к, входящих в русское воздушное пространство. В разгаре холодная война, напряжение между американским президентом Рональдом Рейганом и его русским визави Андроповым достигло максимума.
Рейган запустил программу «Звездные войны» для отражения любой советской атаки. Андропов, страдавший настоящей паранойей, развернул сеть секретных бункеров, откуда при помощи военного разведывательного спутника велось наблюдение за воздушным пространством страны с целью дать сокрушительный ответ на американское нападение.
У Станислава Петрова исчерпывающие инструкции на подобный случай: он должен нажать на простую красную кнопку. Немедленно начнется контратака: русские ракеты с ядерными боеголовками будут выпущены по самым населенным городам США.
За несколько дней до этого советские военные силы сбили южнокорейский пассажирский лайнер, погибло 269 человек, в том числе 62 американца.
Теперь страна ждет ответной реакции.
В этот вечер на экране мигает красное сообщение. Компьютерная система противоракетного оповещения «Крокус» засекла сначала одну ракету, потом еще четыре. Вокруг Петрова сидят сорок военных, но он среди них старший по званию, ему и принимать окончательное решение. Он знает, что одно его движение – и грянет Третья мировая война. Он колеблется. Ему сорок четыре года, минуты бегут. Мужчина взвешивает все «за» и «против». Он говорит себе, что пять ракет – маловато для решительного нападения, и делает вывод, что это не ракеты, а что-то другое. И ничего не предпринимает. Все в Серпухове-15 ждут, что будет. Но проходит двадцать минут, а взрыва нет. Как потом выяснилось, это было отражение солнца от облаков, принятое автоматикой за выделение энергией ракетами.
Через пятнадцать лет, в 1998 году, эта история была предана огласке. В 2004 г. Петров получил награду Ассоциации граждан мира, присуждаемую людям, проявившим героизм.
Энциклопедия абсолютного и относительного знания.
Том XIV
55. О трудностях взаимопонимания
На обратном пути десять часов пролетают быстрее. Мы с Эсмеральдой устроились в задней части вертолета и бесстрашно болтаем.
Как я погляжу, эта кошка гораздо проницательнее, чем я раньше думала. Признаюсь, я была к Эсмеральде несправедлива, не желала проявлять к ней интерес.
Чем отрицательнее к кому-то или к чему-то относишься, тем тверже твое ощущение, что сама ты на высоте.
На самом деле у Эсмеральды утонченный, деликатный, уважительный ум. Она исходит из своего собственного нравственного кодекса.
Удивительно, но она преданна другим.
С самого начала она была преданна мне, старалась мне помогать.
А я-то приписывала ей самодовольство, желание сместись меня с роли матери, возлюбленной, даже царицы. Теперь я обретаю в ней просто… подругу, надежную и вполне смелую, чтобы сопровождать меня в самых рискованных предприятиях.
Я поругиваю себя за то, что с самого начала ее недооценивала, что была слепа, что не замечала ее помощи. Она обходится без Третьего Глаза, тем не менее много знает, особенно о музыке.
Это наверняка потому, что ее хозяйка была певицей и пианисткой.
Вертолет, наконец, садится.
На фабрике «Бостон Дайнемикс» напряженная обстановка. В амфитеатре, где собирается ассамблея ста четырех сообществ, царит возбуждение.
Я нахожу в толпе Натали и направляюсь к ней.
– Ну и?..
– Нет.
– Что «нет»?
– Атомная бомба не взорвалась. Мы наблюдали за Нью-Йорком через спутник. Ракета упала наконечником вниз, но взрыва не произошло. Почему – неизвестно.
У меня получилось!
Я спасла Нью-Йорк.
Эсмеральда подмигивает мне. Я ей мяукаю:
– Правду знаем только мы с тобой. Надеюсь на твое молчание.
– Даже если бы мне захотелось тебя выдать, ничего не вышло бы: я не говорю по-человечьи и не имею Третьего Глаза.
Вокруг нас наэлектризованная обстановка. Представители ста трех племен жарко спорят.
– Где ты была, Бастет? – спрашивает Натали. – Я со вчера тебя не видела.
– Мы с Эсмеральдой разговаривали в дальнем углу парка. Решили побыть вдвоем и поплакаться друг дружке. Как ни трудно нам было полностью помириться, мы это сделали. Признаюсь, я была не права по нескольким важным вопросам.
Пока я это говорю, спор среди людей грозит перерасти в ссору.
Они, в отличие от нас, сошли с пути согласия и движутся в сторону раскола.
Сто три представителя племен бросаются друг на друга: двое на двое, трое на трое, чуть ли не брызжут слюной от возбуждения.
Похоже, их взбесило то, что бомба не разорвалась.
Генерал Грант встает за пюпитр, позади которого беспрерывно транслируется спутниковое видео с ракетой, траектория которой завершается вертикальным падением в Центральном парке.
– Это старое оружие семидесятых годов. Может, электроника заржавела, а может, отошел один-единственный контакт. Но не стоит терять надежду: ядерный заряд может взорваться в любой момент.
Эти его слова вызывают взрыв негодования всей ассамблеи.
– НЕУДАЧНИКИ НАХОДЯТ ОПРАВДАНИЯ, ТЕ, КТО ДОБИВАЕТСЯ УСПЕХА, – СПОСОБЫ! – вопит представитель хиппи.
Ползала оглушительно свистит, в военного летят разнообразные предметы.
Хиллари Клинтон пользуется случаем, чтобы вернуть себе популярность.
– Очень жаль, генерал, вы провалили миссию, как раньше провалились при высадке с вашими танками. Вам недостает стратегического мышления, чтобы быть полезным нам.
Он в ответ отвешивает ей пощечину, оставляя на щеке президента багровый след.
– Вдобавок вы подняли на меня руку! Вы не уважаете ни мой возраст, ни мой пол!
Нервы не выдерживают, она вонзает ногти ему в лицо, царапает щеки, веки, нос, губы.
Вот такие они, люди: неспособны совладать со своими первобытными инстинктами.
Ослепленный генерал Грант с криком выхватывает пистолет и стреляет в направлении Хиллари, но та уворачивается, и пуля попадает в живот Марку Рэйберту.
Тот в ужасе, не понимая, что произошло, смотрит на свою рану и падает ничком.
Один из Кацев-007 разевает пасть и выпускает наружу спрятанное в горле оружие. Он стреляет в генерала Гранта, но тот падает на пол, пуля пролетает над ним. Другой военный открывает огонь по роботу-кошке. Ему приходится долго стрелять, чтобы вывести робота из строя. Тем временем к пальбе присоединяются другие Кацы-007, они стреляют не только в генерала Гранта, но и во вступившихся за него военных. Ситуация ухудшается на глазах. Роботы-кошки целятся в людей. Все кидаются на пол.
– Что происходит? – спрашиваю я плюхнувшегося рядом со мной Романа.
– Видимо, искусственный интеллект роботов запрограммирован на защиту их хозяина. На него напали, они автоматически перешли в режим «бой» и воюют со всеми, кто мог послужить причиной этого нападения.
Кацы палят по всем присутствующим. Вдобавок к огнестрельному оружию они пускают в ход клыки и острые, как бритвенные лезвия, когти.
Мне приходят на память три закона роботехники Азимова.
Закон первый: робот не может причинять ущерб человеку и не может, бездействуя, допустить, чтобы человеку грозила опасность.
Закон второй: робот должен подчиняться приказам, которые ему отдает человек, если эти приказы не входят в противоречие с первым законом.
Третий закон: робот должен защищать себя, если эта защита не входит в противоречие с первым и со вторым законом.
Как видно, это работает в научно-фантастических романах, но не в реальности…
Свистят пули, звучат взрывы, крики, валит дым.
Я прячусь за колонну посреди зала. Надеюсь, Кацы меня не заметят. Ко мне присоединяется Эсмеральда.
– Почему они это делают? – спрашивает она у меня.
– Моя мать всегда говорила, что в жизни, перед лицом угрозы, есть только три варианта поведения: драться, бездействовать, бежать. Раз они не могут драться с крысами и не желают бездействовать, то им остается отводить душу. Даже если от этого страдают их сородичи.
Судя по картине за окном, за пределами зала люди тоже бьются с роботами-кошками.
В который раз я говорю себе, что люди не заслуживают того, чтобы править на этой планете.
Вокруг меня все громче кричат.
Человеческий вид, достигший вершины эволюции, не имеет иной мотивации, кроме самоуничтожения.
– Я не ожидала, что этот спор так быстро примет такой размах.
– Нам-то что делать? – спрашивает черная кошка.
– Сидеть на попе ровно и ждать, пока все уймутся, – отвечаю я.
Внезапно перед нами вырастает Кац.
Не знаю, как запрограммирован искусственный интеллект этого робота-кошки, но очевидно, что Кацам все равно, кто перед ними – живые кошки или люди.
Робот-кошка разевает пасть и наводит ствол своего орудия прямо на меня.
Он целится в меня!
Я закрываю глаза. Раздается выстрел.
Открыв глаза, я вижу лежащую у моих лап Эсмеральду.
Она прыгнула, чтобы предназначенная мне пуля досталась ей.
Кац хочет продолжать стрельбу по мне, но у него иссякли боеприпасы, слышны только щелчки бойка.
Я прыгаю на него и безуспешно пытаюсь вонзить когти в железо. Тогда я яростно впиваюсь зубами в синий глаз Каца, тяну изо всех сил и выдираю из железной глазницы лампочку на проводке. После этого я запускаю лапу в железную черепушку и, не пугаясь града искр, рву оттуда пучки проводов.
Механическое животное замирает на месте, кренится набок.
Я возвращаюсь к Эсмеральде и поднимаю ее с пола.
– Не умирай! – приказываю я ей.
Чувствую, как ее покидает жизненная энергия.
– Не волнуйся, все обойдется, – отвечает она.
Но из уголка ее рта сочится кровь.
– Я ЗАПРЕЩАЮ ТЕБЕ УМИРАТЬ!
– Поздно, Бастет! Ты должна царствовать и спасать мир. Ты, одна ты. Знай, что я тебя любила.
Как Пифагор.
Потом, как это принято у кошек, она отползает в сторону и ищет, где спрятаться, чтобы никто не присутствовал при ее агонии.