— Кто? Я? Воин-ветеран? Как могла ты вообразить такую вещь? Ладно, все, как ты пожелаешь. Я заработаю сталью еще не один кубок вина.
Разговор продолжался. Дордолио с важным видом прошелся по палубе и встал рядом с Ритом. Когда он заговорил, в его голосе зазвучала шутливая снисходительность.
— Удивительно, обнаружить кочевника — столь искушенного в дискуссиях и к тому же столь оригинального.
Рит усмехнулся Тразу:
— Кочевникам не нужно строить из себя шутов.
— Вы меня запутали, — объявил Дордолио. — Точно ли ваша родина степь? Какого вы племени?
— Моя степь далеко отсюда. Мое племя рассеяно по всей планете.
Дордолио задумчиво потянул себя за ус:
— Человек Дирдиров уверяет, что у вас амнезия. Согласно словам Принцессы Синего Нефрита, вы представляетесь как человек из другого мира. Юноша-кочевник, который знает вас лучше всего, ничего не говорит. Я допускаю, что это может быть очень любопытно…
— Любопытство — главное отличие живого ума, — заметил Рит.
— Да… Да… Согласитесь с тем, что я слабо разбираюсь в абсурдных вопросах, — осторожно подъехал Дордолио к Риту с другой стороны. — Вы сами придумали, что вы из другого мира?
Рит засмеялся и не ответил. Вместо этого он сказал:
— Существует четыре возможности. Если я действительно из другого мира, я могу ответить только «да» и «нет». А если я не из другого мира, я могу также ответить «да» или «нет». В первом случае я попадаю в неудобное положение. Во втором и вовсе можно меня не уважать. Если же я не отвечу, то я буду выглядеть помешанным. Четвертый вариант представляет собой единственную ситуацию, когда вы не сочтете меня ненормальным. Следовательно, как вы понимаете, я заявляю, что ваш вопрос — абсурд.
Дордолио зло потянул себя за ус:
— Вы, в каком-то отдаленном роде, член «культа»?
— Скорее всего, нет. Хотя какой «культ» вы имеете в виду?
— Культ Изучающих Тенденциозности, служители которого привели к разрушению двух наших великолепных городов.
— Как я понимаю, неизвестные враги разбомбили города.
— Не совсем так. «Культ» подстрекал атакующих. «Культ» — причина.
Рит покачал головой:
— Непостижимо! Враг разрушил ваши города, а ваша озлобленность направлена не против этого врага, а против искренней и мыслящей группы соотечественников. Ненормальная ситуация.
Дордолио холодно оглядел Рита.
— Ваши выводы временами граничат с сарказмом.
Рит рассмеялся:
— Оставим… Я ничего не знаю о вашем «культе», так же как о своем происхождении, так что предпочитаю амнезию.
— Любопытная амнезия, когда во всех остальных отношениях вы кажетесь совершенно нормальным.
— Я удивляюсь, почему вас это так беспокоит, — задумался Рит. — Например, что вы скажите, если окажется, что я претендую на инопланетное происхождение?
Дордолио поджал губы, заморгал, глядя на фонарь:
— Мои мысли не идут так далеко. Но мы не стали бы преследовать отдельную личность. Опасная это мысль — древний мир людей!
— Опасная? С каких пор?
Дордолио печально усмехнулся:
— Это — темная сторона человеческой природы, которая словно камень, обросший мохом. Верхняя сторона, подставленная к солнцу и воздуху, — чистая; откатите камень и посмотрите вниз — навоз и ползающие насекомые… Мы, Юао, хорошо знаем это; ничто не бывает открыто с аваила. — Дордолио пожал плечами. И когда он подводил итог, какая-то снисходительность зазвучала в его голосе. — Вы стремитесь в Кат, что вы будете делать там?
— Не знаю. Я должен где-то жить. Почему бы не в Кате?
— Все не так просто, чужеземец, — сказал Дордолио. — Получить гражданство Ката сложно.
— Странно, что это говорите вы! Цветок Ката заявила, что ее отец будет рад принять нас в Синем Нефритовом Дворце.
— У него не будет нужды выказывать по отношению к вам формальную вежливость, да и вы сможете остановиться в Синем Нефритовом Дворце с той же легкостью, как на дне Дарчада, даже если рыбы пригласят вас поплавать.
— Что же помешает мне?
Дордолио пожал плечами:
— Не стройте из себя дурака. Во всем виноваты ваши манеры. Разве кочевник умеет себя вести?
На это Рит ничего не сказал.
— Тысячи деталей входят в правила поведения кавалера, — продолжал Дордолио. — В академии мы изучаем ступени адресов, сигналов, языковых конфигураций, в которых даже я делаю иногда промашки. Нас учат, как обращаться с мечом, принципам дуэли, генеалогии, геральдике; мы изучаем детали костюмов и сотни других вещей. Возможно, вы думаете, что это вещи совершенно ненужные?
Стоявший поблизости Анахо из Людей Дирдиров выбрал момент вставить слово:
— Слово «тривиальные» больше подходит…
Рит ожидал протеста, по крайней мере высокомерного взгляда, но Дордолио только равнодушно пожал плечами:
— Пусть так, но тогда выходит что ваша жизнь полна более глубоко содержания, чем жизнь торговца или наемника? Никогда не забывайте, что Юао — раса пессимистов! Аваил — всегда угроза. Возможно, мы более угрюмы, чем кажемся. Познавая суть, цель существования, мы возвышаем маленькие цели нашей жизни над главными, настаивая на соблюдении формальностей. Тривиальность? Разложение? Кто может судить нас?
— Хорошо, — продолжал Рит. — Но зачем же удовлетворять свой пессимизм? Почему не расширить горизонты? Ведь потом окажется, что вы принимаете разрушение ваших городов с удивляющим безразличием. Месть не самое благородное чувство, но смиренность еще хуже.
— Ба, — пробормотал Дордолио. — Как может варвар осознать бедствие и его последствия? Тенденциозники в огромном числе нашли убежище в аваиле; из-за их действий и искуплений наша планета в брожении. Нет сил что-то изменить. Будь вы из высшей касты, я вырезал бы ваше сердце за то, что вы позволили себе такую бестактность в этом вопросе.
Рит засмеялся:
— Значит, то, что я принадлежу низшей касте, спасает меня от возмездия. Ответьте мне на другой вопрос: что такое «аваил»?
Дордолио воздел руки к небу:
— Иметь амнезию так же хорошо, как и быть варваром! Я не могу разговаривать с вами! Спросите Человека Дирдиров; он бойкий на язык. — И Дордолио замолчал, отвернувшись.
— Безрассудное проявление эмоций, — заметил Рит. — Удивляюсь, в чем моя вина?
— Стыдно, — заметил Анахо. — Юао так же чувствительны к стыду, как глаза к грязи. Таинственные враги разрушили их города; они подозревают Дирдиров, но не смеют обратиться за помощью и вынуждены бороться с собственной беспомощной яростью и стыдом. Вот в чем их типичное определение и толкование «аваила».
— И?..
— Убийство. Огорченная личность (тот, кому стало стыдно) убивает столько людей, сколько сможет, занимается всевозможно извращенным сексом. Потом, когда сил убивать у него уже нет, он подавляет себя и становится апатичным. Его наказание ужасно и в высшей степени драматично. Каждая экзекуция имеет особый оттенок, стиль и свой драматический оттенок боли, так что даже жертва может получить определенное наслаждение. Это — основы жизни Ката. Из-за этого Дирдиры считают всех людей Юао преступниками.
Рит усмехнулся:
— Итак, раз мы, отправившись в Кат, мы рискуем, что нас убьют.
— Риск не велик. — Анахо оглядел палубу. — Но, кажется, час поздний. — Он пожелал Риту спокойной ночи и отправился на свою койку.
Рит, облокотившись о перила, посмотрел на воду. После кровопусканий в Перу, Кат казался небесами, цивилизованной страной, единственным местом, где землянин мог бы построить космическое судно. Эта перспектива выглядела все более отдаленной.
Кто-то подошел и встал рядом с ним: Это оказалась Хейзара, старшая из оранжевоволосых дочерей Пало Барбы.
— Вы выглядите таким меланхоличным. Что вас беспокоит?
Рит посмотрел вниз, на бледный овал лица девочки; лукавое, бесстыдное лицо, но живое, невинное (или не такое уж невинное?) и кокетливое. Рит сдержал слова, которые уже были готовы сорваться с его губ. Девочка вела себя вызывающе.
— Почему ты не в кровати вместе со своей сестрой Эдви?
— Все просто. Она тоже не спит. Она сидит с вашим другом Тразом на верхней палубе, обманутая и рассерженная, плачущая и разозленная. Эдви умеет флиртовать намного лучше, чем я.
«Бедный Траз», — подумал Рит и спросил:
— А как же ваши папа и мама? Их это не интересует?
— А им-то какое дело? Когда они были молодыми, они развлекались так же безумно как и все остальные; разве это не их право?
— Уверен, что так. Но обычаи меняются, как вы знаете.
— Что с вами? Неужели у вашего народа другие обычаи?
— Да. Они неопределеннее и путаннее, — ответил Рит. — Существует великое множество вариантов.
— Это как в случае с островитянами Острова Облака, — сказала Хейзара, пододвигаясь немного ближе. — Это не означает, что мы влюбчивы. Но бывают случаи, когда человек оказывается под властью определенного настроения, которое, как я верю, следствие зова природы.
— Это не аргумент, — поддавшись внезапному импульсу, Рит поцеловал пикантное личико. — Успокойся, я не собираюсь иметь проблемы с твоим отцом, природный это закон или нет. Кроме всего, он — воин.
— На этот счет нечего опасаться. Он уже спит.
— Я совершенно не знаю, что на это сказать, — заявил Рит. — Ладно, принимая во внимание все другие обстоятельства… — Вдвоем они прошли на нос судна и залезли по резной лестнице на носовую надстройку, глядя на юг, на море у горизонта. Аз висел низко на западе, посылая вдоль поверхности океана аметистовые лучи света. Девушка с оранжевыми волосами, пурпурная луна, необычный ког, плывущий в далеком океане: променяет ли он все это на возвращение на Землю? Ответ был: да. Но зачем отрицать привлекательность путешествий? Рит поцеловал девушку более страстно, чем раньше, и тотчас из тени возле якорного клюта выскочила и с поспешностью исчезла личность, до сих пор остававшаяся невидимой. В косых лучах лунного света Рит узнал Юлин-Юлан, Цветок Ката… Его пыл исчез, он печально оглядел носовую надстройку. Но почему он чувствует вину? Юлин-Юлан уже давно дала понять, что их отношениям пришел конец. Рит повернулся назад, к Хейзаре.