конце концов, у нас ведь фильм о футболе, а не об архитектуре.
Решили, что снимем небольшой стендап на фоне Акрополя и Парфенона. Но не тут-то было. Охрана, увидев камеру, не отходила от нас ни на шаг. Оказалось, что без письменного разрешения чуть ли не от самого Фидия, нельзя снимать в «археологической зоне Афин», которая охватывает чуть ли не весь Старый город Афин.
Пришлось пойти на хитрость. Хорошо, что в перерывах между съемками первого дня я уже успел облазить окрестности. А потому знал, что лучший ракурс на Парфенон открывается с вершины соседнего с Акрополем заросшего лесом холма Филопаппа. Это тоже «археологическая зона», но там никогда не бывает ни туристов, ни охранников. Туда-то мы и направились, демонстративно оставив камеру и штатив в машине, чтобы усыпить бдительность охраны. За нами на холм они не полезли.
Мы оставили ценный аппарат в машине, поднялись наверх, где и записали стендап на Сенин фотоаппарат, подключив в нему радиомикрофон. Если присмотреться, то заметно, что картинка этого кусочка несколько отличается, но вряд ли на это кто-то обращал внимание. Кроме нас, конечно.
Ближе к концу съемок мы устроили себе полдня выходных и сходили в Акрополь уже без камеры. Знакомство с ним – сродни священнодейству, сложному ритуалу. Одно неверное движение – и вся магия пропадет: останутся колонны в строительных лесах с беснующимися толпами туристов.
Сначала, как вы уже поняли, надо подняться на холм Филопаппа и посмотреть на Парфенон со стороны. Чтобы не осталось сомнений – перед нами эталон красоты европейской архитектуры и одновременно ее прародитель. Только после этого надо начинать осторожный подъем к Пропилеям – парадному входу в Акрополь. Туристов здесь море, но они уже воспринимаются как паломники. Адепты, стремящиеся прикоснуться к величию древних камней.
Афинский акрополь, вокруг которого и выросли Афины – скалистый холм высотой в 156 метров. Его вершина – небольшая площадка примерно 300 на 150 метров, т. е. чуть больше двух футбольных полей. Акрополь многое пережил на своем веку. Сначала здесь был царский дворец, но потом власть земная уступила место власти небесной. И Акрополь покрылся храмами. В 480 году до н. э. его полностью разрушили персы. Это были войска того самого царя Ксеркса, который лично прибыл в Грецию, чтобы наказать Афины за унижение в Марафонской битве.
Афины пришлось отдать врагу, но, как и в случае с Москвой 1812 года, это было лишь тактическое отступление. Сокрушительная победа греков в морском сражении у острова Саламин изменила ход войны, персы были отброшены, и Афины вступили в Золотой век процветания.
Акрополь был застроен заново, а архитектор Фидий создал шедевры на все времена: храм Парфенон, посвященный покровительнице города богине Афине, и храм Эрехтейон. Над Акрополем высилась десятиметровая бронзовая статуя богини Афины Воительницы. Блестящие на солнце золотые шлем и наконечник копья статуи были ориентиром для подплывающих к городу кораблей.
Постепенно греческая цивилизация пришла в упадок, и Афины стали переходить от одного нового хозяина к другому. А потому Парфенон успел побывать греческой церковью при Византии, католическим храмом при крестоносцах и мечетью при турках. Судьба Эрехтейона, к слову, еще более экзотична. Турки превратили его в гарем.
В 1687 году Афины осадили венецианцы. С вершины того самого холма Филопаппа, откуда лучше всего виден Парфенон, они обстреляли храм из пушек. Видимо, знали, что турки устроили в Парфеноне пороховой склад. С последствием того мощного взрыва и сегодня пытаются справиться строительные краны.
На этом страдания Парфенона не закончились. На мраморные рельефы, опоясывающие храм снаружи, в начале XIX века положил глаз британский дипломат граф Элджин. Владевшие тогда Афинами турки равнодушно сказали: «Кемская волость? Забирайте!», и сокровища античности теперь демонстрируются в отдельном зале Британского музея Лондона.
Вроде бы свидетелем демонтажа фриза Парфенона по указанию Элджина стал путешествующий по Греции поэт Байрон и был страшно возмущен таким откровенным грабежом. А уж представить себе степень возмущения греческого народа и не пытайтесь. Уже полтора века Греция безуспешно требует от Британии вернуть мраморы. Британия долго отнекивалась, мол, в Афинах нет музея должного технического уровня, чтобы хранить в надлежащем виде подобное достояние человечества. И вообще, как говаривал Индиана Джонс, «это принадлежит музею».
Греческие власти окончательно сделали несостоятельным этот аргумент, когда не так давно открыли новое здание музея Акрополя. В ультрасовременное стеклянное здание переехали оставшиеся рельефы Парфенона (загазованный воздух греческой столицы для них еще более губителен, чем венецианские ядра), а также найденные при раскопках на территории Акрополя статуи. Причем многие из них, судя по возрасту, пролежали в земле с момента разрушения Акрополя персами.
Барельефы с Парфенона давно в музее. Большую часть вывезли в XIX веке добрые англичане, так что теперь бесценные экспонаты можно созерцать в Британском музее. Оставшееся греки сохранили и даже открыли для этих (и многих других уникальных находок) огромный и сверхсовременный комплекс. Получился отличный музей, куда мы тоже сходили.
А для барельефов с Парфенона приспособлен специальный светлый зал – оригиналы здесь соседствуют с гипсовыми копиями увезенных в Лондон шедевров. В общем, хороший и отлично организованный музей. Открытие его планировали на 2004 год, как раз к афинской Олимпиаде. Открыли в срок, но продолжали доделывать еще пять лет. Узнаю брата Колю.
Греция и сегодня – оракул Старого Света. Правда, увы, лишь в той области, что касается социальных проблем, а не экономических достижений. Что сегодня проблема в Афинах, то завтра – в Лондоне и Берлине. Будь то мигранты из стран Ближнего Востока и Северной Африки или угрозы выхода из Евросоюза и отказ от евро.
Уже много лет Афины ассоциируются исключительно с шумными митингами и забастовками. Жители других стран Европы на это недовольно ворчат: грекам лишь бы не работать.
Невольное подтверждение последнего тезиса нам дали съемки на Олимпийском стадионе. На трибунах работала бригада рабочих, готовя арену к завтрашнему дерби. Шум их инструментов мешал нам записать стендап, а потому наш переводчик Рома вежливо попросил их прерваться на пять минут.
После этого мы снимали на стадионе еще час. А рабочие все сидели на неожиданном перекуре. Когда мы уходили, они продолжали отдыхать. Думаю, они и сейчас там так сидят, а на гневные реплики прораба отвечают: «Тут телевизионщики из России. Попросили перерыв на полчаса сделать».
В разгар дня жизнь в центре Афин замирает. Хотя на дворе декабрь, и никакой полуденной жары нет, горожане привычно расползаются по кафе. Разве что вместо традиционного афинского напитка – ледяного фраппе – кто-то закажет себе капучино. Покинуть уют кофейни житель Афин может лишь ради одного – участия в митинге. В первый же рабочий день мы были вынуждены перенести съемки афинского метро. Причина – забастовка местного профсоюза.
Невозможно провести в городе больше двух дней и ни разу не натолкнуться на демонстрацию. Их так много, что полиция даже не перекрывает заранее дорожное движение. За несколько секунд до подхода колонны демонстрантов появляется полицейский, который останавливает поток машин. Автомобили покорно встают. Многие автолюбители приветливо сигналят проходящим профсоюзам. Через пару минут, когда колонна преодолевает перекресток, уличное движение возобновляется.
Площадь Синтагма – главная площадь греческой столицы. А выходящий на нее бывший королевский дворец, а ныне здание парламента страны – архитектурный символ Афин не хуже Парфенона. По крайней мере, видим мы его по телевизору чаще, т. к. именно отсюда выходят в эфир все телекорреспонденты, сообщая об очередных забастовках в греческой столице.
Перед зданием парламента стоит почетный караул из гвардейцев-эвзонов в забавных на первый взгляд одеждах, которые состоят из белой юбки-фустанеллы, белой рубахи, расшитого жилета, белых чулок и массивных туфлей с огромными помпонами. Это одежда греческих патриотов-партизан, которые сражались за независимость Эллады от Османской империи в начале XIX века.
Смена караула – отдельный акробатический номер, в ходе которого эвзоны замирают в позах, выражающих нечто среднее между строевым шагом и боевыми стойками кун-фу. Главная церемония – по воскресеньям в 11:00, когда смена караула превращается в мини-парад.
Королевский дворец был построен в стиле неоклассицизма. В этом стиле а-ля Парфенон во второй половине XIX века предполагалось застроить всю греческую столицу. Но не тут-то было.
Когда Греция вновь стала независимым государством в 1827 году, Афины были небольшой деревушкой менее чем на 5 тысяч человек. Совсем не такой представляли себе европейцы культурную колыбель собственной цивилизации. А потому в середине XIX века, когда греческим королем стал уроженец Баварии Отон I, в Афины съехались лучшие европейские архитекторы, чтобы исправить это недоразумение.