На окраине поселенцам приходилось туго: то жуткие ящеры, йорисы, на них нападут, то нитра, дикие туземцы с гор, украдут скот… Словом, арзорских колонистов постоянно подстерегали сотни опасностей, порою смертельных. Но неугомонному Логану все было мало. Снедаемый жаждой деятельности, он ни минуты не сидел на месте: забрасывал дела на полпути и мчался в лагерь норби, желая присоединиться к охотничьим вылазкам туземцев, или бродил в одиночестве по холмам.
Краем глаза Хостин увидал в небе черную тень. Он вытянул сухие, до крови потрескавшиеся губы, точно собирался свистнуть, но не издал ни звука. Темная точка по спирали спустилась вниз.
Жеребец остановился, не дожидаясь команды наездника. Баку, кафрская орлица, спикировала со свойственным ее виду непревзойденным изяществом и уселась на рожок пастушьего седла, для удобства птицы выполненный в форме полумесяца. Баку тяжело дышала и, слегка повернув голову, пристально разглядывала Сторма одним глазом.
Некоторое время они тихо сидели, слившись в полной гармонии. Ученые добились удивительного взаимопонимания между человеком, птицей и зверями: их без конца обучали, тренировали, проверяли и перепроверяли, чтобы наконец из нескольких абсолютно разных существ создать идеальное оружие — диверсионно-разведывательную группу, которая работала как единый слаженный механизм. Однако война закончилась, враг был повержен: надобность в особых отрядах отпала, а от их творцов остался лишь пепел. Но команда Сторма не развалилась: и здесь, на Арзоре, как и на других планетах, связь между отдельными ее членами лишь крепла.
— Нихич’и хоолдо, т’асш аннии я? — тихо спросил Хостин, наслаждаясь звучанием древнего языка, которым, вероятно, во всей галактике он один владел свободно. — Неплохо проводим время, правда?
Баку ответила низким гортанным клекотом и щелкнула хищным клювом в знак согласия. Как ни любила орлица парить в небесной вышине, она, подобно Сторму, тоже спешила укрыться от палящего зноя в лагере неподалеку.
Жеребец по кличке Дождь-в-Пыли поскакал дальше. Этот конь привык перевозить Баку и в целом отлично вписался в команду с Земли: быстрый и выносливый, он был незаменим в путешествиях.
Скакун пронзительно заржал, но Хостин и без того уже приметил знакомые места: вверх по низенькому пригорку, мимо густых зарослей кустов — вот и стоянка, а там должен быть Логан, в эти десять дней как раз его черед дежурить… Но почему-то Сторм сомневался, что встретит брата.
Поселенцы, разводившие лошадей и фравнов на жарких равнинах Арзора, устраивали временные жилища в земле, по примеру аборигенов выкапывая в холмах глубокие пещеры. Кондиционеры тут не использовали — слишком дорого и неудобно для пастушьих времянок, — хотя, конечно, их применяли в городах и крупных усадьбах колонистов. Впрочем, на планете было всего два крошечных городка, затерявшихся среди бескрайних степей.
— Ау-у-у! — звонко крикнул Хостин, возвещая о своем прибытии. В углублении на склоне холма темнел вход в жилище: с такого расстояния непонятно, открыто или нет. У широкого проема, ведущего в конюшни (там прятались от жары привезенные с других планет лошади), тоже пусто.
Минуту спустя от красно-оранжевого склона отделился рыжеватый силуэт: ярко заблестели на солнце изогнутые рога цвета слоновой кости, сразу нарушив всю маскировку. Эти рога шести дюймов длиной смотрелись на лысой макушке норби так же естественно, как густые смоляные волосы на голове Сторма. Туземец вскинул худощавую руку, и всадник узнал Горгола: когда-то тот был охотником племени шосоннов, а теперь присматривал за небольшим табуном, который приобрел для себя землянин.
Норби вышел из тени холма и взял Дождя под уздцы. Хостин слез с коня, разминая затекшие ноги, и, ловко перебирая загорелыми пальцами, спросил на языке жестов:
— Какие-то проблемы? С Логаном?
Горгол был очень молод, почти мальчишка, но вымахал выше Сторма — шесть футов и десять дюймов, как взрослый норби! Сухой, жилистый, кость тонкая… Почему-то сейчас он не смотрел на Хостина: поспешно отвел желтые глаза с узкими от яркого солнца вертикальными зрачками и знаком показал, что им нужно поговорить.
Отличия в строении голосовых связок мешали устному общению с туземцами, и колонисты освоили язык жестов. Знатоки (а многим погонщикам волей-неволей приходилось совершенствовать свое мастерство) умели легкими, едва заметными движениями кисти выражать поистине сложные мысли.
Хостин с Баку на плече направился в пещеру. Внутри было всего на пару градусов холоднее, однако усталым путникам хватило и этой малости: орлица довольно заклекотала, а мокрый от пота землянин с облегчением выдохнул.
Повелитель зверей постоял немного, давая глазам привыкнуть к приятному полумраку. Увы, опасения его подтвердились. Хостин с первого взгляда понял: если Логан и был здесь, то давно уехал — и не на обычный утренний объезд стада. С четырех коек сняли спальные мешки, плиткой сегодня явно не пользовались, да и всякие мелочи, так необходимые всаднику, — седло, походная сумка, фляга — исчезли.
На полу, однако, лежал мешок из кожи йориса: блестящую чешую украшал узор из перьев, символизирующий замлу — священную птицу племени Горгола. Эта сумка, в которой туземец хранил походное снаряжение, сейчас, по-хорошему, должна была находиться в прикроватном шкафчике на ранчо Куэйда… А до него — пятьдесят миль вниз по реке! Да что происходит?
Хостин протянул руку, и Баку, как по мостику, перешла на прибитый к стене насест. Землянин отмерил две порции молотого кофе — свэнки, как называли его местные, — залил его водой и установил таймер на три минуты. Послышались тихие шаги: Горгол специально топал, привлекая внимание (при желании он перемещался абсолютно бесшумно). Но Сторм не хотел давить на туземца и твердо решил не задавать вопросов: юноша наверняка расскажет обо всем сам.
Пока варился кофе, Хостин бросил шляпу на соседнюю койку, развязал на груди тесемки и стянул рубаху из неокрашенной шерсти фравна, а затем с удовольствием застыл у освежителя: мелкие брызги воды приятно охлаждали тело.
Когда Сторм наконец отошел от ниши, где располагался освежитель, Горгол снял с плиты первую емкость с кофе, затем, поразмыслив, схватил вторую и тут же принялся вертеть посуду в руках, озадаченно поглядывая на жидкость, словно видел ее впервые.
Хостин сидел на краешке койки и, обхватив ладонями кружку со свэнки, терпеливо ждал. Не выдержав, Горгол со злобой стукнул своей кружкой по столу и быстро-быстро заговорил на языке жестов. Землянин успел разобрать:
— Ухожу, Кротаг собирает шосоннов.
Сторм неспешно прихлебывал горьковатый, но бодрящий напиток, лихорадочно соображая: почему вождь вдруг созывает туземцев? Они ведь отлично устроились тут, на пастбищах, им хорошо платят… Во время Великой суши никто не воюет и не охотится: этим по традиции занимаются в сезон дождей. В засуху племена обычно разбиваются на небольшие семейные кланы и, спасаясь от жары, располагаются близ источников воды, которые охраняют как зеницу ока.
В периоды засухи норби охотно нанимались погонщиками скота: чем меньше ртов кормить и поить, тем лучше. Собирать соплеменников в Великую сушь — чистое безумие. Значит, случилась беда, страшная беда — и она произошла за ту неделю, пока Сторма не было.
Восемь дней назад Хостин покинул владения Куэйдов в Пиках: следовало застолбить землю и произвести надлежащие замеры, чтобы направить заявку в Гальвади. Как участник войны и землянин по происхождению, он имел право на три тысячи акров; Сторм выбрал отличное местечко на северо-востоке — от берега реки до подножия гор. Тогда он не заметил ни намека на неприятности, не увидел ни одного воина. Впрочем… Да, если подумать, он действительно не встречал туземных охотников: даже следов их не находил, грешил на засуху. Но похоже, аборигены покинули те края не по вине сурового арзорского климата.
— Кротаг созывает вас в Великую сушь?! — Казалось, даже в движениях пальцев землянина сквозило недоумение. — Но почему?
Горгол растерянно переминался в высоких сапогах из кожи йориса. Хостин ясно видел, что норби не хотел о чем-то рассказывать, — не зря же он несколько месяцев провел бок о бок с туземцем.
— Дело в колдовстве… — показал юноша и решительно распрямил пальцы.
Повелитель зверей пригубил кофе и задумался. Горгол мог упомянуть про колдовство, просто чтобы завершить разговор. В любом случае Сторм не имел права продолжать расспросы, даже если никакого магического обряда на самом деле не существовало. Темы «колдовства» касаться запрещено, и повелитель зверей, будучи потомком индейцев, как никто иной, понимал этот неписаный закон.
— Надолго ты уходишь?
Горгол пару минут постоял молча и наконец неохотно ответил:
— Не знаю.
Хостин изо всех сил старался подобрать правильные слова, чтобы не задеть туземца и в то же время хоть немного прояснить ситуацию. Но тут в другом конце комнаты запиликал коммуникатор (их установили в каждом лагере для связи с управляющим). Землянин нажал кнопку приема, однако сообщения не последовало. Из динамика раздался сигнал тревоги — запись для сбора погонщиков, повторяемая через равные промежутки времени. По-видимому, что-то случилось.
— Ты, значит, направляешься в холмы? — спросил Хостин туземца.
Горгол застыл в дверях с дорожной сумкой через плечо; на лице читалась тревога, даже поза его выражала крайнее беспокойство. Похоже, норби уходил против своей воли, выполняя чей-то строгий приказ.
— Да. Туда все норби едут.
«Вот как! Стало быть, все, не только шосонны», — удивился Сторм и неожиданно для себя присвистнул. Большинство пастухов Куэйда составляли норби: причем не только здесь, в Пиках, но и в Низинах, где находились его основные владения. И Брэд Куэйд был не единственным, кто полагался на туземцев. Если все аборигены потянутся в горы, это полностью парализует работу в некоторых землях.
— Другие норби тоже уходят из-за колдовства?