Египетское утро началось со вкусного и здорового завтрака по системе «все включено». Мило улыбаясь, моя мама отодвинула от меня тарелку с бараньей шаурмой. И со словами «Это намного полезнее для роста» поставила на ее место миску обезжиренного йогурта с мюсли. Мой рост давно достиг своего биологического предела, но разве маму этим убедишь? А еще меньше ее убедит то, что мюсли я не выношу на дух. Пришлось съесть. И даже не поморщиться — потому что мама смотрела на меня и радовалась: «Вот и чудесно! Тебе обязательно нужно кушать витаминчики и минеральчики…» Вернувшись в номер, мама включила электрочайник и тщательно перемыла кипятком захваченные с завтрака фрукты. Затем заботливо сложила их в пакетик: «Это мы возьмем с собой на пляж!» «Атас! — в отчаянии подумала я. — Геленджик, семидесятые годы. Дефицит, ограниченный бюджет и отсутствие сервиса. Только зачем тогда я платила за all inclusive? Сейчас она еще достанет из чемодана пляжную подстилку из старого покрывала…» Но мама оказалась выше этого. Она всего лишь очень ласково попросила меня снять парео, которое я повязала поверх бикини, чтобы дойти до пляжа. «Надеть нормальную юбку, котик! — пропела мама. — Здесь такое приличное место, а ты в тряпке какой-то…» — и мама достала из шкафа самую длинную из моих юбок, захваченную на случай посещения мусульманских святынь.
Красное море маме очень понравилось. Она даже вспомнила, что когда-то состояла в студенческой сборной по плаванию и заплыла за буйки. Не понравилось ей только то, что на пляже официанты разносят ледяное пиво и настойчиво предлагают его отдыхающим. «Во-первых, от холодного на жаре может заболеть горло, — строго сказала мама, — а во-вторых, это просто вульгарно — навязывать дамам пиво!» Она сделала бармену выговор — и разносчики пива стали честно обходить нас стороной. А жаль, ведь пиво тоже входит во «все включено».
Вечером я повела ее в кабаре в центре Хургады на шоу «Shakhrasada Nights» («Ночи Шахерезады»). Мама завороженно смотрела на танцовщиц живота, танцоров с саблями, факиров, выпускающих изо рта живое пламя, и прочую арабскую народную самодеятельность. А вняв моим уговорам и сделав пару глотков вина, она совсем расслабилась, и ей захотелось общения. Вернувшись с перекура (я до сих пор стесняюсь курить при маме), я застала ее мило щебечущей с заклинателем змей.
— А какое у вас образование, молодой человек? — светски осведомлялась мама на английском, который, как выяснилось, недурно помнила. — Где вы постигали азы своего мастерства?
— Yes, mam! Snake, mam! I'am Usuf, mam! (Да, мэм! Змея, мэм! Я — Юсуф, мэм!) — бедный фокусник, как попугай, повторял все три известных ему английских слова. У Юсуфа явно не было никакого образования, но он не хотел расстраивать мою маму.
Апофеозом вечеринки стала сцена, когда моя мама узнала, что самая экзотическая и сексапильная из всех исполнительниц танца живота — родом из подмосковных Мытищ. Эта дива как раз отплясывала на столе, и захмелевшие туристы в восторге пихали ей в трусики египетские фунты большого достоинства, когда моя мама громко спросила по-русски:
— Интересно, а как в арабских семьях относятся к тому, что дочь занимается вот этим?
И тут неожиданно «гаремная красавица», не прекращая одновременно вращать бедрами, трясти животом и бить в бубен, также громко и на чистейшем русском ответила со своего стола:
— Не знаю, как в арабских, а у нас в Мытищах очень хорошо относятся. Лишь бы денег присылала и жилплощадь не занимала.
Уже в отеле, перед тем как уснуть, мама долго причитала на тему «до чего довели молодежь» и «куда катится Россия, когда наша молодая смена собирает в трусы египетские фунты». Под конец она даже всплакнула. Решено: больше не буду водить ее по местным злачным местам. А то еще одной русской девушки, попавшей в арабское рабство, она просто не переживет.
В баре отеля грохочет дискотека. До меня доносятся взрывы хохота и обрывки разноязычных фраз. «Спорю на двойной виски, что искупаюсь голой!» — кричит кто-то из наших соотечественниц. В ответ слышатся одобрительные арабские возгласы. А я снова пишу, под боком у спящей мамы.
С утра мама перебирала свою походную аптечку. У меня было ощущение, что мобилизовался санбат! Чего она только не приперла с собой: помимо традиционных йода, зеленки, марганцовки, перекиси водорода, бинтов и пластырей, имелась целая куча разнообразных пилюль от поноса, головы, укачивания и аллергии. Но больше всего меня удивил гигантский тюбик с какой-то вонючей мазью зеленого цвета.
— А это еще что?
— Это противовоспалительное средство на случай встречи с морскими ежами! — гордо ответила мама.
Но, несмотря на свою полную готовность к атаке морских гадов, идти на пляж мама категорически отказалась. «Ультрафиолет надо принимать дозированно, а то может быть солнечный удар», — заявила она тоном, не терпящим возражений. «Ну да, это если ты приехала в санаторий на двадцать четыре дня по профсоюзной путевке», — проворчала я себе под нос. К счастью, она не расслышала.
Мы отправились кататься на подводной лодке. «О, настоящий батискаф!» — восхищалась мама, разглядывая пришвартованную у городской пристани прогулочную подлодку. Когда мы, в компании с другими туристами, погрузились в морские пучины, мама ненадолго притихла. Какое-то время она молча любовалась через стекло на резвящихся вокруг обитателей глубин, а потом изрекла:
— Рыбы умнее нас. Они ни на что не обращают внимания. Вот звери бы сразу попрятались, учуяв чужака, а этим все равно, даже в окна заглядывают…
Словно услышав ее слова, какая-то зубастая жирная рыбина подплыла прямо к нашему иллюминатору и недобро уставилась на нас круглым оранжевым глазом. Мне она почему-то напомнила мою свекровь, и у меня испортилось настроение.
— И вовсе не похожа! — сердито сказала мама, хотя я своих ассоциаций не озвучивала. Но, видимо, на то она и мама, чтобы «сканировать» все мысли своего ребенка. А может, просто и ей рыбина кого-то напомнила. — Так нельзя, деточка! Она неплохая женщина, просто у нее тяжелый характер, — добавила мама, и в голосе ее было сочувствие.
На выходе из батискафа нам с мамой вручили памятные «сертификаты подводников» и наши снимки, сделанные фотографом во время погружения. Мы решили, что эти сувениры входят в стоимость экскурсии, и, любезно поблагодарив, направились к автобусу. За нами тут же последовал молодой египтянин из экипажа лодки.
— Посмотри, как этот мальчик удивительно похож на Мишеньку, с которым ты встречалась в девятом классе! — умилилась мама, обернувшись. — Такой был хороший мальчик! Помню, помогал мне вешать шторы…
«Мальчик» тем временем гнусно кривлялся и, судя по выражению лица, отпускал какие-то арабские сальности. Из всех его речей я уловила только слово «бакшиш» — мзда. Наверное, он хотел получить его за наши фотки и сувенирные дипломы. Но мама слова «бакшиш» не знала и потому продолжала:
— Смотри, милая, он, наверное, хочет познакомиться! Ты бы хоть обернулась, улыбнулась…
Ага, то есть в 15 лет мне нельзя было заигрывать с прибалтийскими мальчишками, а в 35 и с арабскими дядьками — уже можно?
— Мама, все, что он хочет — это один доллар, — сказала я мрачно и полезла в кошелек.
Перед сном мама меня вдруг спросила:
— Доченька, а как ты догадалась, что тот мальчик хочет всего лишь денег?
— Да что тут гадать, мамуля! Это в ваше время мужчины хотели от женщины томный взгляд и поцелуй украдкой. А в наше их больше возбуждает бакшиш.
— Ну надо же, а ведь так был похож на Мишеньку… — вздохнула мама и накапала себе валерьянки из своей бездонной аптечки.
Сегодняшней ночью вокруг подозрительная тишина. Наверное, граждан отдыхающих свалила-таки с ног сегодняшняя автобусная экскурсия в Луксор. Шутка ли: семь часов в одну сторону по узкой дороге, потом пять часов хождения под палящим солнцем между гробницами — и снова в автобус. Но следы древней цивилизации того стоят!
— Правильно, что мы решили не ехать в круиз по Нилу, — сказала мама за завтраком, хотя мы этого еще не решали. Она тщательно размешивала для меня в чашке с йогуртом очередную убойную дозу мюсли, и вид у нее был слегка расстроенный. — Вчера в той лодке мне, конечно, очень понравилось, но все же немного укачало. Я неважно спала, хотя и приняла лекарство. А может, я просто разволновалась — от избытка впечатлений, да еще тот корыстный мальчик… Но все равно: в круизе пришлось бы три дня плыть на корабле, а это утомительно. К тому же мы обязательно должны осмотреть все имеющиеся исторические памятники.
Так было решено отправиться в Луксор — вотчину цивилизации, существовавшей 5000 лет тому назад. Вереница из десяти туристических автобусов, возглавляемая и замыкаемая полицейскими машинами с мигалками, потянулась по узкому, опаленному солнцем египетскому шоссе. Полиция расчищала нам путь (изучая окрестности на предмет нередких в Египте терактов), а сама туристическая процессия тянулась крайне медленно — во избежание ДТП, случающихся на египетских трассах не реже, чем теракты. Местные водители славятся своим безбашенным поведением на дороге. В окне мелькали приземистые хургадинские постройки с железной арматурой, торчащей во все стороны на месте, где, по идее, должна быть крыша.
— А почему тут все домики какие-то недостроенные? Нижний этаж всюду жилой, вон белье везде сушится, и дети бегают. А выше — будто строительство не закончено? — поинтересовалась мама у нашего местного гида.
— А это потому, мадам, что, как только постройка уходит под крышу, с нее надо платить более высокий налог государству. И чем выше дом, тем выше налог. Поэтому гражданам дешевле держать свои жилища недостроенными и обитать всей семьей только на одном законченном этаже.
Вскоре пейзаж за окном сменился: ощетинившиеся железными прутьями домики, похожие на ежей, закончились — и потянулась гладкая, серая и безбрежная пустыня. В окно стало смотреть неинтересно, и туристы начали дремать.