С хрупким стеклом его длинные и толстые пальцы обращались на удивление деликатно. А сейчас он двигался с удвоенной осторожностью, сосредоточенно хмурясь и надеясь, что его волнение останется незамеченным. Да какое там волнение – настоящий страх. Слава богу, что хоть не трясет. Но дело должно быть сделано.
Закрывая автоклав, он услышал, как за спиной закрылась дверь. Хрустнул суставами пальцев, пытаясь успокоиться. Ну, довольно. Больше никаких колебаний. Несколько дней он готовил план, и настало время действовать. Все пройдет без сучка без задоринки. Час уже поздний, и в том коридоре не может быть никого. А если и заметят, он скажет, что подметает. Метлу не забыть! И куртку. К делу!
Куртка старенькая, латаная-перелатаная, зато с большими карманами. В правой руке ключи, в левой метла. Запираем дверь лаборатории. Никого не видать. Неспешно подметаем, напевая тихонько; по коридору приближаемся к нужной комнате. На ее двери полоска бумаги, приклеенная скотчем: «Тератология». А ниже: «Вход воспрещен». Коридор пуст. Последний раз оглядываемся – и отпираем дверь. Входим, запираемся. Прислоняемся к двери спиной, надо шумно отдышаться в темноте. Напоминаем себе, что лишнего времени нет. Шарим ладонью по стене в поисках выключателя.
Сэм повернулся и вздрогнул. В этом помещении он побывал один-единственный раз – позвали убрать разбитую банку. Зря он рассказал тогда об этом Джэпету. Но что сделано, то сделано, и пути назад уже нет. Снова Сэм здесь, и он выполнит задачу, уйдет не с пустыми руками.
А банок с колбами заметно прибавилось, уже два шкафа полнехоньки. Что взять? Что-нибудь поменьше, сосуд должен уместиться в кармане. Не хочется смотреть на большие контейнеры, где выстроились рядками малые емкости, больно уж неприглядное содержимое у них. Не хочется, а придется. Вот она, баночка, та самая, замеченная первой, и кто-то плавает в прозрачной жидкости: белая плоть, тонюсенькие конечности. Спит: глаза закрыты. Все глаза. Две головы, четыре глаза.
Сэм сдвинул крышку большого контейнера, совсем немного, только чтобы руку просунуть. Жидкость теплая. Схватил банку, вынул ее, капающую, сунул в полиэтиленовый пакет, а затем добыча отправилась в карман куртки.
А вот теперь пора сматываться! Перебарывая панический страх, Сэм схватил метлу и выключил свет. Не надо думать о монстрах, которые за спиной! Что это, шум в коридоре? Нет, всего лишь биение сердца грохотом отдается в ушах. Он распахнул дверь, вышел, затворил ее за собой.
Ну, слава богу, он справляется. В точности как и планировал. Скоро все будет кончено, надо только одолеть эту чертову дрожь. Делай все как обычно, Сэм! Убери метлу в кладовку, проверь, везде ли выключен свет, и иди к выходу.
– До свидания, Сэм, – крикнул кто-то вдогонку.
Он помахал в ответ и пожелал всего хорошего.
На парковке почти никого. Сэм направился к навесу, под которым оставил свой электроцикл. Было тепло и пахло весной; у дуба, что раскинул ветви над навесом, уже лопнули почки; вот-вот развернутся зеленые листья. Открыв кофр, увидел в нем аккумулятор Неда. Совсем забыл, что дядя настоятельно просил зарядить, причем именно сегодня, а то вечером телик не посмотреть. В клинике, мол, зарядка бесплатная, так зачем деньги на ветер выбрасывать? Не по душе Сэму такое крохоборство, но ведь не откажешь родственнику.
Когда Сэм вытягивал провода, клеммы-крокодилы соприкоснулись и дали трескучую искру; от неожиданности он аж подпрыгнул. Заряжать личный электроцикл тут дозволено, но злоупотребление, конечно же, не приветствуется. Глядим вправо-влево, на парковке ни души. Быстренько вынимаем из кармана баночку и прячем в кофре. Отсоединяем силовой кабель…
Ффу-ух, гора с плеч! Дело сделано. И чтобы он еще хоть раз в жизни за что-нибудь такое взялся!
Он уже сидел на электроцикле и застегивал воротник, когда из своей ниши выехал автомобиль доктора Бена, ярко-красный «Шеви тандерболт 2015» Огромные батареи, скорость до ста миль в час, дальность хода без подзарядки – триста миль. Машина остановилась рядом с Сэмом, опустилось стекло.
– Сэм, можешь завтра приехать на час раньше? На той стороне здания трещина в окне, вызваны мастера, надо встретить.
– Конечно, доктор, без проблем.
– А в качестве компенсации отпущу тебя в пятницу на час раньше.
– Годится.
– И не задерживайся больше, пожалуйста. Напоминаю: сверхурочных не будет.
– Да как скажете.
– Вот так и говорю. До свидания.
Сэм помахал вслед красивой машине, крутанул реостат и, гудя движком, выехал на дорогу.
От научно-исследовательской клиники «Андерсон-Френч» всего пять миль до съезда к Собел-Крику. Это слово значилось на указателе, хотя никто речку так не называл, к ней приклеилось прозвище Соболь-Крик, как и к ее долине, и к приютившемуся там поселку. Белый бетонный столб указателя был забрызган грязью с грунтовки, под этой же грязью почти целиком скрывалась и надпись. Вот туда-то, на грунтовку, Сэм и свернул, и поехал по краю, стараясь не попадать в топкие колеи. Дорога часто сворачивала, петляла между голыми деревьями вдоль речки. Уже доносился запах дыма – задолго до появления домов. Обветшалый поселок с одинокой улицей, дешевые постройки для горняков. Шахта давно закрыта, некрашеные дома потемнели от старости. Чужаку это сразу бросилось бы в глаза, а Сэм не замечал вовсе. Это его родина, он тут вырос. Почти во всех домах живут его родственники, Брауны и Эбернати. Он-то Самсон Эбернати, но все дядья по отцовской линии Брауны.
Ему махали встречные, он тоже махал, катя по улице. Нед ждет свой аккумулятор, сейчас разноется, что пропустил дневные телевикторины. К нему Сэм заглянет, но сначала побывает у Джэпета. Избавится от банки и забудет про нее начисто.
Сэм остановился за домом и прислонил электроцикл к стенке нужника. Как раз в этот момент открылась дверь, и, надевая помочи, отхожее место покинул Джэпет.
– Ну что, принес? – спросил он, нахмурясь.
– Я свои обещания выполняю, – врастяжку проговорил Сэм и огляделся по сторонам, прежде чем открыть кофр и переложить банку в карман куртки. – В доме покажу.
Только после того, как была зажжена керосиновая лампа, он вынул добычу и водрузил на стол.
– Грехи мои тяжкие! – пролепетал Джэпет.
У него даже челюсть отпала, на которой почти не оставалось зубов.
– В точности как ты говорил. Если б сейчас не увидел собственными глазами, так бы и не поверил. Мерзость-то какая, прости господи! И ее там разводят, да? В этой твоей гнусной клинике?
– Нет, в клинике этим не занимаются. Говорят, что только изучают уродцев, а привозят их из других мест.
– Да неужто ты решил защищать сей сатанинский промысел? – На костистом лице Джэпета полезли из орбит глаза, он наставил трясущийся узловатый палец. – Не занимаются, значит? И эта твоя клиника – не адская, стало быть, кухня?
– Да никого я не защищаю, – проворчал Сэм, опуская глаза и постукивая подметкой по грязной половице. – Мое дело маленькое, я там просто прибираюсь.
– Прибирается он, смотрите-ка! Да ни один парень из Соболь-Крика не должен на милю приближаться к этому гадюшнику!
– Но ведь платят хорошо!
– Деньги в жизни не самое главное.
– А что главное-то? На эти деньги жратва покупается, а те, кто ее ест, ни словечка про это главное не говорят. Вот что: ты попросил, я принес. Забирай, и чтобы больше не было таких просьб.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал Джэпет, хватая баночку, глядя на просвет и содрогаясь от увиденного. – Вот же пакость, а?
Сэм, сутулясь, прошаркал на порог, захлопнул перекошенную дверь. Уже стемнело, пришлось включить фару.
– А я видел, как ты мимо проезжал, – упрекнул дядя Нед. – Сижу, заняться нечем, аккумулятор жду, а племяш знай катается в свое удовольствие.
– Ежели такая срочность, зарядил бы сам за доллар и смотрел бы с утра свое мыло. На, держи.
– Вот уж дудки, моим денежкам найдется более достойное применение. – Нед шумно отхлебнул этого «достойного применения» из стакана и схватил аккумулятор.
Через секунду комната заполнилась синтезированным смехом. Уйдя в кухню, Сэм с наслаждением вдохнул запах хлеба.
– Здравствуй, тетя Нетти. Ух, как пахнет вкусно!
Женщина поприветствовала племянника улыбкой и кивком и положила каравай на стол. Нетти была неразговорчива, даже не умела читать, зато в стряпне кому угодно дала бы фору.
Повесив куртку в коридоре за дверью, Сэм достал из кармана газету. Сел за стол, пробежался по заголовкам.
– Пишут, что первая леди, супруга президента, идет на поправку, у нее уже кости на ноге срослись, там, где лошадь наступила.
Нетти, сочувственно покивав, сняла хлеб с противня. Смотреть теленовости – это не по ней, времени жалко, там ведь говорят больше о вещах ей неизвестных или неинтересных. Другое дело, когда Сэм газетку вслух читает, уж он-то всегда выберет что-нибудь любопытненькое.
Поутру, только он отпер дверь клиники, подкатил грузовичок стекольщиков. Сэм показал им лопнувшее стекло, дождался, когда его заменят, расписался в счете-фактуре. Когда он прибирался после ремонта, подошел доктор Бен.
– Вот теперь гораздо лучше.
– Будет еще лучше, когда я «пальцы» сотру, – вон как наследили.
– Это потом. Жду тебя в моем кабинете.
«Узнали! – запаниковал Сэм. – Заметили, что одной банки нет, и сразу поняли, кто украл. Ну зачем, зачем я позволил себя в это втянуть?!»
Чепуха, сообразил он чуть позже и слегка успокоился. Нелепые опасения. Доктор Бен только что приехал. Стало быть, вызывает по другому поводу.
Сэм убрал в кладовку метлу и совок, прошел по коридору в кабинет, постучал в матовое дверное стекло. Доктор Бен сидел за рабочим столом, пыхал трубкой с вонючим безникотиновым табаком. Он кивнул на кресло и снова выпустил клуб кошмарной дряни. Опустившись на сиденье, Сэм сплел пальцы на коленях. Перед ним в зеленом дыму доктор Бен перебирал бумаги.
– Помнишь наш разговор насчет средней школы?
– Ага. – Сэм опустил глаза, уставился на пальцы.