Саша еще в детстве уехал в Англию с родителями, закончил школу, получил грант на бесплатное обучение в Оксфорде (случай для иностранца редкий) и успешно работал в финансовой сфере, не пропуская при этом ни одного матча «Ливерпуля». А еще он регулярно сотрудничал с «НТВ+» и «Россией-2» по части английского футбола, включался в эфир по Скайпу, снабжал последними новостями. Теперь выступает экспертом для BBC, я совсем недавно видел программу, в которой Саша терпеливо объяснял ведущим, что разговоры о злых русских фанатах сильно преувеличены.
Отрадно знать, что жизнь на английской чужбине не сильно повлияла на русскую душу, мы с Сашей в 2016-м встретились в Тулузе перед злополучным матчем Россия – Уэльс. Целый вечер бродили по городу, заходили во все встречавшиеся винные бары и рассуждали о шансах нашей сборной. В конце концов, нам попалась барменша-аргентинка. Саша ей сказал, что был в Буэнос-Айресе, и ему очень понравилось. А я сказал, что был в Буэнос-Айресе дважды, и мне понравилось еще больше. Рамона обрадовалась и стала угощать нас ромом за счет заведения. Как мы после этого не перешли на русские народные песни – до сих пор непонятно.
Саша когда-то учился в Крайст-Черч и здорово нам помог в Оксфорде. Он сохранил дружеские отношения с администрацией колледжа, так что нас пустили на территорию и разрешили снимать на Той-Самой-Лестнице и в Том-Самом-Зале.
Если честно, когда я впервые попал в Тот-Самый-Зал колледжа Крайст-Черч, я и не знал, что он Тот-Самый. Было это в 2008 году, я гулял по колледжам осеннего Оксфорда вместе со своим учителем, профессором Леонидом Викторовичем Смирнягиным, и у меня голова шла кругом.
Оксфорд мы считали даже не сказкой, а какой-то торжественной легендой детства и юности. Величайший университет, где преподавали Толкиен и Льюис, а учились Уолтер Рэли и Лоуренс Аравийский. Готическая машина времени, переносящая во времена Тюдоров и Плантагенетов. И вот я здесь. Средневековые улочки, зеленые поля для регби, огромный купол Редклифф-камеры и декоративная Темза, которую, кажется, можно перейти вброд. Я сразу безнадежно запутался в колледжах: Модлен, Пемброк, Корпус-Кристи, Ориел. В этом учился Оскар Уайлд, а из того выгнали Шелли.
Леонид Викторович уверенно ведет в колледж Крайст-Черч. Он далеко не самый старый, основан лишь в XVI веке, но самый известный. Его собор – главный в городе. Мы поднимаемся по торжественной широкой лестнице и входим в полутемный зал, чей потолок теряется где-то в темноте. На длинных столах горят свечи. Все это похоже на средневековый холл замка, готовый к королевскому пиру. В дальнем конце зала на возвышении стоит небольшой стол – как раз для короля и его приближенных. «Хай-тейбл, – говорит Леонид Викторович, – я за ним сидел. Когда преподавал в Оксфорде, меня пригласили на какую-то церемонию и посадили сюда, на почетное место подле декана. Пожалуй, это был торжественный пик моей карьеры как ученого». Я еще раз оглядываю зал, который, как я уже выяснил, называется Холл Крайст-Черч. Леонид Викторович – профессор МГУ, читал лекции в Гарварде, Беркли, Принстоне, Стенфорде. Но я ему немедленно верю: сесть за этот стол, что может быть почетнее?
«Правильное они место для съемок выбрали», – довольно замечает Леонид Викторович. «В смысле? Каких съемок?» – «Да ты что, Павлюк! Здесь же «Гарри Поттера» снимали. Ну эту магическую школу… Ты должен лучше меня такие вещи знать!» И тут все встает на свои места. Ну конечно! Это же главный зал Хогвартса. Даже плавающих в воздухе свечей не надо, чтобы представить себя в волшебном университете. Действительно, место для съемок режиссеры саги о мальчике-волшебнике выбрали идеальное.
Разумеется, когда для съемок в Холл Крайст-Черча прибыла «Планета футбола», мы оторвались по полной. Вова успел уже где-то купить не только кожаный мяч начала XX века, но и котелок английского джентльмена (примерно в таком щеголяет Доктор Ватсон – Виталий Соломин). Вот он и разгуливал по Холлу, периодически снимая и надевая аутентичный головной убор, чтобы потом при монтаже исчезать и появляться в кадре.
Кстати, в этом зале когда-то внезапно исчезал и появлялся один реально существующий персонаж, декан колледжа Генри Джордж Лиделл. Слева от стола была потайная дверь, через которую он и попадал в зал. Эту его способность вспомнил писатель Льюис Кэрролл, когда рассказывал сказки для дочери декана, Алисы Лиделл. И ее отец превратился в Белого Кролика (он действительно ходил в белой мантии). А сама девочка стала Алисой в Стране чудес.
Мы подробно рассказали о знаменитой лестнице и большом зале Хогвартса. Затем наш гид договорился со сторожем, и мы попали на закрытый внутренний дворик собора – тот самый, в который когда-то так мечтала попасть маленькая Алиса. Но ее не пускали: собор находился вне юрисдикции ее отца, а дверь во внутренний двор была вечно заперта на ключ. Чтобы утешить девочку, преподаватель Крайст-Черча по имени Льюис Кэрролл стал рассказывать ей сказки, в которых маленький дворик превратился в Страну чудес. А если взглянуть направо, то из-за забора можно было увидеть другой колледж, где когда-то учил студентов Джон Рональд Руэл Толкиен…
Оксфорд – бесконечная череда имен его выпускников и преподавателей. Но для меня он прежде всего место, где преподавал Толкиен. И где он написал «Властелина колец». Вряд ли найдется другая книга, которая так на меня повлияла. А потому на стены и башни Мертон-колледжа, одного из старейших учебных заведений Оксфорда, я всегда гляжу с особым трепетом.
А теперь представьте, вы стоите в Стране чудес Кэрролла, через стенку Хогвартс, а за каменным забором башни Средиземья. Если на Земле и есть точка, где человек должен зарядиться творческим вдохновением и поднять полет собственной фантазии до уровня ионосферы, то это она. Жаль у нас было мало времени, а то бы я быстро сложил в голове окончательный сценарий фильмов по истории футбола.
В колледже пообщались немного с двумя студентами: капитаном команды «Крайст-Черч» и капитаном сборной всего Оксфорда. Они объяснили: американская модель студенческого спорта здесь не работает, важна прежде всего академическая успеваемость, на послабления в учебе спортсменам рассчитывать не стоит, разве что слегка – регбистам.
Да, кстати. В Оксфорде много лет существует и профессиональная команда «Оксфорд Юнайтед», третий дивизион. Но со студентами она пересекается редко. Как здесь говорят, town and gown, «город и мантия». Город живет своей жизнью, школяры – своей.
Как вы уже поняли, сложно однозначно указать точное место или событие, которое породило современный футбол. Он взял немного от ярмарочного футбола английских деревенек, немного от молодецких заруб в публичных школах, немного от лоска лучших университетов Англии. Неудивительно, что едва ли не каждый второй стендап в наших исторических фильмах был о важности того или иного места для становления футбола, каким мы его знаем сегодня. Женя любил поерничать: во время каждого стендапа он, копируя Вовин голос, с серьезным видом говорил: «Вот так, именно на этом самом месте зародился английский футбол». И, что самое смешное, многие стендапы действительно по смыслу сводились к этой самой фразе.
Но если из всех точек съемок меня бы попросили выбрать одну, о которой можно сказать, что вот из всех мест зарождения английского футбола эта – самая местозарождающая, я бы без сомнения указал на… паб. С другой стороны, а что вы еще ожидали от Англии?
Эбенизер Кобб Морли любил спорт. Нет, он не был профессиональным спортсменом, потому что в XIX веке это было вообще невозможно. Мистер Морли зарабатывал на жизнь юриспруденцией, жил в Барнсе – ныне район Большого Лондона, а 170 лет назад – просто небольшом городке неподалеку от столицы.
Там и сейчас мало что изменилось. Саша нам показал и городок, и гостиницу, где жил Морли. Барнс расположился на берегу Темзы – рассыпанные у реки старинные домишки. Даже зимой по тропинке вдоль воды снуют велосипедисты, здесь же идут на тренировки гребцы. Увлечение классической греблей всегда было традицией для англичан, и до сих пор состязание Оксфорда и Кембриджа остается большим событием (в отличие от футбольного матча тех же университетов).
Мистер Морли был участником гребного и крикетного клубов, а время от времени вместе с другими спортсменами гонял мяч – для поддержания физической формы. Мало-помалу Морли увлекся новой забавой и стал капитаном футбольного клуба из Барнса. Ну и дал объявление: пора окрестным клубам собраться и договориться о единых правилах. И где собираться почтенным спортивным джентльменам? Ясное дело. Паб.
Впрочем, в конце XIX века пабы действительно были местом всевозможных встреч и собраний, не только развлекательного характера. Что полностью оправдывало их полное название public house, «общественный дом» (да, я в курсе, что правильнее перевести «публичный дом», но в русском языке этот термин уже заигран, так сказать, за другую команду).
И такая функция питейного заведения была характерна не только для Британских островов. Например, окончательный разрыв большевиков и меньшевиков произошел на съезде Заграничной лиги русской революционной социал-демократии, проходившем в женевском кафе «Ландольт». За кружками пива делегаты выслушали доклад Ленина, потом доклад Мартынова, затем яростную перебранку их сторонников. В итоге съезд раскалывается на две группировки, которые в дальнейшем собираются и пьют пиво уже в разных залах кафе.
А некоторые заседания III съезда РСДРП, что прошел в Лондоне в 1905 году, якобы проходили в пабе «Краун энд Вулпэк» на Сэйнт-Джон-стрит около нынешней станции метро «Барбикан» (сейчас там парикмахерская).
Для встречи футбольных клубов мистер Морли выбрал паб «Фримейсонс Таверн», что дословно можно перевести как «таверна вольных каменщиков», т. е. масонов. И вот здесь открываются безбрежные возможности для конспирологических теорий. Так и видятся заголовки: «Секр