И так у неё всё это трогательно получилось, что у Антона чуть слезы не навернулись. Он засопел, нахмурился.
— Терпеть, командир, — проскрежетал «Архимед». — Не видите — это чистой воды внушение. Всё, отключаюсь…
— Завтра во всем разберемся, — сказал Ромке Антон. — Спать будешь на моей кровати, а я в кресле. И не возражай, оно раскладное.
— Ладно, — сказал Ромка. — Так что же насторожило «Архимеда»?
— Инородное поле, которое то появляется, то исчезает — ответил Антон и зевнул. — Совсем сбрендил от бдительности.
— Совсем сбрендил, — согласился Ромка, залезая под простыню…
В девять утра «Архимед» разбудил Антона и сказал, что экипаж уже в столовой, ждет кэпа, а завтрак между тем стынет. Он был любезен, будто ночью ничего не случилось.
— Да, да, — ответил Антон, у которого от жесткого кресла ныли мышцы. — Через пять минут будем.
И гаркнул:
— Штурман, подъем!
— Я не штурман, я навигатор, — не открывая глаз, промямлил Ромка. — И нечего орать.
— А, это ты, кэп, — спохватившись, сказал он. — Извини, командир, такая чушь снилась.
— Ты на сон не сваливай, — проворчал Антон, вставая и потягиваясь. — Разленились тут. Живо чистить зубы, через четыре минуты выходим на кормежку…
По дороге в столовую договорились о ночном происшествии помалкивать.
И вот ведь что странно, Вика будто слышала об этой договоренности — за завтраком вела себя скромно, ни о чем лишнем не спрашивала, ни на что не намекала. Партизан еще тот…
Антон исправно метал бифштекс с жареной картошкой, потом нежнейший омлет, высасывал через трубочку апельсиновый сок, улыбался Анюте, ловил на себе изучающий взгляд Ромки и всё больше склонялся к мысли о том, что перед отлетом нужно обязательно переговорить с «Архимедом». Что-то с Викой не так. «Архимед» знает, но молчит. Что именно знает, чем всё это чревато для экипажа и, может, лучше действительно её изолировать? Пусть себе сидит на корабле в глухой комнате, а связь через «Архимеда». Выгонять ни в коем случае нельзя — нажалуется Стратегу.
Короче, Антон накручивал себя и накручивал, хотя и понимал, что где-то в чем-то перегибает палку.
После завтрака, дав экипажу пятнадцать минут на сборы, он вернулся в свою каюту и увидел, что «Архимед» уже на связи, уже ждет. На экране монитора была его дежурная страничка.
— Что за инородное поле? — спросил Антон, присаживаясь к компьютеру.
— Поле без элементов агрессии, возможно защитное поле, которое помешало изолировать аборигена, — ответил «Архимед». — А вот внушение — чисто человеческий фактор. Абориген Вика — человек с расширенными возможностями. Объясняю: расширенные возможности — это те возможности, которые присутствуют у землян в законсервированном виде.
— То есть, физиологически Вика не кибернетическое создание, а человек, — конкретизировал Антон. — В смысле, имеет земную природу.
— Именно, — сказал «Архимед». — Человек с прекрасно функционирующими органами. Идеальный человек, рассчитанный на долгую жизнь без хронических болячек и гнилых зубов.
— И откуда же здесь, на чужой планете, взялся идеальный земной человек? Уж не в «Эдельвейсе» ли дело? — спросил Антон.
— Всё может быть, — уклончиво ответил «Архимед». — Думаю, что взяв с собой Вику, вы ничем не рискуете.
— Лихо, — произнес Антон. — Но что-то же тебя насторожило в Вике.
— Я принял её за кибернетическое создание — уж больно идеально для сапиенса. Потом понял — нет, всё же человек. Но! — тут «Архимед» выдержал паузу и продолжил. — Были разного рода сомнения. К примеру, ночью у аборигена наблюдалась пятиминутная остановка дыхания. Сердце тоже не билось. Пятиминутная остановка сердца — это, сами понимаете, смерть, однако ничего не случилось, всё вновь заработало. На всякий случай я сделал запись с наложением кардиограммы.
— Ну-ка, ну-ка, — оживился Антон. — Покажи.
— Увы, — сказал «Архимед». — Запись не сохранилась, самоуничтожилась, из чего можно сделать вывод, что инородное поле имеет внешний характер.
Замолчал.
— Продолжай, — сказал Антон.
— То есть, кто-то или что-то помогает Вике, — ответил «Архимед».
— Не управляет Викой, а помогает ей, — уточнил Антон.
— Помогает.
— Последний вопрос, — сказал Антон. — Почему роботы тебя ослушались?
— Всё то же внушение, — объяснил «Архимед». — Но на более высоком уровне. Робот слышит приказ, которого нельзя ослушаться. Например, приказ от человека, который его создал. Скажем, от Горбунова. Этот приказ имеет высший приоритет.
— Спасибо, «Архимед», — сказал Антон. — Ты мне очень помог…
Все ждали его в геликоптере, Олег демонстративно показал пальцем на большие громко тикающие часы. Надев скафандр, Антон присоединился к экипажу…
Вика с Ромкой сидели впереди и о чем-то шептались. Порой Вика, сдерживая смех, косилась на Антона. Понятное дело, что разговор шел о нём.
— Ладно вам, молодежь, — сказал Антон. — Если вы про Гарика 2, то можно вслух. Не будь Гарика, у Ромки бы сейчас вместо носа была картошка.
— Но тапком-то запулил ты, — сказала Вика и прыснула.
— Так точно, я, — согласился Антон, широко улыбаясь.
Геликоптер мчался метрах в пятидесяти над степью, сбоку по высохшей траве волочилась размазанная тень, впереди быстро вырастал поблескивающий купол. Всё, сели.
Олег подождал, пока все наденут шлемы и распахнул дверь. Сам вышел последним, аккуратно захлопнул дверь и неуловимым движением включил силовое поле, защищающее геликоптер.
Он делал это не первый раз, и Антон никак не мог понять, что же именно он делает. Что такое прячет в рукаве. Вопрос был не праздный, случись что с Олегом, и попасть в геликоптер будет невозможно. Правда, и поднять его в воздух никто не сможет, никто не обучен. Впрочем, всё это пустое, у каждого члена экипажа своя функция, хотя не мешало бы подучиться.
Такого рода мысли посещали иногда Антона, и он твердо ставил перед собой задачу подучиться, освоить, постигнуть, овладеть, но уже назавтра эта задача рассасывалась в суете буден, потому что как всегда было некогда…
Антон широко распахнул ворота и включил наплечный фонарь. С прошлого раза ничего не изменилось, тот же полумрак, те же уходящие в темноту ящики, узкие кривые проходы между ними, а вот, чуть поодаль, и люк, откуда вылез черный червь, больше неоткуда. Большой, в диаметре метра полтора, с витиеватым вензелем на бронзовой крышке.
Не упуская из вида крышку, Антон сделал шаг вперед, но кто-то сзади взял его за локоть. Обернулся, это была Вика.
— Первая я, — улыбнувшись ему, сказала Вика. — А вы за мной.
Глава 20«Эдельвейс»
Обогнув Антона, Вика направилась в ближайший проход между ящиками, но тут откинулась бронзовая крышка, и из люка наружу полез черный блестящий червь. Угрожающе навис над Викой. Из-за ящиков начали выходить обтянутые черным трико, в черных масках и черных перчатках мускулистые люди.
Ворота вдруг со страшным треском захлопнулись, всё погрузилось во мрак.
Вика что-то приглушенно сказала и пошлепала ладошкой по тугому телу червя.
Тотчас на стенах загорелись яркие круглые плафоны, сделалось светло, как днем.
Червь стремительно втянулся в свой люк, крышка над ним мягко захлопнулась. Мускулистые парни остались стоять на месте.
— Это охрана, — сказала Вика. — Идите за мной.
— А червяк — кто? — спросил Антон, держась за ней.
— Регистратор, — ответила Вика.
— На его голове появилось моё лицо, — сказал Антон.
Они уже вошли в узкий проход, от ящиков несло плесенью.
— И ты, естественно, испугался, — произнесла Вика, не оборачиваясь. — И правильно сделал, потому что регистратор имеет право обезвредить нарушителя. Это ему раз плюнуть. Превратил бы в соляной столб.
— Он и превратил в столб, — сказал сзади Олег. — Рядом с «Архимедом».
— Ну, не знаю, — отозвалась Вика. — Такое у регистратора чувство юмора. Кому не нравится, может писать заявление.
— А ты точно местная? — спросил Антон. — Уж больно выражение знакомое.
— Поаккуратнее, — сказала Вика. — Дальше будут ступеньки вниз.
Ящики впереди поредели, раздались к стенам. Метров через пять бетонный пол заканчивался и начинался длинный широкий и весьма глубокий котлован. Вниз вела прижавшаяся к стене котлована П-образная стальная лестница. Что там, внизу, не разглядеть, но отчего-то запахло сырой землей. Или показалось, что запахло.
— Дорога в преисподнюю, — шепнул Ромка на ушко Ане.
Вроде бы шепнул тихо, но его все услышали.
— Вот уж от тебя, Ромочка, я этого не ожидала, — чопорно сказала Вика. — А еще навигатор.
— А что — только лестница? — виновато пролепетал Ромка. — Лифта нету?
— Лифт поломался, — сделав губки куриной гузкой, ответила Вика. — И вообще, музей уже лет девять как закрыт.
— Так всё это — музей? — изумился Антон, возводя руки к серым стенам. — А в ящиках экспонаты? Стоп-стоп-стоп. «Эдельвейс» прилетел десять лет назад, на месте его приземления создан музей, который девять лет как закрыт. Он что, этот музей космонавтики, проработал один год?
— Я ошиблась, музей закрыт десять лет назад, — сказала Вика. — Он вообще не открывался. Так идём или не идём?..
Спускаться вниз было не очень-то комфортно, всё-таки сто метров — не шутка. По мере спуска на стене включалась, а потом выключалась подсветка. Будто гигантский светлячок, сопровождая их, полз по стене. И это было весьма кстати, без него было бы совсем неуютно.
«Эдельвейс» лежал на стапелях, но лежал как-то криво, в наклон. Корма утоплена, нос задран под углом тридцать градусов. На провал не похоже, стапели стоят ровно, значит так задумано.
Лестница закончилась пружинящей под ногами рифленой площадкой, которая упиралась в массивный выходной люк. Люк тоже на боку и вроде бы в норме, с выгравированным заводским номером, с эмблемой производителя и значком ВКО (Всемирной Космической Организации), но вверху слева всё тот же вензель, что и на бронзовой крышке. В том смысле, что экспонат местного музея, руками не трогать.