И тем не менее мы продолжаем двигаться вперед. Направление – предприятие «Бостон Дайнемикс».
Мы идем по автострадам, усеянным остовами машин и человеческими телами на разных стадиях разложения. Крысы, вороны и мухи способствуют их превращению в голые скелеты.
Все то, что так долго создавала человеческая цивилизация, неуклонно зарастает бурьяном. Из трещин в асфальте растут акации, внутри автомобилей разросся колючий кустарник, среди развалин домов – папоротник.
Участь всего созданного людьми – стать добычей стервятников, зарасти лесом и паутиной, быть занесенным пылью.
Иногда стаи оголодавших собак и кошек осмеливаются покидать свои логова и клянчить у нас съестное. Мы подкармливаем их, чем можем, и зачисляем в наше войско.
Для пополнения своих источников пропитания мы употребляем в пищу поверженных крыс, а также кроликов и ежей. Не знаю, ели ли вы ежей; если нет – поверьте, что здесь не обойтись без изрядного проворства.
Мы идем и идем.
Подушечки моих лап стали грубее и горят огнем.
Однажды мы набредаем на цепочку из нескольких сотен бизонов. Роман Уэллс рассказывает мне, что когда-то на этих животных усиленно охотились и почти полностью их истребили. Похоже, после Краха в их полку стало прибывать.
А может, они просто прятались и ждали подходящего момента, чтобы выйти из укрытия.
Люди из числа наших охотятся на них при помощи ружей и луков. Добытых бизонов хватает, чтобы прокормить всех.
Мне немного стыдно есть мясо этих крупных существ, ведь теперь я знаю, что они чуть не вымерли и только недавно возродились, хотя должна признать, что их мясо очень вкусное, а если учесть размер их стад, то можно надеяться, что они переживут охоту.
Мы продолжаем наш путь на север.
Над нами носятся летучие мыши. Эти рукокрылые вызывают у меня подозрение. Во Франции император крыс подружился с голубями, а здесь он, похоже, заключил союз с летучими мышами.
Сначала они предоставили ему селитру для пороха, а теперь шпионят за нами.
На мой взгляд, голуби и летучие мыши – самые настоящие «крылатые крысы».
Но мы всё идем.
Следующий по силе замедляющий фактор – встречный ветер. При нем с трудом дается каждый шаг. И снова я слышу, как люди ссорятся – теперь из-за того, кому идти в первой шеренге и принимать ветер в лицо.
Лично меня не испугает какое-то дуновение – после всего того, что я пережила.
Я не обращаю внимания на порывы ветра, приминающие мою шерсть. Для лучшей обтекаемости я прижимаю уши к голове.
На ходу я вспоминаю тех, кого уже нет с нами и кто был мне дорог.
Перво-наперво пятерых моих детей, которых утопил Тома; дальше нашу соседку с Монмартра Софи, служанку Пифагора, убитую тем же самым Тома. Вспоминаю кота французского президента Вольфганга и льва Ганнибала из цирка в Булонском лесу: обоих распял Тамерлан.
В моей памяти всплывает также кот породы сфинкс, попытавшийся стать союзником крыс. Потом бой на борту парусника «Последняя надежда», в котором я потеряла своего друга, пса Наполеона, и еще одного своего друга, хряка Бадинтера.
Я представляю себе своего возлюбленного Пифагора, упавшего вниз с высоченного зиплайна, доставлявшего нас на американский берег. Вспоминаю какаду Шампольона, излишне верившего в свои способности переговорщика. Наконец, кота Буковски, несчастного жениха Эсмеральды.
Не думаю, что принесла всем им удачу.
Я делала все, чтобы помочь им, чтобы их спасти, но каждый раз это оказывалось выше моих сил.
Думаю я и о выживших: о своем наименее любимом сыне Анжело и об Эсмеральде, черной кошке, раньше сильно меня раздражавшей.
Недаром у людей есть поговорка: «Лучшие уходят первыми».
Среди людей мне ближе всего Натали, Роман, Эдит, Джессика, Сильвен, Хиллари Клинтон, теперь еще Норовистый Конь.
Сумею ли я отстроить с ними цивилизованный мир?
Ах да, забыла еще генерала Гранта, думавшего, что при помощи своих танков он победит крыс, а теперь выступающего за применение атомной бомбы.
Думаю, он по крайней мере понял, что противника нельзя недооценивать.
Я забираюсь на левое плечо своей служанки.
– Каким вы представляете себе будущее, Натали?
– Думаю, мы найдем обетованную землю и там забаррикадируемся. Я доверяю Джессике. Современная электроника, которую мы найдем в «Бостон Дайнемикс», поможет нам воссоздать подобие университета Орсе, только со значительно усиленными мерами безопасности. Мы обоснуемся в маленьком анклаве и там сможем отбивать атаки крыс.
– И как долго? Аль Капоне, как теперь известно, развернул фермы воспроизводства для бесконечного изготовления солдат. Их используют как смертников с единственной целью – измотать неприятеля. Сейчас Тамерлан пользуется этой системой, заложенной его предшественником. Кто помешает ему соорудить мосты из трупов и преодолеть по ним оборонительные порядки нашего маленького анклава?
– Бастет, ты считаешь, что Тамерлан нападет на нас в Бостоне?
Люблю, когда она задает мне политические вопросы. Это означает, что Натали поняла, что теперь я кошка образованная, потенциальная пророчица, которая все-все понимает. Надеюсь ее не разочаровать.
– Он займется этим, когда установит свой «крысиный мир». Он будет из принципа сокрушать любое сопротивление. Такова проблема тоталитарных систем: им необходима перманентная внешняя экспансия как средство мобилизации их войск. Победив всех своих врагов, они переходят к внутреннему подавлению.
– Как я погляжу, ты в теме. Откуда ты все это взяла?
– Из РЭОАЗ. Хороший пример – диктатура Мао Цзэдуна с его «культурной революцией».
– Не спорю, но мы не строим иллюзий, – уверяет она меня. – Против миллиона крыс ничего не сможет сделать никакая технология, даже самая передовая.
– Мне не нравится идея сдерживать атаки врага, не помышляя ни о чем, кроме обороны. На мой взгляд, необходимо перехватить инициативу.
– Каким образом?
– Не вы ли утверждали, что воображение решает любые проблемы?
– В этот раз мы имеем дело с неприятелем, которого трудно сдержать.
Сидя на плече своей служанки, я ломаю голову.
Моя мать говорила: «Нам выпадают только те испытания, которые мы в силах преодолеть». У меня такое чувство, что решение близко, надо только напрячь воображение. Я должна вспомнить все прошлые события и хорошенько поразмыслить. Как бы я не проглядела что-то важное, содержащее решение. Что-то, что, как говорят люди, «лежит так близко, что не бросается в глаза».
То-то я ничего не разгляжу!
В нескончаемом пути на север я опять возвращаюсь ко всем подробностям своей собственной жизни. К сражениям, победам, поражениям, путешествиям, беседам с Тамерланом…
Остается что-то непонятное, способное все разблокировать. Что-то простое, совсем не технологическое. Что-то у меня под самым носом, остающееся невидимым просто потому, что я неверно ставлю вопрос.
Снова припускает дождь.
Планета нас невзлюбила.
Ну, и я не люблю, когда она так со мной поступает.
Не люблю дождь.
Не люблю ветер.
Не люблю крыс.
Не люблю, когда решение не приходит в голову.
Я знаю, что если не нащупаю большую идею, то и мы, кошки, и они, люди, исчезнем – медленно, но верно.
48. Что произойдет, если исчезнет человек?
Что произойдет, если человечество разом исчезнет?
Через десять дней: от голода умрет сельскохозяйственный скот.
Через месяц: из-за остановки систем охлаждения атомных электростанций сердечники реакторов расплавятся и взорвутся, что приведет к цепочке «Чернобылей». От радиации погибнут наиболее уязвимые виды.
Через полгода: сойдут со своих орбит спутники, начнется «спутникопад».
Через год: в зонах умеренного климата зарастут человеческие постройки, дороги, жилые и административные сооружения, поля, сады. Усилится облесение, усиленно будет поглощаться углекислый газ.
Через пять лет: снизится температура, зимы станут суровее. В Европе сильно размножатся животные, на которых раньше охотились люди: кабаны, лисы, зайцы, олени, волки, медведи. В остальных экосистемах вступит в свои права биоразнообразие.
Через тридцать лет: рухнут все бетонные здания. Среди развалин поселятся животные. В океанах снова нарастут коралловые рифы. Восстановится численность рыбы, раньше подвергавшейся сверхвылову, в частности тунца и акул, а также дельфинов и китов. Медуз, наоборот, станет меньше.
Через триста лет: металлические конструкции (подвесные мосты, Эйфелева башня и т. д.) рухнут из-за вызванной ржавчиной коррозии.
Через пятьсот лет: во всех лесах возродится фауна, как было 10 тысяч лет назад.
Через двадцать пять тысяч лет: ядерные отходы утратят радиоактивность.
Через пятьдесят миллионов лет: к этому времени давно исчезнут все каменные памятники, но сохранятся предметы из пластмассы.
Через сто миллионов лет: не останется даже пластмассы, будут стерты все следы пребывания человека на Земле.
Энциклопедия абсолютного и относительного знания.
Том XIV
49. Земля обетованная
После нашего ухода из башни Свободы на Манхэттене прошло уже сорок три дня.
Мы совсем выбились из сил, но наш марш на север продолжается. Вокруг нас громоздятся одни руины, обломки прежней человеческой цивилизации.
Разоренная Америка похожа на разоренную Францию.
Перед прибытием на этот континент я заглянула в РЭОАЗ и посмотрела документальный фильм «Ходячие мертвецы». Его кадры сильно напоминают то, что окружает меня теперь в реальности.
Хотя нет, вспомнила, это был, наверное, не документальный, а всего лишь художественный фильм… Здесь, в реальной жизни, нам угрожают не выдуманные живые мертвецы, а настоящие крысы.
И вот прекрасным солнечным днем мы видим наконец вдали комплекс «Бостон Дайнемикс».
Вернее, сначала нашим взорам предстает внешняя линия обороны. Это сотня серебристых кошек-роботов с синими люминесцентными глазами. Они неподвижно сидят, как будто ждут сигнала к бою.