Он смотрел на ровно стриженный газон и ждал, когда его наконец посетит достойная мысль. И такая мысль, как ни странно, пришла.
Он заметил, как в траве мелькнула длинная низкая тень.
«Крыса? – подумал Виктор. – Крыса… Крысы… Крысяне!»
Он вспомнил сообщение Машины о том, что где-то на просторах Земли скрывается несколько этих негодяев – крысян, что совсем недавно планировали укокошить Землю со всем содержимым и между прочим вместе с ним сам. Мысль о крысянах немедленно вызвала отвращение. Однако брезгливость – не лучшее качество политика. А потому Виктор легко справился с неприятным чувством и стал обдумывать новый план.
Друзья как раз сидели на тесной кухне, уют которой придавали лишь облезлые стены, скрипучие табуретки да бутылка недорогого коньяка на столе. Макар решил развеять мрачные мысли импровизированной вечеринкой. И теперь, напевая себе под нос какой-то бодрый мотивчик, резал колбасу, сыр и лимон – нехитрый, но эффективный набор для выхода из мрачного настроения нормальной жизнелюбивой натуры.
Ксения, с некоторых пор с сомнением относившаяся к спиртному, особого энтузиазма не выказывала. Она тихонько сидела в уголке, высматривая что-то на безжизненном экране навигатора – словно красна девица, ждущая у окна своего суженого. Сам же суженый мрачно жевал лимон, словно не замечая его резкого вкуса.
Виталику досталась же самая шаткая трехногая табуретка и потому скучать ему не приходилось: он читал какую-то затертую книгу, то и дело норовя сверзнуться наземь, увлекши при том за собой плоды Макаровых кулинарных усилий.
Макар же вещал, не обращая внимания на то, есть ли у него слушатели, или же слова его бессмысленно улетают в кухонную вытяжку.
– И чего вы так переживаете? Вот не вижу ни малейших поводов для уныния. От погони ушли? Ушли. Небо ясное, солнце светит? И ясное, и светит. И ничего, что солнце искусственное. Пока поймут, пока разберутся, столько воды утечет… Вон в новостях передавали – ай-яй-й! – потеряна связь с марсианскими зондами, видите ли! Ну и что? Попереживали, в носу поковыряли – и сами себе нашли объяснение: солнечный ветер, метеоритный дождь. И более того, скажу я вам: люди всегда и всему найдут объяснение, наиболее их устраивающее. Укладывающееся, так сказать, в рамки привычных представлений. Ну пошли по небу помехи. Что это значит? При чем здесь какой-то совершенно фантастический инопланетный агрегат? Просто флуктуации магнитного поля Земли. Озоновые дыры! И так еще долго продолжаться будет. Пока люди действительно не полетят к Марсу, а на его месте обнаружат… кукиш с маслом!
Макар захохотал, потирая руки.
– По-твоему это было бы смешно? – поинтересовался Виталик, поправляя очки.
– По-моему, да, – ответствовал Макар, уверенным движением отмеряя дозы коньяка в маленькие стаканчики. – У меня вообще глобальное чувство юмора. Если уж шутить, так сразу так, скажем: «Американцы никогда не были на Луне, потому что Луна – это большой космический диафильм, проекция мультипликационного слайда на звездное небо». И вообще, ее, Луну, сами американцы и придумали. Потому что на самом деле – это большой кусок сыра. Почитай любую сказку…
– Начнем с того, что Луна – это часть двигательной системы гоночного болида, – сказал Виталик. – А вообще, ты несешь полнейший бред. Но в чем-то, конечно, прав…
– Еще бы, я всегда прав.
– Во всяком случае, прав в том, что людей очень легко убедить в том, чего на самом деле нет. Лишь бы им очень хотелось в это несуществующее верить.
– А люди вообще любят верить в несуществующее. Такова уж их природа…
– Ты имеешь в виду Бога?
– Но-но! Бога не трожь! Бог есть.
– Ты видел его проекцию на фоне звездного неба?
Виталик хихикнул. Макар насупился.
– Нет. Но боюсь, если не прекратишь богохульство, то падешь жертвой божественного гнева!
– Меня убьет громом и молнией?
– Нет. Вот этим кулаком. Видишь?
И Макар продемонстрировал Виталику объемный кулак, к костяшке которого прилип ломтик лимона.
– Узнаю аргументы Святой Инквизиции, – сказал Виталик. – Не знал, что ты так набожен…
– Я стал верующим с того момента, как мы на нашем велосипеде проскочили сквозь толщу нейтронной звезды.
– Она не нейтронная…
– Не важно. Но поскольку, по моим представлениям, такого не может быть, потому что не может быть никогда, – я считаю, что здесь не обошлось без божественного провидения. И я сказал себе: останемся в живых – сразу же сбегаю в церковь, свечку поставлю, как бабушка учила…
– Сбегал?
– Сбегаю. Только коньяка вот выпью. Да еще Землю спасу, пока Илюха у нас хандрит…
Макар веселыми глазами взглянул на Илью. Тот лишь вяло улыбнулся в ответ. Ксения продолжала терзать навигатор.
– Да, Макар, – сказал Виталик. – Ты, как всегда, в своих рассуждениях совершенно непоследователен. То обвиняешь людей в том, что они верят во всякие байки, а сам в Бога веришь.
– Так все дело в том, что я и сам человек, – проникновенно сказал Макар, подняв к потолку жирный указательный палец. – Не крысянин какой-нибудь, а земной человек со всеми достоинствами и недостатками…
– Сдается мне, что своими недостатками ты гордишься больше, чем достоинствами, – заметил Виталик.
– Конечно, – согласился Макар. – Я стремлюсь обратить эти недостатки в достоинства. Например, у меня вот пузо отросло. Согласен, не Рэмбо. Но, с другой стороны, пузо – это важное достоинство тяжелого мотоциклиста…
– Ты ж разбил мотоцикл! Какой же ты мотоциклист после этого?
– Во-от! У меня нет мотоцикла. Недостаток? Это с одной стороны. А с другой – моя жизнь стала куда безопаснее. Если не считать гонки на бешеных планетах.
– Ты софист, Макар! Тебе бы в священники податься.
– Не исключаю и такого исхода, сын мой. Вот выпутаемся мы из этой переделки – пойду в духовную семинарию. Потому что после перенесенного мной потрясения душе требуются покой и гармония.
– Макар, я до сих пор не могу понять, когда ты горишь серьезно, а когда просто придуриваешься.
– Да я и сам не пойму. А какая разница? Серьезно говорю или придуриваюсь, сижу под настоящим солнцем или под искусственным. Главное, чтобы ущерб от моего существования на этой планете был сведен к минимуму! За это и выпьем…
И Макар довольно «хлопнул» коньяку из стаканчика, со стуком вернув тот на место, крякнув и закинув в рот последовательно кусочек лимона, колбасы и сыра.
– Неожиданно, – пробормотал Виталик и слегка пригубил из своего стаканчика.
Макар пытался что-то произнести с набитым ртом, но тут его жестом остановила Ксения.
– Ребята… Что-то случилось! Что-то с биостатом!
– Что?! – встрепенулся Илья.
– Машина паникует. Стенки сферы уже не выдерживают. Еще немного – и наш груз вырвется на поверхность! Биостат не может остановить угрозу. Там какие-то реакции начались…
Ксения вскочила на ноги и выбежала из кухни. Все бросились следом.
– Что ты собираешься делать? – быстро спросил Илья.
Ксения беспомощно вертела в руках вариатор.
– Не знаю… – пробормотала она, – но что-то делать надо…
В воздухе повисла напряженная, паническая пауза. Взгляд Ильи упал на одну из книжных полок.
– Черт, – сказал он. – А почему бы и нет?
Он подошел к полкам и взял в руку слегка шершавый на ощупь цилиндр колбы.
– Что?… Ты это чего… Ты хочешь… – взволнованно пробормотал Виталик.
– Не понял, – произнес Макар, в глазах которого уже тлели мутноватые коньячные огоньки.
– Ну да… Ну, конечно же, – прошептала Ксения, с восторгом глядя на Илью. – Илюха, ты гений!
– Не уверен, – с сомнением ответил Илья. – Но попытаться, во всяком случае, стоит. Другого выхода у нас все равно нет…
– Да объясните в конце концов, что вы задумали? – обиженно произнес Макар. – Что за недомолвки между друзьями? Если мы сегодня пили вместе – так можно, значит, шушукаться тайком по углам? Я категорически против.
– Это колба, – стараясь держать себя в руках, объяснил Илья. – Там у нас хранятся детали для болида. А точнее, даже не в самой колбе, а где-то в оторванной от Мира области пространства. Понимаешь?
– Нет, – честно сказал Макар.
– Иногда ты поражаешь меня приступами своей тупости, – не менее честно заявил Виталик. – Это очень большие области пространства. Мы там восемь лун пронесли, то есть восемь фрикционов – и это не считая прочего барахла…
– И вы хотите прямо туда… – догадался Макар.
– Именно, – сказал Илья. – Слить все к чертовой бабушке. А потом разбираться, что с этой колбой делать…
– И как это будет происходить? – спросил Макар.
– Дистанционно. С помощью вариатора, – сказала Ксения. – Только давай достанем оттуда, что еще нам может пригодиться. После слива все, что будет в колбе, считай, потеряно.
– Так, – сказал Илья. – Фрикционы мы оттуда достали. Запасной так и остался болтаться на пит-стопе возле Вао-Бао. Значит, осталась куча мелочей, что насовал мне туда Прокопыч. Помню, еще Кланч прыгал от восторга, но что именно там лежит…
– Понятно, – прервала его Ксения. – Где тут у вас какой-нибудь пустырь?
Подходящий, по мнению Ксении, пустырь нашелся на окраине города. Это был не пустырь даже, а огромная захламленная территория – то ли стройка, то ли свалка, зажатая с одной стороны высокими жилыми домами, а с другой – медленной грязноватой рекой. Ксения дрожала от нетерпения, навигатор в руках Ильи мигал красным светом, вербально угрожая болиду гибелью в течение получаса. Причем свои угрозы он почему-то выкрикивал истеричным голосом с характерным немецким акцентом и, как показалось Илье, голосом покойного фюрера.
– Все, давай! – скомандовала Ксения. – Чего тянуть…
Илья направил срез цилиндра в сторону реки и сделал движение, будто бы пытаясь открутить одну его половинку от другой. Конечно, движение было условным, так как цилиндр выглядел монолитом. Однако же на это воздействие он среагировал немедленно, осветившись изнутри зеленоватым светом. После раздался низкий мощный звук, будто в отдалении бахнула гаубица, и Илья, как ему показалось, почувствовал отдачу от колбы, словно при выстреле.