– Даю вам слово.
Слово двуногого политика имеет для меня невысокую цену.
– Вы уже давали мне обещания, Хиллари, но не сдержали их.
– Я обещала вам место в ассамблее в обмен на ликвидацию двух крысиных царей. Вы этого не сделали, Бастет.
Как же она меня раздражает! Некоторые люди как будто рождены для того, чтобы мотать мне нервы каждым своим словом.
Но я должна сохранять спокойствие. Передо мной стоит цель, и я безусловно намерена ее достигнуть.
Ей нужна от меня только покорность, потому что Хиллари зациклена на власти. Но визионером ее никак не назовешь. Ей подчинено настоящее, но не будущее. Она нуждается во мне, а я в ней – нет.
Я прыгаю на плечо Натали и знаком даю понять, что тоже желаю продолжения переговоров. Моя служанка садится напротив президента, отчего я оказываюсь выше той.
– Будем откровенны. Я хочу, чтобы мое племя, сто третье, так называемое «кошачье», имело в точности такие же права, какими наделены людские племена.
– Такой вариант не исключен.
Все решает стратегия, всего можно добиться переговорами, надо только не отступать.
– Я хочу, чтобы мой голос на выборах имел такой же вес, как человеческие голоса. Я хочу особого статуса, хочу быть важной персоной – кажется, вы называете таких VIP. Хочу тех же привилегий, как у других представителей племен. Пускай в случае моей смерти мой статус перейдет по наследству к моему сыну Анжело.
– Это возможно, но сначала нужно, чтобы вы добились успеха.
– Хочу зафиксировать нашу договоренность письменно. Вашему человеческому слову я больше не доверяю.
Хиллари Клинтон соглашается набрать текст нашего соглашения на компьютере и распечатывает его на принтере в трех экземплярах.
После этого она ставит на всех трех свою подпись.
Натали читает договор и подтверждает кивком, что в нем учтены все мои требования.
Мне остается провести подушечкой лапы по пропитанной чернилами губке, используемой для печатей. После этого под текстом договора появляется моя подпись: треугольник и четыре маленьких овала.
Глядя на отпечаток, я нахожу свою подпись до того эстетичной, что говорю себе, что этот знак мог бы стать нашим символом, а может, и флагом.
У людей ведь любое специфическое направление мысли сопровождается эмблемой: у евреев это шестиконечная звезда, у христиан – крест, у мусульман – полумесяц, у роялистов – лилия, у коммунистов – серп и молот, у нацистов – свастика, у анархистов – буква А в круге.
Нашим девизом могло бы стать МЯУ.
Для нас это многое значит.
Я ставлю одну и ту же подпись на всех трех экземплярах договора. Один остается у президента, два у Натали (один мой, один для моей служанки).
– Ну, Бастет, теперь выкладывайте ваш план.
Такое впечатление, что она наконец-то обращается ко мне уважительно.
– Пускай это будет сюрпризом. Вы сами сказали, что важен только результат. Вот и будем судить по результату.
И я покидаю президентский кабинет, гордо сидя на плече у своей служанки.
После этого я направляюсь к Роману и Сильвену, установившим аквариум с крысой в компьютерном зале. Крысиный барон знай себе брызжет слюной и клацает резцами по стеклянной стенке.
– Долго это не продлится, он того и гляди свихнется. Зачем он тебе? – спрашивает Роман.
– Он же барон, а не абы кто. Наверное, он был приближенным Аль Капоне. Первым делом я собираюсь получить от него сведения о неприятельском лагере.
При виде меня крысиный барон снова принимается прыгать и кидаться на стекло. Его глазки злобно сверкают.
Узнал меня!
– Непохоже, чтобы он мечтал о сотрудничестве. И потом, что-то я не пойму, как мы сможем общаться, ведь с нами больше нет переводчика Шампольона, – напоминает Роман.
У него ко мне личная неприязнь.
– Остаются только пытки, – предлагает мой сынуля, убежденный поборник жестких мер. – Вот повыбиваем ему зубы – станет шелковым.
Натали по-прежнему – сама прагматичность.
– Он и есть твой второй план, твой способ получить статус представителя общины?
Я качаю головой – научилась у людей.
– В точку! Думаю, его можно использовать для достижения наших целей.
У Романа раздосадованный вид.
– Объясни мне, в чем состоит твой проект, – просит он со вздохом.
– Мне понадобитесь вы, Роман, и вообще все остальные, потому что моя идея такова: вместо мучений доставить ему… наслаждение.
Все непонимающе смотрят на меня.
– Мы поделимся с ним пониманием мира, и тогда ему самому захочется нам помочь.
– ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ, МАМА! МЫ НЕ СТАНЕМ ПРЕДЛАГАТЬ ЭТОМУ ЛЮТОМУ ВРАГУ НАШУ НАИВЫСШУЮ ЦЕННОСТЬ!
Какая ограниченность! Именно это мы и сделаем.
Эта идея посетила меня, когда я вспомнила давний эпизод с пленной крысой, которой мы развязали язык при помощи наркотика, но в этот раз мой замысел гораздо амбициознее: переманить пленного на нашу сторону.
– НЕТ, МАМА, НЕ СМЕЙ!
Приходится тратить время на объяснение своего плана моему пустоголовому сынку.
– В сущности, против крыс я ничего не имею. Они такие же животные, как все остальные. Животные не бывают ни добрыми, ни злыми. В крысах меня смущает одно: их желание всех нас покорить или уничтожить.
– Разве этого мало, чтобы хотеть их истребить?
– Мало, потому что если брать каждую крысу по отдельности, то она не хуже и не лучше каждой отдельной кошки, человека, свиньи или собаки. Сознание каждого сформировано ценностями, приобретенными от родителей. Достаточно будет внушить ему, что его ценности ложны. Так мы зароним в его голову мысль, что в долгосрочной перспективе наш общий интерес во взаимопомощи: лучше ему быть с нами, а не против нас.
Горстка слушающих меня пребывает в сомнении.
– Вот мое предложение: сделать пленному операцию, вживить ему Третий Глаз, как у меня.
– Прекрати, мама, он враг!
– То-то и оно: порой лучшая стратегия – использовать наших врагов.
Первыми принимают мое предложение Натали и Роман.
– Если удастся его переубедить, то мы получим в его лице даже не информатора, а целого шпиона, – говорю я.
В конце концов Сильвен, Эдит и Джессика тоже принимают мой план.
Роман без промедления требует предоставить ему хирургические инструменты (к счастью, здесь, в бывшей ветеринарной клинике, есть все необходимое) и готовит хирургический стол для операции на крысе.
Эдит вызывается ему ассистировать.
Я с любопытством слежу за операцией, понимая, что точно так же вживляли гнездо USB мне самой.
Первым делом Роман приподнимает крышку аквариума и пускает внутрь снотворный газ. Неистового барона валит с лап глубокий сон.
Эдит аккуратно берет его, кладет на пробковую дощечку и пристегивает лапки, чтобы он не смог вскочить, если вдруг прекратится действие анестезирующего средства.
Роман вооружается медицинской дрелью и перфорирует череп грызуна между глазами. Звук ужасный, запах жженной крысиной кости и того ужаснее.
Ученый изучает мозг крысы при помощи рентгеновского аппарата. Потом, орудуя пинцетом, прикрепляет в разных точках десяток электродов и соединяет их тончайшими проводками с гнездом USB.
Эдит применяет средство, способствующее рубцеванию, чтобы организм животного не отторг церебральный протез.
Пока не кончилось действие анестезии, Роман задает мне вопрос:
– Ты хочешь забросить его во вражеский лагерь в качестве резидента?
– Предлагаю назвать его Матой Хари, – говорит Натали.
– У меня есть предложение получше, – говорит молодой ученый в толстых очках. – Назовем его Павлом.
– Кто такой Павел? Еще один прославленный шпион?
– Человек, ставший впоследствии Святым Павлом. Он жил две тысячи лет назад. Сначала он воевал с Иисусом, но на пути в Дамаск у него случилось озарение, в результате чего он перешел в противоположный лагерь.
30. Савл Тарсский, он же Святой Павел
Савл из Тарса, ставший потом Святым Павлом, принадлежал к гонителям евреев – учеников Иисуса Христа и участвовал, в частности, в пленении и казни первомученика Стефана. Тем не менее в 36 г. (через три года после распятия Иисуса Христа в 33 г.), по пути в Дамаск, у Савла случилось озарение: он понял, что прибился не к тому лагерю. Он присоединился к выжившим апостолам и вызвался их возглавить, чтобы создать новую религию.
Сначала апостолы осторожно отнеслись к бывшему своему гонителю. Другой причиной сомневаться в Павле было то, что он никогда лично не встречался с их Учителем. Кроме того, Иисус Христос всегда говорил, что не хочет создавать новую религию, а желает просто вернуться к коренным ценностям иудаизма, поруганным римскими захватчиками.
Тем не менее Павел оказался блестящим оратором, вследствие чего стал безусловным предводителем группы. Первой целью был переход в христианство большинства евреев, второй – крещение неевреев (необрезанных), третьей – строительство церквей для отправления христианского культа. С 45 по 58 г. Павел странствовал вместе с Варнавой по всему Средиземноморью для обращения и для создания христианских общин, в частности на Кипре, в Антиохии, Милете, Эфесе (территория современной Турции), в Салониках, Коринфе, Афинах (Греция).
Тем не менее во времена крупных столкновений между евреями и римлянами (восстания против захватчиков вспыхивали неоднократно) поведение Павла волновало власти. Его схватили в Иерусалиме и привели к прокуратору Антонию Феликсу. Как римский гражданин Павел потребовал, чтобы его судили в Риме. Требование было выполнено. В 60 г. его привезли в столицу империи и поселили в отдельном доме.
После пожара Рима 18 июля 64 г. император Нерон, опасаясь народного бунта, обвинил в поджогах евреев, и в особенности христиан.
Павла приговорили к смерти, но как римлянина не сожгли, а обезглавили. Перед смертью он помолился, а потом подставил шею под топор. В истории он остался под именем Святого Павла.
Энциклопедия абсолютного и относительного знания.