Натали показывает мне на второй экран. Дрон снимает появление огромной бурой крысы, которую несет шестерка крыс помельче.
Аль Капоне.
С тех пор как дрон снимал его в прошлый раз, он успел еще больше растолстеть. Теперь у него все признаки ожирения.
Так это он – та американская крыса, что придумала мутацию против ратицида и, вероятно, способ остановить танки?
Я вглядываюсь в изображения на экранах.
Две крысы с двух континентов, перетаскиваемые носильщиками, постепенно сближаются.
Настает момент, когда, оказавшись морда к морде, они обнюхивают друг друга и встают на задние лапы. Дроны подлетают так близко, что микрофоны ловят их пронзительный писк.
Судя по подергиванию хвостами и по обнаженным резцам, между двумя крысами завязался серьезный разговор.
– Как крыса умудрилась погрузить на борт такую тучу сородичей и доплыть с ними до Нью-Йорка? – недоумевает американский президент.
– Не абы какая крыса, – отвечает ей Роман Уэллс. – У Тамерлана есть Третий Глаз, как у Бастет. Как и она, Тамерлан умеет подключаться к любой электронике. А что касается этих огромных судов последнего поколения, то они теперь полностью автоматизированы. Они могут плавать, как самоуправляемые автомобили, подстраиваясь под погоду и течения, удерживая заданный курс. Тамерлану, умеющему заходить в Интернет, получать информацию и соединяться с компьютером, оставалось только задать программе направление.
Лично я не отрываясь слежу за судьбоносной встречей.
Сначала все протекает как будто мирно, но обстановка быстро накаляется. Американская крыса, опираясь всей своей массой на задние лапы, свистит все резче, хвост задран, словно она собралась использовать его как бич. Шерсть встала дыбом, отчего крыса кажется еще больше. Французская крыса ведет себя иначе: опускает голову в знак смирения.
Этот жест подчинения успокаивает американца. Диалог возобновляется в менее агрессивной манере.
Роман включает узконаправленный микрофон, чтобы нам был слышен звук.
Жаль, что среди нас уже нет Шампольона, он бы перевел эти переговоры.
Но даже не понимая частностей, можно сделать вывод, что Аль Капоне проявляет властность, Тамерлан – готовность подчиниться.
Американец все сильнее заводится, француз ведет себя все более смирно.
Американец, перемежая визг свистом, указывает лапой в нашу сторону.
Наверняка речь идет обо мне.
Тамерлан вроде бы заинтересован услышанным, он тоже смотрит в нашу сторону.
Аль Капоне обнюхивает французского коллегу. Тот, демонстрируя, что ему нечего скрывать, подставляет ему свой зад: эта поза означает, что победитель при желании может даже над ним надругаться. Тот подносит к заду француза нос, но довольствуется фигуральным подчинением и не изъявляет желания заходить дальше. Он просто задирает лапу и мочится белой крысе на голову. Обмоченный хранит невозмутимость.
После этого два главаря опять встают друг напротив друга. Судя по их писку, теперь у обоих более любезное настроение.
Тамерлан оглядывается на ближайший дрон и, глядя в объектив, делает приветственный жест.
Это по мою душу. ОН НАДО МНОЙ НАСМЕХАЕТСЯ!
После этого серые крысы перемешиваются с бурыми. Все вместе устремляются к берегу моря и быстро плывут к острову Либерти.
Там оба крысиных царя скрываются в цоколе огромной статуи, и дальнейшие события нам уже не видны.
Все люди и кошки, присутствовавшие при этой сцене, шокированы увиденным, безусловным свидетельством союза, заключенного у нас на глазах нашими худшими врагами.
– Я желаю обратиться к представителям ста двух общин, – сообщаю я Натали.
– Но ты всего лишь кошка…
– А вы объясните им, кто я такая. Действуйте!
Служанка мнется, но потом соглашается подняться на помост, где что-то говорит на ухо Хиллари Клинтон. Та удивленно поворачивается ко мне, потом подходит к микрофону.
– Мне тут сообщают, что кое-кто хорошо знаком с французскими крысами и намерен выступить перед вами с сообщением.
Натали подходит ко мне. Я прыгаю ей на правое плечо, и она идет со мной на помост.
– Одно небольшое уточнение, – спохватывается Хиллари Клинтон. – Этот «кое-кто» не человек.
Никто не совершенен.
Я грациозным прыжком перемещаюсь за пюпитр, чтобы лучше видеть сидящих в зале.
Натали ставит свой наушник перед микрофоном. Так моя речь, слышать которую раньше было ее эксклюзивным правом, станет доступна всем остальным.
Теперь главное – подобрать правильные слова.
– Дамы, господа, кошки, коты, здравствуйте.
Пока что годится…
– Спасибо, госпожа президент Клинтон, за предоставленное мне слово, спасибо, представители общин, за то, что слушаете меня. Представлюсь: меня зовут Бастет. Я всего лишь кошка, и некоторые из вас, возможно, считают нас, кошек, низшим видом. Тем не менее…
Некоторые люди показывают жестами, что они не из таких, но их немного.
– …тем не менее как кошка я знаю, и неплохо, царя французских крыс, которого вы видели на экранах. Его зовут Тамерлан.
Сто два представителя общин шумят – я считаю это признаком одобрения.
Мне надо владеть собой, ведь я обращаюсь к последнему организованному правительству людей в некогда самой могущественной стране.
– Там, по другую сторону океана, эта красноглазая белая крыса была моим худшим врагом, но вышло так, что я смогла поговорить с ней лично. Осуществилась эта встреча благодаря тому, что у меня в лоб вживлено, как все вы видите, гнездо USB. По той же причине я могу обращаться к вам сейчас. Тамерлан оснащен точно так же. Таким образом, мы с ним могли контактировать напрямую, от мозга к мозгу, при помощи соединившего нас простого кабеля.
Я выдерживаю короткую паузу, чтобы убедиться, что меня внимательно слушают.
– Итак, вам следует уяснить: во-первых, это необычная крыса. Ее создали в научной лаборатории, на ней ставили травматические опыты. Во-вторых, она чрезвычайно целеустремленная и умная. Ни в коем случае нельзя ее недооценивать. В-третьих, она уже прибегала к своему Третьему Глазу для подключения к компьютерам, когда они еще не были заражены вирусом. Поэтому у нее, как и у меня, был доступ ко всем знаниям человечества. В-четвертых, она владеет существенным культурным багажом, особенно в области истории, географии и технологий. Тамерлан умеет приспосабливать то, что узнает, к имеющимся обстоятельствам. В-пятых, она умеет пользоваться огнем. При помощи него она сумела преодолеть в Париже наши деревянные ограждения. В-шестых, она исключительно мотивирована тем, что жаждет отомстить за все зло, причиненное ей еще в лаборатории. Добавьте к этому ее желание отыскать лично меня, вызванное тем, что я располагаю, как ей известно, флеш-картой в целый зеттаоктет (тысячу миллиардов миллиардов октет), на которую загружена практически вся память человечества. Вот почему Тамерлан ни перед чем не останавливается, даже пересек со своей крысиной ордой океан.
Я делаю еще одну короткую передышку. В зале нарастает шум.
– Подождите, я рассказала все это не для того, чтобы вас напугать. Я хочу одного: предостеречь вас об угрозе, исходящей от этого конкретного экземпляра, который не является заурядной крысой. Судя по тому, как они только что общались, Тамерлан собирается обучить американских крыс пользованию огнем. Поэтому надо заранее подготовиться к тому, что они попытаются поджечь эту башню. Вот и все, что я намеревалась сказать.
После моего выступления воцаряется потрясенное молчание. Потом поднимается генерал Грант. Я получаю перевод его речи напрямую в свой Третий Глаз благодаря наушнику Натали.
– Не пойму, зачем нам слушать эту кошку. Сами видите, цель ее речи – еще сильнее нас напугать. Встает вопрос, не играет ли она на руку крысам.
Весь зал одобряет мнение генерала. Хиллари Клинтон, пользуясь этим, берет микрофон и поворачивается ко мне.
– Как, говорите, ваше имя?
– Бастет, в честь египетской богини.
– Так вот, Бастет, я вас выслушала и склонна вам верить. Сведения, которые вы нам сообщили, представляются мне достоверными. Тем не менее вы не предлагаете решений. Вы всего лишь нас ослабляете.
– Я хотела предостеречь вас, что вероятна огненная атака, из чего вытекает необходимость подумать о способах защиты.
Несколько человек возражают, в зале нарастает враждебность ко мне.
Хиллари опять берет микрофон.
– Прежде всего, дорогая Бастет, я должна вас успокоить: наша башня Свободы сделана из стекла, металла и бетона ультравысокого качества, устойчивостью она значительно превосходит деревянные заграждения…
В зале одобрительный смех.
Надо мной смеются, потому что я всего лишь кошка.
Натали смотрит на меня с огорчением.
Что ж, что заслужили, то и получат. Раз у них такое непоколебимое чувство собственного превосходства, то пусть они падут жертвами гордыни, присущей их виду.
Кто-то поднимает руку, желая взять слово. Это Норовистый Конь, представитель общины американских индейцев. Хиллари просит тишины, чтобы его слова не потонули в криках.
– Хочу задать этой кошке вопрос. Вы говорите, что угроза для нас вызвана тем, что французский царь владеет огнем, но есть ли у вас более глобальное решение, помимо противопожарных мер?
– Есть.
Я забочусь о производимом впечатлении. Добившись всеобщего внимания, я отвечаю на вопрос, и мой ответ переводится автоматически благодаря сконструированному Романом интерфейсу. Я стараюсь отчетливее артикулировать.
– Надо убить обоих царей, пока они не стали претворять в жизнь свои зловещие планы, то есть как можно скорее.
В этот раз некоторые в зале хохочут, некоторые издевательски свистят. Это продолжается довольно долго.
Моя мать говорила: «Поспешная правота хуже ошибки. Сначала на вас злятся за то, что вы нарушаете привычки, потом за отсутствие убедительных доводов».
Как я погляжу, один лишь Норовистый Конь смотрит на меня с любопытством, как будто не знает, что обо мне подумать.