Логан, одной рукой придерживая Хостина, вытянул другую вперед и сложил пальцы в знаке мира. Однако шаманы, даже глазом не моргнув, продолжали бить в барабаны. Секунды текли, складываясь в самую долгую в жизни Сторма минуту; от грохота тяжелела голова. Куэйд и Наджар, будто под гипнозом, отпустили Дина. Техник сделал осторожный шаг, еще один, а потом с каменным лицом двинулся прямо на Укурти. Повелитель зверей дернулся, хотел было помешать, но не смог даже пошевелиться.
Однако Дин и сам остановился. Техник заговорил, но с губ его не сорвалось переливчатое пение норби.
— Сейчас, сейчас, — шептал он, тщетно ощупывая шею в поисках особого шнурка, которого там уже не было.
Укурти взметнул руку вверх, чтобы все вокруг видели послание, которое он собирался передать Дину на языке жестов. Шаманы продолжали барабанить, а Логан, Брэд и Хостин, сами не зная почему, принялись проговаривать сообщение жреца вслух:
— Мы, наделенные силой Гремящих-в-Горах, призываем огонь с небес! Останови нас, самозванец, покарай своей неверной молнией, если сможешь!
Шаман, бесспорно, вызывал противника на честный магический поединок — не с целью оскорбить его, но желая, чтобы фальшивый властелин грома предстал пред судом высших сил.
Фиолетово-черные тучи заполонили небо: тут и там сверкали небольшие молнии. Дин стоял, раскачиваясь, и с безумным видом потирал горло.
Да, прямо здесь, перед ними, творилась настоящая магия — та самая, в которую верили предки Сторма, о которой навахо молили могущественных богов. Индеец в возбуждении скинул руку Логана, разом позабыв о мучительной боли; ему хотелось кричать от восторга.
Быстро и неожиданно стемнело, лишь вспышки молний разрезали ночную мглу. Барабаны пели в унисон, призывая бурю. Фантастическое голубое сияние заливало скалистые склоны, зажигая огоньки на ветвях деревьев и кустов.
И вдруг на горную вершину обрушился пылающий кнут. Сторм вспомнил, как Дин, с помощью древних механизмов, насылал огонь для устрашения и уничтожения врагов. А эта молния была настоящей, и она тоже предупреждала об опасности; от грохота тряслась земля. В буйстве стихии чувствовалось нечто первобытное, существовавшее во Вселенной задолго до появления человека.
Хостин приподнялся; он буквально оглох и ослеп: сокрушительный удар пришелся слишком близко. Пахло озоном и гарью — растения мигом обратились в пепел. Черные тучи стали чуть-чуть светлее. Сколько времени он провел без сознания? Рядом шевельнулся и сел Логан; к сыновьям на четвереньках подполз Брэд. Наджар лежал ничком и тихо стонал.
Внизу виднелось чье-то бездыханное тело; над ним возвышался шаман в развевающемся плаще — Укурти. Норби поднял голову, пристально посмотрел на четверых мужчин и вдруг ткнул длинным пальцем куда-то вверх, позади них. Все четверо обернулись.
Там, где когда-то находились ворота в пещеру, теперь громоздились обожженные, почерневшие обломки камней. Да и сама вершина горы выглядела как-то непривычно, будто осыпалась.
Укурти заговорил на языке жестов:
— Все решилось: могущество Гремящих-в-Горах, которым поклоняются норби, победило колдовство древних, спрятанное в пещерах. Да будет так, как провозгласила магия!
Шаман развернулся и пошел вниз по склону; перед ним волной покатились его соплеменники, возвращавшиеся в долину. Наджар поднялся и, спотыкаясь, подошел к технику.
— Дин мертв. Похоже, молнией ударило.
— Что ж, — медленно произнес Брэд Куэйд, выражая всеобщее мнение, — как верно заметил Укурти, так решила магия. Властелин Грома погиб. Да и нам здесь не место.
Пещеры вновь были закрыты. Куэйд вел Хостина в долину, а тот размышлял, распорядятся ли чиновники с других планет расчистить завалы, чтобы разгадать секреты древней цивилизации. Ему почему-то казалось, что люди еще не скоро спустятся в подземелье, опасаясь гнева огненных молний. Умники-ученые наверняка придумают какое-нибудь мудреное объяснение буре: например, что это необычное явление вызвали таинственные механизмы, скрытые в горе. Но повелитель зверей верил Укурти: разные силы правят миром, и сегодня они стали свидетелями их столкновения, а победила именно та, что была Сторму наиболее близка и понятна. И пусть из этой победы родится что-то хорошее: скажем, мир между племенами или, как мечтал Кельсон, служба безопасности, где норби и поселенцы будут работать бок о бок. По крайней мере, безумный Властелин Грома впредь не будет терзать Арзор и далекие звезды.
Ковчег повелителя зверей
Со всей теплотой посвящаем эту книгу нашему доброму другу Шерману Хорвуду, который тоже любит Колдовской Мир. А также Жану Веберу (Австралия) в память о Миноу
Глава 1
Вокруг лежала пустыня, а за ней, вдали, небо обрамляли смутные силуэты Пиков. Когда взойдет солнце, небо сделается нежно-лавандовым. Заканчивался сухой сезон, и даже глубокой ночью жара стояла невыносимая. Странные цветы, смахивавшие на пухлые комья ваты, съежились и поникли. В это время года любое живое существо, дабы остаться в живых, старалось передвигаться как можно медленнее и держаться подальше от раскаленной пустыни. Но именно туда мчался зверь. Он вылетел из предгорий Пиков на границу пустыни и теперь углублялся все дальше в пески. У него были на то причины.
По краю страны песков, окруженной зубчатыми скалами, — страны, которую люди называли Великим Унынием, бежал, задыхаясь, охромевший фравн. Это было сильное животное, но и ему бежать уже было невмоготу. Копыто, рассеченное о камень, вызывало нестерпимую боль, однако его настигал ползучий ужас, и фравн не замечал боли. А вот жажды не замечать он не мог. В пустыне же какая вода, и потому зверь медленно, но неуклонно слабел. Если мчаться во весь опор, можно оставить преследователей далеко позади, хотя они были упорны и неутомимы. Стоило фравну остановиться передохнуть, как они снова настигали его. И вот наступила минута, когда он не мог больше бежать — все его существо жаждало воды. Силы зверя иссякли, и он повалился на колени. Он отдохнет и будет сражаться, раз не сумел спастись бегством…
Но преследовавший его ужас был слишком силен, и фравн снова, пошатываясь, поднялся на ноги. Преследователи приближались. Они не знали иных чувств, кроме стремления догнать и убить. Неутомимо преследовать, пока не появится возможность убить. И не столь уж важно, сколько продлится охота. Они рекой текли по голым камням, пересекали русла высохших рек, шуршали в голом кустарнике. Они охотились — и ничто не могло сбить их со следа.
Фравн снова пошатнулся, остановился и медленно опустился наземь. Воды не было, жара стала невыносимой, он бежал слишком долго, и сердце не выдержало. Судьба была к нему милосердна — фравн умер прежде, чем его настигли охотники. Его плоть была еще теплой и кровь не застыла в жилах, когда они приступили к пиршеству. Хотя им пришлось бы куда больше по вкусу, если бы он был жив.
А на огромном корабле, плывшем в глубинах космоса к той самой планете, где фравн не сумел уйти от погони, сидела и работала девушка. Она сосредоточенно опустила голову и поджала губы. Сирота, племянница ученого, возглавлявшего команду корабля, она умела и любила работать и была полностью поглощена ею.
Тани сращивала гены, когда в маленькую лабораторию вошел дядя Брайон. Он заглянул через ее плечо и одобрительно улыбнулся:
— Молодец, молодец. Сурикаты нам нужны, и чем больше, тем лучше…
Тут его взгляд упал на игральные кости, валявшиеся на генной карте, и он изумленно вскинул брови:
— Милочка, а это тебе зачем?
Тани хихикнула:
— Ну, дядя Брайон, ты сам виноват! Ты говорил, что гены комбинируются случайным образом. Вот я и бросаю кости каждый раз, как мне нужно определить какую-то комбинацию.
Ей нравилось создавать сурикатов. Они были родственниками мангуст, жителями африканских пустынь и охотились на змей и прочую мелкую живность. Внешность сурикатов обеспечила им успех в мире людей. Длиннотелые, узкие, гибкие, почти как норки. При этом у них была желтоватая шерстка, более короткая и грубая, чем у норки, и огромные глаза с темными «очками», из-за которых глаза сурикатов казались еще больше. Люди самой природой были запрограммированы на то, чтобы относиться с симпатией к таким большеглазым зверушкам. Сурикаты жили семейными группами, объединенными горячей взаимной привязанностью. Чтобы оглядеть окрестности, они часто поднимались столбиком, напоминая маленьких человечков. Сурикаты не лезли в драку без крайней необходимости, но уж если приходилось вступать в бой, сражались дружно и умело. Короче, у них были все данные, чтобы обаять людей, и Тани обожала этих зверушек.
Дядя весело улыбнулся ей в ответ:
— Работай, радость моя, как хочешь, главное, чтобы дело двигалось. Смотри только, чтобы Джарро о твоем методе не пронюхал. А то ведь его, чего доброго, удар хватит.
По лицу девушки скользнула чуть заметная тень. Брайон заметил это, но ничего не сказал. Их уважаемый коллега — попросту надутый самодовольный болван, который не в состоянии ужиться решительно ни с кем! Брайон подозревал, что Тани от него особенно достается.
Это и понятно, со вздохом подумал он. Джарро пахал как вол, чтобы получить назначение сюда, на «Ковчег», и, естественно, считал, что племянницу руководителя включили в штат исключительно по блату. К тому же родители Джарро принадлежали к числу ишанских первопоселенцев. Раньше такое происхождение обеспечивало достаточно высокий статус, но теперь эта планета, как и старая Земля, была уничтожена. И Джарро страдал, как и многие миллионы людей, оставшиеся ни с чем после гибели своих родных планет.
Брайон похлопал Тани по плечу:
— Смотри не перетрудись! Мы скоро приземляемся на Арзоре.
— Не бойся, дядя Брайон, не перетружусь! Я только хочу довести эту последнюю пару сурикатов до состояния готовых зародышей.
Брайон проглядел лежащий у нее на столе список и кивнул:
— Еще три самки и четыре самца… Хорошо. При наличии генетического материала от тех, других сурикатов с Арзора нам удастся воссоздать вполне жизнеспособный генофонд.