Рит последовал за ней на балкон. Некоторое время они изучали друг друга, потом их локти соприкоснулись и они одновременно отвели взгляд, уставившись на руины города. Высоко в небе, среди редких облаков, горел Аз. Он заливал равнину призрачным светом. Откуда-то доносился шорох тростника, звон струн. Цветок заговорила быстрым, тихим голосом:
— Мой цветок — Юлин-Юлан, это ты знаешь. Это — имя моего Цветка. Но это имя используется только во время празднеств и карнавальных шествий. — Она посмотрела на Рита, затаив дыхание, придвинулась ближе, так что Рит почувствовал чистый терпко-сладкий запах ее тела.
Тогда Рит спросил у нее хриплым голосом:
— А у тебя есть и другие имена?
— Да. — Вздохнув, она прижалась к Риту, который неожиданно почувствовал, как участилось его дыхание. — Почему ты не спросил меня об этом раньше? Ты должен был понять, что я скажу их тебе.
— Ладно, — сказал Рит. — Так какие у тебя другие имена?
Девушка заговорила выразительно:
— Мое придворное имя — Шар Зарин. — Она заколебалась, потом, опустив голову на плечо Рита (а рука Рита обвилась вокруг ее талии), она продолжала: — Мое детское имя — Зори, но только мой отец называет меня так.
— Имя цветка, придворное имя, детское имя… А какие у тебя еще есть имена?
— Имя для друга, мое секретное имя и… еще одно. Мое имя для друга… я могу тебе его сказать? Если я скажу тебе, тогда мы станем друзьями, и ты должен будешь сказать мне свое имя для друзей.
— Ну… — прохрипел Рит. — Конечно.
— Дерл.
Рит поцеловал ее в щечку.
— Меня зовут Адам.
— А как твое имя для друга?
— Я считаю, что ты знаешь его.
— А у тебя есть тайное имя?
— Нет. У меня его нет.
Девушка как-то нервно усмехнулась:
— Может, это и хорошо. Если я спрошу тебя и ты скажешь мне, тогда я буду знать секрет твоей души, а тогда… — Затаив дыхание, она посмотрела на Рита. — Но ты должен иметь секретное имя, единственное, которое только я буду знать.
Рит осторожно втянул воздух.
— Только для тебя?
Она приблизила свои уста к его уху:
— Л’лае. Это имя носила нимфа, которая живет в облаках над горой Дарамтиса и любит звездного бога Ктана. — Она посмотрела на Рита, тая, ожидая, и Рит поцеловал ее с пылом. Она вздохнула. — Когда мы останемся одни, ты сможешь называть меня Л’лае, а я стану называть тебя Ктаном, и это будет твое секретное имя.
Рит рассмеялся:
— Если тебе так нравится.
— Мы подождем здесь. Может, скоро появится какой-нибудь караван, отправляющийся на восток, назад через степь в Коад, потом на ко re мы переправимся через Дарчад в Вервод, что расположен в Кате.
Рит прижал палец к ее губам:
— Я должен отправиться в Дадич.
— Дадич? Город Синих Чашей? У тебя навязчивая идея? Но почему?
Рит поднял голову, посмотрел в ночное небо так, словно черпал силу из света звезд, хотя именно Солнца отсюда видно не было… Что он мог сказать? Если он скажет правду, девушка подумает о нем как о безумце, даже несмотря на то что ее предки посылали сигнал на Землю.
Он колебался, проклиная собственную мягкотелость. Цветок Ката — Юлин-Юлан, Шар Зарин, Зори, Дерл, Л’лае (если перечислять по порядку) — положила руки на его плечи и посмотрела ему в глаза:
— С того момента, как я знаю тебя как Ктана и ты знаешь меня как Л’лае, мы — одно целое. Твои удовольствия — мои удовольствия. Итак, что зовет тебя в Дадич?
Рит глубоко вздохнул:
— Я прилетел в Котан на космической шлюпке. Синие Чаши едва не убили меня и забрали космическую шлюпку в Дадич, по крайней мере, я так считаю. Я хочу вернуть ее.
Цветок была сбита с толку.
— Но где ты научился летать на космическом судне? Ты не Человек Дирдиров, не Человек Ванкхов… Или ты один из них?
— Нет, конечно нет. Не больше, чем ты. Но меня обучили.
— Все это так таинственно. — Ее руки обвились вокруг плеч астронавта. — Но зачем ты хочешь вернуть космическую шлюпку?
— Во-первых, чтобы отвезти тебя в Кат.
Пальцы сжали его плечо, ее глаза искали его взгляда во тьме.
— А потом? Ты вернешься в свою страну?
— Да.
— У тебя есть женщина… жена?
— Нет. На самом деле нет.
— Есть кто-то, кто знает твое тайное имя?
— У меня не было тайного имени, пока ты мне его не дала.
Девушка убрала руки с его плеч и, опершись о перила, стала печально смотреть на старую Перу.
— Если ты отправишься в Дадич, Чаши учуют и убьют тебя.
— «Учуют»? Что ты имеешь в виду?
Девушка наградила его быстрым взглядом:
— Ты — неразрешимая головоломка! Так много ты знаешь и так мало! Можно подумать, что ты с самых далеких островов Тскейя! Обоняние у Синих Чашей такое же чувствительное, как твое зрение!
— Я должен попробовать.
— Не понимаю, — вяло сказала она. — Я сказала тебя свое имя. Я отдала тебе самое драгоценное, что есть у меня, а ты остался непреклонным. Ты не избрал другого пути.
Рит обнял ее. Девушка напряглась, а потом постепенно расслабилась.
— Я не непреклонный, — сказал Рит. — Совсем нет. Но я должен отправиться в Дадич — как ради себя, так и ради тебя.
— Ради меня? Чтобы отвезти меня потом в Кат?
— Это и больше. Разве тебе нравится то, что людьми правят Дирдиры, Чаши, Ванкхи, не говоря уже о Пнумах?
— Не знаю… Я никогда не думала об этом. Люди — уродцы и больше ничего, так они говорят нам. Хотя безумный король Гопсин утверждал, что люди пришли с отдаленной планеты. Он взывал к ним о помощи, которая так и не пришла. Это было сто пятьдесят лет назад.
— Слишком долгое время для ожидания, — сказал Рит. Он снова поцеловал девушку. Она равнодушно подчинилась. Ее пыл угас.
— Я чувствую себя странно, — пробормотала она.
Они стояли у перил, прислушиваясь к звукам постоялого двора: тихие отголоски смеха доносились из столовой, жалобы детей, причитания их матерей. Цветок Ката сказала:
— Думаю, пора ложиться спать.
Рит потянул ее назад:
— Дерл?
— Да?
— Когда я вернусь из Дадича…
— Ты никогда не вернешься из Дадича. Синие Чаши заставят тебя участвовать в их играх… Сейчас я попробую уснуть, я хочу забыться.
Она вернулась назад в комнату. Рит вышел с балкона, проклиная себя и удивляясь, как он может вести себя так странно…
Завтра — Дадич, и там определится его будущее.
Глава восьмая
Ночь прошла. Настало утро. Первый всплеск солнечных лучей, потом слабое желтое мерцание, а потом взошла Карина 4269. Из кухни потянулся дым, загрохотали сковородки. Рит спустился в общую комнату и обнаружил там Анахо, Человека Дирдиров, сидящего за чашкой чая. Землянин подошел к нему, и одна из кухарок принесла еще одну чашку чая.
— Что ты знаешь о Дадиче? — спросил астронавт у Анахо.
Человек Дирдиров грел длинные пальцы, сжимая в руках чашку:
— Город этот относительно старый — двадцать тысяч лет или около того. Это главный космический порт Чашей, хотя они мало общаются со своим родным миром Годагом. Южная часть Дадича — фабрики и заводы. Существует торговля между Дирдирами и Чашами, хотя обе расы достаточно упрямы. Что ты собираешься искать в Дадиче? — И он внимательно посмотрел на Рита своими совиными, водянисто-серыми глазами.
Рит задумался. Он ничего не потеряет, доверившись Анахо. Но до сих пор Анахо относился к землянину снисходительно-покровительственно. Наконец он сказал:
— Чаши забрали у меня одну ценную штуку. Я хочу вернуть эту вещь, если возможно.
— Интересно, — насмешливо проговорил Анахо. — Интересно! Что могли Чаши забрать у Человека Степей, да еще пропутешествовать из-за этого тысячу лиг? И как может надеяться человек вернуть эту вещь или хотя бы найти ее?
— Я могу ее найти. А вот то, что произойдет дальше, — проблематично.
— Ты заинтриговал меня, — сказал Человек Дирдиров. — Что же ты собираешься делать в первую очередь?
— Мне нужна информация. Я хочу узнать, могут ли такие люди, как ты и я, войти в Дадич и выйти без помех.
— Нет. Я не могу, — сказал Анахо. — Они учуют во мне Человека Дирдиров. У них носы удивительной чувствительности. Пища, которую ты ешь, заставляет потеть твою кожу; Чаши могут распознать запах пота и отличить Дирдиров от Ванкхов, обитателей болот от Людей Степей, богатых от бедных. По различным добавкам в запахе человека они определят болезни; могут определить различные химические вещества, чуют воду и могут делать дюжину других вещей. Они чуют в воздухе соль, которую выдыхает человек, если он побывал неподалеку от океана; они могут учуять озон в выдохе человека, вернувшегося с гор. Они почувствуют, если ты голоден, зол или испуган; по запаху они могут определить твой возраст, пол, цвет твоей кожи. Носы во многом заменяют им глаза.
Рит задумался.
Анахо встал, подошел к ближайшему столу, где сидели трое мужчин в грубых одеждах — люди с восковой бело-серой кожей, светло-коричневыми волосами, мягкими большими глазами. На вопросы Анахо они ответили с уважением. И он тут же вернулся к Риту.
— Эти трое — возчики. Они регулярно посещают Дадич. К западу от Перы лежит безопасная страна. Зеленые Чаши боятся пушек города. Никто не станет нам мешать…
— «Нам»? Ты тоже идешь?
— Почему нет? Я никогда не видел ни Дадича, ни его окрестностей. Мы можем нанять пару прыгающих лошадей и подобраться к Дадичу на расстояние мили или двух. Чаши редко покидают город, — так возницы сказали мне.
— Хорошо, — сказал Рит. — Я хочу сказать Тразу пару слов. Пока нас не будет, он составит девушке компанию.
В коррале с задней стороны постоялого двора Рит и Человек Дирдиров взяли напрокат прыгающих лошадей высокой тонконогой породы, показавшейся Риту немного странной. Конюх взнуздал лошадей, просунув поводья через отверстия в черепах животных, не обращая внимания на то, как они при этом ржали и хлестали по воздуху лапами. Рит и Анахо сели в седла, звери сделали несколько прыжков и выбрались на дорогу.
Рит и Анахо проехали через центр Перы, где в расчищенном от завалов районе в жилищах, построенных из камней и бетонных плит, обитали люди. В Пере оказалось намного больше жителей, чем Рит подозревал, — около четырех или пяти тысяч. А на вершине старой цитадели, возвышавшейся над всеми этими постройками, располагался грубый особняк, в котором обитали Наг Гохо и его свита Скрежещущих.