Марк положил трубку.
– Сегодня у меня не слишком напряженный день. У вас есть три минуты. А еще заплатите компенсацию в сто долларов за грубое обращение с моей секретаршей.
Если это и была шутка, то посетители юмора не поняли. Тот, кто платил, достал очередную банкноту из кармана пиджака и протянул ее испуганной Хейди, затем молча подождал, пока она возьмет деньги и выйдет. Марк осознал, что парочка смотрится странновато. Плативший был облачен в черный старомодный костюм, правый глаз закрыт повязкой, на руках черные перчатки. Он как будто в дорожной катастрофе побывал – лицо и шею усеивали шрамы, одно ухо отсутствовало. Чуть позже Марк сообразил, что на голове у него не волосы, а кое-как нахлобученный парик. Единственный уцелевший глаз, без брови и ресниц, пристально разглядывал адвоката из глубокой глазницы. Марк отвел взгляд от этого красноватого ока, чтобы взглянуть на второго незнакомца, внешне менее примечательного. Кожа у него лоснилась как навощенная, но если не считать этого и необычной жесткости осанки, он выглядел нормально.
– Меня зовут Эриникс, а ваше имя Марк Гринберг. – Мужчина со шрамами поднес к глазу карточку и быстро прочитал хрипловатым бесстрастным голосом: – Вы служили в армии Соединенных Штатов в чине капитана при штабе административно-строевого управления сухопутных войск, а также офицером военной полиции. Это так?
– Да, но…
Незнакомец не дал договорить.
– Вы родились в штате Алабама и выросли в городе Онейда, штат Нью-Йорк. Умеете говорить на языке ирокезов, но вы не индеец. Все правильно?
– Такие справки навести может любой. В этом допросе есть какой-нибудь смысл?
– Да, иначе бы я за него не заплатил. Как получилось, что вы знаете этот язык?
Он всматривался в карточку, будто искал на ней ответ.
– Ну, тут все просто. Магазин моего отца стоял рядом с резервацией. Большинство покупателей были индейцы, и я ходил в школу с их детьми. Мы были единственной еврейской семьей в городе, но онейда против этого не возражали, в отличие от соседей, католиков из Польши. Вот так мы и сдружились с аборигенами. Можно сказать, что у меньшинств сила как раз в этом…
– Достаточно. – Эриникс вынул из кармана несколько смятых банкнот, взглянул на них и сунул обратно. – Деньги, – коротко потребовал он, повернувшись к своему молчаливому спутнику.
Тот движениями напоминал ящерицу. Когда его рука достала толстую пачку банкнот, тело не шелохнулось и на лице не отразилось ровным счетом ничего.
Эриникс взял протянутые деньги, осмотрел сверху и снизу, бросил на стол.
– Здесь десять тысяч долларов. Гонорар за три дня работы. Мне нужна ваша помощь. Вам придется говорить на языке ирокезов, это все, что я пока могу сообщить.
– Боюсь, что придется рассказать побольше, мистер Эриникс. А впрочем, не утруждайтесь. Сейчас я занят в нескольких судебных процессах, было бы трудно выкроить время на что-то другое. Ваше предложение интересное, но сумма упущенных гонораров может быть не меньше. И поскольку три минуты истекли, я предлагаю вам уйти.
– Деньги, – снова буркнул Эриникс и, получив еще несколько пачек от своего помощника, бросил их на стол перед Марком. – Пятьдесят тысяч долларов. Хороший гонорар за три дня работы. А теперь пойдемте с нами.
Марка возмутило его холодное высокомерие, полное отсутствие заинтересованности и любых других эмоций при расставании с крупной суммой.
– Довольно. Вы полагаете, за деньги можно купить все на свете?
– Да.
Ответ прозвучал столь быстро и серьезно, что Марк не удержался от улыбки.
– Что ж, вероятно, вы правы. Будете продолжать в том же духе, рано или поздно назовете сумму, которая убедит любого. А мне вы заплатили бы еще больше?
– Да. Сколько?
– Здесь уже достаточно. Пожалуй, я даже боюсь узнать, как далеко вы готовы зайти. За такую сумму я согласен отложить дела на три дня. Но вам все-таки придется рассказать, что мне предстоит.
Странная пара заинтриговала Марка не меньше, чем предложенные ему деньги.
– Сейчас это исключено. Но могу обещать, что в течение двух часов вы узнаете суть проблемы. И тогда сможете отказаться, но деньги все равно останутся у вас. Договорились?
Юрист-холостяк склонен брать больше дел, чем его женатые коллеги, которым хочется иногда повидаться с семьей. У Марка было и много работы, и много денег – гораздо больше, чем возможностей их потратить. И привлекла его как раз новизна этого предложения, а не удивительный гонорар. А еще он вспомнил о двух годах работы без кратчайшего отпуска. Такая комбинация оказалось неотразимой.
– Договорились. – Он позвал секретаршу и отдал ей деньги. – Положи на второй особый счет, а потом иди домой. Даю тебе оплачиваемый отпуск. Увидимся в понедельник.
Хейди посмотрела на толстую пачку банкнот, затем на незнакомцев, ждущих, когда Марк достанет пальто из шкафа. Все трое вышли вместе, дверь за ними закрылась. И с тех пор никто не видел Марка Гринберга.
Был солнечный январский день, но со стороны Бэттери-парка дул пронизывающий до костей арктический ветер, набрасывался на каждом перекрестке, с воем огибая углы зданий. Хотя на незнакомцах не было ничего теплее пиджаков, они словно не замечали стужи. Не очень-то разговорчивы были эти люди. Так, в холоде и молчании, трое шагали на запад. Не дойдя нескольких кварталов до реки, вошли в старое складское здание. Входная дверь была не заперта, но теперь Эриникс задвинул тяжелый засов и направился в конец коридора, к другой двери. Она была сделана из толстых стальных листов, с рядами заклепок, как у обшивки корабля, и имела по замочной скважине в каждом углу. Эриникс достал из кармана необычный ключ – из серого металла, заостренный на конце, толщиной с его палец и длиной с карандаш, – вставил в каждый из четырех замков и резко повернул. Закончив, он шагнул в сторону, а его спутник навалился на дверь плечом. Через секунду она неохотно подалась. Эриникс жестом предложил Марку войти и последовал за ним.
Комната оказалась совершенно непримечательной. Стены, потолок и пол были окрашены в унылый коричневый цвет. Освещалась она матовой полосой на потолке. К противоположной стене возле еще одной двери была привинчена металлическая скамья.
– Ждите здесь, – велел Эриникс и вошел в эту дверь.
Его молчаливый напарник застыл истуканом. Марк посмотрел на скамью, размышляя, стоит ли присесть и не ввязался ли он в авантюру, но тут дверь отворилась и вернулся Эриникс.
– Вот что вы должны сделать, – сказал он. – Выйдете отсюда, запомните этот адрес, а затем прогуляетесь по городу. Через час жду вас здесь.
– То есть мне не нужно сходить по какому-то конкретному адресу? Или что-то сделать? Всего лишь прогуляться?
– Именно так.
Эриникс распахнул тяжелую внешнюю дверь, первым вошел в нее, спустился на три ступеньки и прошагал до конца коридора. Марк последовал за ним, потом резко обернулся и указал назад:
– Ступеньки! Их не было, когда мы входили. Готов поклясться – никаких ступенек!
– Один час, не больше. Давайте пальто, там оно вам не понадобится.
В открытую дверь врывался горячий воздух, снаружи яркое солнце обжигало грязный тротуар. Ветер все еще дул, хотя и не так сильно, но теперь он будто вылетал из доменной печи. Марк потоптался у выхода, снимая тяжелое пальто. На его лице уже выступил пот.
– Ничего не понимаю. Вы должны объяснить, что за…
Эриникс взял у него пальто, потом неожиданно толкнул в спину. Спотыкаясь, Марк сделал пару шагов, мгновенно восстановил равновесие и обернулся как раз в тот момент, когда дверь захлопнулась и засов встал на место. Он надавил на дверь, но она не шелохнулась. Кричать бесполезно, это Марк понял сразу. Тогда он повернулся, сощурился под ослепительным солнцем и зашагал по внезапно изменившемуся миру.
Улица была пуста: ни машин, ни пешеходов на тротуаре. Как только он вышел из-под дверного козырька, солнце ударило золотым кулаком. Он снял и повесил на руку пиджак, затем освободился от галстука, но все равно обливался по́том. Офисы смотрели на улицу мертвыми глазницами зашторенных окон, серые фабричные цеха молчали. Марк изумленно озирался, стараясь понять, что же произошло. Пять минут назад была середина зимы, а морозные улицы полны торопящихся людей. А теперь… Что теперь?
Послышался гул мотора. Он звучал все громче, его источник перемещался по соседней улице. Марк побежал к перекрестку и едва успел увидеть, как машина миновала перекресток в квартале от него. Это точно была машина, но она ехала слишком быстро, и разглядеть сидящих внутри не удалось. Тут он в страхе отпрыгнул – совсем рядом, под ногами, раздался пронзительный вопль. Это взлетела крупная чайка, которая клевала лежащий в канаве труп. Марк навидался в Корее мертвецов, надышался незабываемым смрадом гниющей плоти. Но как мог покойник пролежать в канаве так долго, минимум несколько дней? Что произошло с городом?
В нем нарастал страх, побуждая бежать, вопить, спасаться. Марк подавил его, заставил себя повернуться и зашагал обратно к складу, где ждал Эриникс. Оставшееся время можно скоротать у входа, – он, если постарается, не впадет в истерику и не станет колотить по двери.
Что-то случилось или с ним, или с миром. События этого утра выходили за грань невероятного, и Марк понимал: единственный шанс на спасение от этого невероятного находится за дверью. Вопиющая иррациональность происходящего побуждала его бежать, но он шагал медленно, впервые заметив, что улица, по которой он идет, заканчивается в воде. Здания по ее сторонам также были погружены в воду, а в конце пути виднелась крыша утонувшей пристани. Впрочем, это казалось не более абсурдным, чем все случившееся ранее, и он решил не придавать значения. Марк так старался оградить сознание от подобных мыслей, что не обратил внимания на рокот мотора и визг тормозов за спиной.
– Эй! Что ты здесь делаешь?
Марк обернулся. У тротуара остановился пыльный грузовик с открытым кузовом, из его кабины выпрыгнул худой светловолосый человек. На нем был мундир цвета хаки без знаков различия, а руку он держал на большой блестящей кожаной кобуре. Водитель наблюдал за Марком, а в кузове находились еще трое в форме, с нацеленными винтовками. Водитель и солдаты были темнокожими. Блондин – похоже, офицер – достал пистолет и тоже направил его на Марка.