«Сначала было…»
Наконец-то он меня заметил. Я даже не соизволю замяукать.
– СКОРЕЕ, БАСТЕТ, СЮДА! ЗА МНОЙ!
– В чем дело? Если это снова Натали, то я уже пыталась и мало чего добилась…
– Павел!
Павел?
Я несусь по лестнице за Романом. Он выбегает на пятый этаж.
– Он согласен говорить только с тобой, – объясняет мне Сильвен, с волнением смотрящий на экран.
– Что произошло?
– После бегства Павла я мог следить за ним при помощи датчика в его Третьем Глазу. Над тем участком все время кружил дрон. Датчик Павла подавал сигнал из постамента статуи Свободы. И вот сегодня утром я получил письменное сообщение. В переводе оно означает: «Я хочу говорить с Бастет». Поэтому я попросил Романа отыскать тебя.
Я устраиваюсь в кресле. Сильвен включает динамик, чтобы разговор слышали люди вокруг.
– Здравствуйте, Павел. Вы хотели со мной поговорить?
– У меня есть для вас новости, Бастет. Но сначала я объясню, что произошло. Когда я вернулся к своим, меня заподозрили в шпионаже в вашу пользу и захотели убить. Но я призвал в свидетели Тамерлана и убедил его, что вторая крыса с Третьим Глазом – большое удобство для крысиного сообщества. Потом я предложил сыграть роль двойного агента. То есть делать вид, что я за вас, а на самом деле играть двойную игру. Сказал, что мог бы связаться с вами и передавать ложные сведения, чтобы вызвать у вас панику и принудить к капитуляции. Аль Капоне и Тамерлан совещались по моему поводу. Тамерлану пришлась по душе моя необычность, он сказал, что я представляю большую ценность, потому что в случае его гибели останется другая крыса, способная входить в Интернет.
Ничего себе! Наш Павел добился успеха!
– Что вы им ответили?
– Ответил, что они могут на меня положиться. Рассказал обо всем, что видел в вашей башне, о том, сколько в ней засело людей, кошек и собак.
Роман разделяет мой энтузиазм, в отличие от Натали и остальных, испытывающих сомнения.
– Понимаю… Что же представляет собой дезинформация, которую вам следует нам передать, чтобы мы запаниковали и сдались?
– Они намерены заложить взрывчатку у вас в подвале.
Все долго молчат.
– Это правда?
– Частично. На самом деле после неудачи с поджогом бумаги и бензина Тамерлан стал искать более действенный способ и вспомнил формулу артиллерийского пороха, которую вычитал в Интернете, когда он еще работал: уголь + сера + селитра.
Вокруг меня собралось уже человек двадцать, включая Хиллари Клинтон, генерала Гранта, Натали и нескольких представителей человеческих сообществ.
– Они собираются взорвать нашу башню? – спрашиваю я.
– Собираются, – подтверждает Павел.
– Но ведь вы сами назвали это «дезинформацией», которую они решили нам подбросить, чтобы мы сошли с ума от страха, не так ли?
– Именно так.
– В чем же здесь неправда? – спрашиваю я с надеждой.
– Тут такое дело… Правда в том, что они нашли уголь и серу и принялись собирать то и другое в больших количествах. А вот селитры-то у них и нет.
Не знаю, радоваться мне или печалиться.
– То есть нам нечего опасаться?
– Пока что нечего, они еще не могут взорвать вашу башню. Но они ищут селитру.
– Ваша «дезинформация» должна вызвать у нас приступ паники. В чем она будет заключаться?
– Вы броситесь бежать. На выходе из башни вас станут убивать.
– Спасибо за предостережение, Павел. Но если я правильно поняла, чтобы не спалить ваше «прикрытие», нам нужно изобразить бегство?
– Все правильно.
Я выключаю микрофон и смотрю на Романа и Сильвена, тоже понявших ситуацию.
– Надо заставить их поверить, что он двойной агент, – говорит первый.
– Где гарантия, что он не «тройной» агент? – возражает второй.
– Павел манипулирует нами, на самом деле он на их стороне. Крыса есть крыса, – вступает в разговор Анжело.
– Твой сын прав, крыса не заслуживает доверия, – поддакивает ему Эсмеральда.
– Одно дело – поделиться сведениями, и совсем другое – точно знать, как ими воспользуются, – напоминает Натали.
– По-моему, доступ к знаниям делает… лучше, – говорю я.
– Лучше для кого? – спрашивает Роман. – Для них или для нас?
– Он получил от нас подарок и должен испытывать к нам благодарность.
Я еще не договорила, а уже вспомнила, что этот мир соткан из одной неблагодарности и что те, кто оказывает услугу, обычно не могут рассчитывать на признательность.
– Алло? Вы меня слышите? – окликает нас Павел.
– Да, простите. Итак, Тамерлан принял вас и даже поздравил с вашей… мутацией. Вы сообщили нам, что передали им информацию о положении в башне, чтобы добиться их доверия… Может быть, вы расскажете теперь, что происходит внутри постамента статуи Свободы?
– Они хотят вас перебить. Только об этом и думают.
– По вашим словам, пока что у них нет селитры, значит, они ничего не могут предпринять.
– В сущности, ваша судьба зависит от памяти Тамерлана. Он сказал, что читал, где добывают селитру, когда имел доступ к Интернету, но никак не вспомнит…
– То есть мы зависим от воспоминания, которое посетит или не посетит отдельную крысу…
Все мы, сидящие в компьютерном зале, переглядываемся, не зная, поздравлять нам друг друга или тревожиться.
Я продолжаю разговор:
– Можно поручить вам задание, Павел?
– Я вас слушаю.
Я иду ва-банк:
– Сможете убить Тамерлана?
– Это будет нелегко. Он все-таки во мне не уверен, – отвечает крыса-шпион.
Чувствую, нам не хватает какой-то яркой мысли.
Дух Пифагора, надоумь меня! Что бы ты сделал на моем месте? Как использовать разведчика, заброшенного в тыл противника?
– Может, натравить двух царей друг на друга? Попробуете, Павел?
Крыса раздумывает.
– Попробовать, пожалуй, можно. Сейчас они неплохо ладят, потому что у них есть общий враг – вы, но все равно они остаются двумя крайне самолюбивыми вожаками.
– Мы на вас рассчитываем, Павел. В ваших лапах не только наше будущее, но и будущее всех на свете. Все зависит от вашего таланта разведчика.
Связь прерывается.
– Павел нами манипулирует! – заявляет генерал Грант, слушавший переговоры. – Какие у него причины нам помогать? Никаких! Он сам говорит, что, пугая нас, подбивает попробовать покинуть башню. Из-за него мы, спасаясь от вымышленной угрозы, можем подвергнуться смертельной опасности.
– Он доносит, что крысы обзавелись серой и углем, но им недостает селитры, – напоминает Роман.
Люди оживленно переговариваются.
– Он сказал, что перешел на нашу сторону.
– Он ведет тройную игру.
– Он лжет.
– Что взять с крысы?
Чувствую, ситуация может резко ухудшиться.
– Нельзя так рисковать, – вступает в разговор Хиллари Клинтон. – Надо эвакуироваться из башни, пока у них нет селитры. Попробуем сбежать под покровом ночи. Если нас обнаружат, мы станем обороняться. Для этого у нас есть генерал Грант с вооруженной армией.
Я мяукаю:
– Это именно то, чего они хотят, вы же слышали Павла!
Вояка качает головой.
– Президент Клинтон права. Мы понесем потери, но это разумнее, чем ждать, ничего не предпринимая, пока подорвут основание башни и она рухнет. Пора вступить в бой! У меня остались пулеметы и огнеметы, у индейцев есть луки. Мы перебьем достаточно крыс, чтобы некоторые из нас ушли живыми. По моей прикидке, удастся спастись… – Он умолкает, считая в уме. – Скажем, двадцати процентам населения башни.
– Вы предлагаете смириться с потерей восьмидесяти процентов? – удивляется Роман Уэллс. – Не многовато ли?
– Все лучше ста процентов, – упрямится генерал.
– Нет, нам нельзя оставлять башню, – говорю я. – Надо сделать вид, что мы бежим, не более того. Во всяком случае, до поры до времени.
– Так какие наши действия? – спрашивает Хиллари Клинтон, все сильнее волнуясь.
– Доверимся Павлу, – говорю я.
Но люди не учитывают мою рекомендацию. Их речь становится быстрее, они почти переходят на крик. В конце концов они принимают самое бесполезное, самое слабое решение: созвать ассамблею представителей ста двух сообществ для демократических дебатов.
Проходит десять минут. В зале ассамблеи растет напряжение. У людей есть, как водится, один-единственный ответ на плохие новости: орать друг на друга вместо того, чтобы прибегнуть к воображению и найти решение.
Я делаю знак Натали, чтобы она взяла меня к себе на плечо. Она колеблется – похоже, до сих пор на меня сердита (как я посмела пытаться спасти ее пару?). В конце концов моя служанка уступает.
– Кажется, я начинаю уставать, – сетую я ей. – Наверное, это возраст.
– Ты не несешь ответственности за все происходящее в мире. Сейчас, во всяком случае, нам остается только ждать и молиться.
– Я рассчитываю на Павла.
– Ты ждешь слишком многого от крысы.
– Он не просто крыса, а крыса, которую я наставляла лично.
– Крыса не перестает быть крысой, – звучит человеческий ответ.
Я слежу за ассамблеей представителей ста двух сообществ, ненавидящих друг друга и отчетливо проявляющих свою ненависть.
– Прости, Бастет, я вспылила. Я сказала не то, что думаю. Знаю, тобою движут только лучшие побуждения. Ты как ребенок, желающий помирить своих родителей. Знаешь, раньше, в молодости, я считала, что с возрастом начинаешь понимать все больше. Ничего подобного! Со временем я ко всему теряю интерес. Я принимаю мир таким, какой он есть, у меня пропало желание его изменить.
– Не разделяю вашего фатализма, Натали. Считаю, что любой, решивший изменить мир, может добиться успеха.
Мне хочется добавить, что ей лучше постараться помириться с Романом и родить. Но, зная, что она не ищет легких путей, я решаю больше не вмешиваться.
– Ты столько всего сделала, Бастет, что имеешь право на отдых.
Она идет за бутылкой с шампанским из батареи генерала Гранта и наливает полный бокал.
– За рок! – произносит она.
– За людей, старающихся в одиночку менять мир! – отвечаю я.