— Я Гуда, — сказала рептилия нежным голоском. — Посмотрим, так ли ты хорош.
«Женщина? — подумал Антон. — Пришелец — женщина?»
— Аккуратнее в выражениях, — сказал голос и это был голос «Архимеда». — Пришелец ничего не слышал — я корректирую твои мысли. Но это будет не вечно. Будь предельно внимателен, осторожен и любезен. Ты в гостях.
— Можешь погулять, — сказала Гуда. — А я пока посплю.
Антон открыл глаза и увидел стоявших перед капсулой Олега с Тимофеем. Увидел Лаургена, Гловера. Крышка капсулы была открыта, он сел, услышав, как где-то рядом рвётся тончайшая паутина. Понял, что это он отделяется от Гуды, и что отныне он, черт возьми, Мутуал. Взамен Мутуала Вайнберга, у которого такого покровителя, как могущественный «Архимед», не было.
Судя по всему, окружающие капсулу земляне его не видели. Вот потеха.
— Он встаёт, — сказал «Архимед». Всё правильно, у «Архимеда» было особенное зрение, гораздо более чувствительное, чем у людей.
— Поверим на слово, — кисло сказал Олег. Конечно, ему было обидно, он как-то привык всегда быть чуточку лучше обычного человека.
Но Антон-то себя прекрасно видел. Свои руки, свои ноги, свой живот. «Вот черти, — подумал он. — К бабе голышом положили». И тут же получил нагоняй от «Архимеда».
— Вам, кэп, двойка, — сухо произнёс «Архимед». — Пока что я вырезаю все вольности и глупости. Если Гуда услышит, она вас, кэп, накажет санкциями. А хотелось бы перед Гудой ходить в отличниках. Учтите, кэп, она представитель древней и очень учёной цивилизации. Мы рядом с ней обезьяны, но Гуда этого как бы не видит. Не надо всё время чесать репу, молоть языком и искать блох.
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал Антон, вылезая из капсулы. — Мне что — всё время вот так голышом бегать?
— Сейчас, как положено двойнику-Мутуалу, обрастёте шерстью, шейка станет подлиннее и потоньше, руки до колен, а главное личиком будете все в маменьку, — успокоил его «Архимед». — Чего вам, кэп, после этого беспокоиться, что вы голышом? В остальное время будете находиться в своем обличии.
Шутник, однако. Антон увидел свой лёгкий скафандр. Тот, аккуратно сложенный, лежал на полу, то есть во мху, прозрачным шлемом кверху. На стуле висел голубой нательный комбинезон. А сам он, в смысле настоящий телесный Антон, на кровати усиленно давил подушку, будто до этого не спал пять ночей.
«Какой же я всё-таки, несимпатичный, — подумал Антон. — И что во мне нашла Анютка?»
— Еще одна двойка, — твёрдо сказал «Архимед». — При женщине нельзя думать о другой женщине. Учтите, кэп, что как только я вас отпущу в свободное плавание, у вас с Гудой будет общее сознание. Я что, не предупреждал? Ну, так вот — предупредил. И еще, напоследок. Силища у вас будет непомерная, не наломайте дров. Всё, отпускаю.
После его последних слов в принципе ничего не изменилось. Хотя нет, начала пробиваться золотистая шерсть, поначалу на груди и животе, потом на руках и ногах. И это совсем не было щекотно.
Антон прошелся между людьми, стараясь никого не задевать. И всё же задел, и не кого-нибудь, а Лаургена. И ничего, рука прошла сквозь торс квадратного дяди без всяких последствий. Правда, пару секунд спустя тот начал морщиться, потирать грудь, потом сказал: «Что-то ломит, к дождю, наверное».
— Я вот что хотел спросить, — оживился Олег. — Вы где это, уважаемый, так научились лопотать по-нашему. И, главное, когда?
— У нас с племянницей прямая связь, — ответил Лаурген. — Она и научила.
— В смысле, Вика, — уточнил Тимофей.
— Именно в этом смысле, — подтвердил Лаурген. — У меня другой племянницы нет.
Между тем Гуда молчала. Вроде спала, а вроде и нет. Лежала себе, не открывая глаз, и молчала. Не мешала Антону знакомиться с новым миром, не надзирала, как тот же «Архимед», а ведь могла бы. Антон был на сто процентов уверен, что могла бы.
«Ладно», — подумал он и вышел сквозь запертую дверь в шестой сектор.
Сектор был набит до отказа. Солдаты Даларма, охрана в черном, сотрудники в белых халатах, сотрудники без халатов, арбалетчики Лаургена, дюжие небритые санитары с сильным амбрэ, тётки с метлами и без оных, а между ними невозмутимые андроиды, серые уродцы и пара веселых, бьющих себя в гулкую грудь громил, от которых все старались держаться подальше. У самых дверей, размахивая руками, возбужденно витийствовал одетый в королевскую мантию среднего роста плотный человек с густой черной шевелюрой, усами и холеной бородкой. Что-то в нём было знакомое, Антон пригляделся внимательнее. Загорелая физиономия, быстрые серые глаза, выпяченная нижняя губа, ушей не видно, скрыты шевелюрой. А вот если убрать волосы и бороду, то получается молодой Вайнберг, точно такой, как на старой фотографии. И здоровенные громилы не дурака валяли, а держали курс на него, на Вайнберга. Дабы помочь, дабы вышибить дверь и растоптать в труху самозванцев. Стоявший чуть в стороне длинный Стратег хмурился и что-то говорил окружавшей его группе людей в серых рясах с надвинутыми на глаза капюшонами.
Именно к этой группе, понимая её опасность, направился Антон, сметя по дороге Вайнберга. Тот рухнул, как подкошенный.
И вообще, там, где проходил Антон, люди падали. Мало кто удерживался на ногах.
Стратег это заметил, что-то сказал своему окружению. Миг, и люди в серых рясах растворились в толпе, а сам Стратег взметнулся под десятиметровый свод и полетел к ближайшей арке.
Антон взмыл вслед за ним, но не подрассчитал, стремглав прошил толстый потолок, затем солидный слой серого гранита, метров пять малосимпатичной бурой глины и выскочил на поверхность планеты как раз в том треклятом месте, которое беспощадный космос обрабатывал смертельными метеоритами. Небо было угольно чёрное, бездонное, с яркими колючими звёздами. Очень интересно было наблюдать за тем, как его, Антона, тело пробивает очередной метеорит диаметром сантиметров в тридцать, а ему, Антону, от этого ни холодно, ни жарко. Поначалу, конечно, жутко, через секунду просто страшно, а еще через секунду хочется поиграть, и он рукою, как лопатой, бьёт по раскаленному камню, и тот летит в обратном направлении и врезается во встречный метеорит. Взрыв, облако огненного крошева, кр-расота.
«Брэд оф сив кэбл, — подумал он вдруг. — Разыгрался, как пацан. А Стратег-то тю-тю».
Вслед за чем нырнул вниз.
Глава 42Как к вам обращаться?
Громилы уже добрались до несчастной двери, драли её стальными когтями, оставляя глубокие царапины, колотили пудовыми кулачищами, но этого было мало. Кто-то уже тащил на подмогу лом, кто-то дисковую пилу, а еще одна группа волонтеров с натугой, одышкой, с красными рожами волокла тяжеленное бревно.
Поблизости на свободном месте с закрытыми глазами лежал нарядный Вайнберг. Сердобольные холуи подложили под него мягкие тряпочки, подушечки, для притока воздуха обмахивали глянцевыми журналами. Тот тяжело дышал широко разинутым ртом и изредка постанывал.
«Ничего, оклемается», — подумал Антон и одного за другим отшвырнул от двери разошедшихся громил. Те проложили широкую просеку, но возвращаться отомстить не стали, а с воем удрали в боковой переход, тот, что посвободнее.
«Хозяин, хозяин», — зашелестело по толпе.
Краснорожие первыми бросили бревно и затрусили прочь. Секунду спустя сектор было не узнать, в людской массе образовалось несколько потоков, которые, мешая друг другу, начали передвигаться к боковым переходам. Площадка перед дверью быстро пустела и расширялась.
Охрана бежала в первых рядах, арбалетчики перебрались на другой конец зала, негоже было оставлять в беде начальника.
Холуи подняли Вайнберга на плечи и затрусили вслед за толпой. Но тут дверь в седьмой сектор приоткрылась, в щель выглянул чёрный, как головешка, Гловер и, вращая глазами, гаркнул:
— А ну, положь на место.
Не то что положили — швырнули и брызнули в разные стороны.
В зал, расправив плечи, вышел Лаурген, прошелся гоголем, потом сделал знак арбалетчикам, чтоб подошли.
Дело было сделано. Антон вернулся к капсуле с Гудой.
— Это не всё, — не открывая глаз, сказала она. — Вызвался стать хозяином, стань им. Прежнего на кол.
— Когда казнь? — спросил Антон, запретив себе произносить слово «бесчеловечно». Мутуал должен быть железобетонным.
— А чего тянуть? — сказала Гуда нежным своим голоском. — Возьми его одежды, они теперь твои, накинь на него лохмотья — и вперёд.
— Как к вам обращаться, чтобы соблюдать субординацию? — спросил Антон. — Мне говорили, что вы представитель древней и очень учёной цивилизации. Госпожа, Ваше Величество?
Гуда вздохнула и открыла глаза.
— Не знаю, — сказала она. — Вы, земляне, такие доверчивые, что за вас становится страшно.
Помолчала и добавила:
— Но ты, Антон, мне нравишься. Зови меня Гуда.
— Очень приятно, — сказал Антон. — Доверительные отношения всегда приятны. Так мы на «ты»?
— Господи, ну конечно на «ты». Что еще хочешь знать? Вайнберг мне уже давно неприятен. Слащав, лебезит, врёт. Правда, это не повод, чтобы сажать его на кол. Может, у тебя другое мнение? Ты настаиваешь посадить его на кол?
— Нет, нет, не настаиваю, — ответил Антон. — Тем более, что он такой же как я землянин.
— Я знаю, у тебя крутилось слово «человечность», но ты его не произнёс, — сказала Гуда. — Да, сажать на кол бесчеловечно и у нас. Не обижайся на эту маленькую проверку. Она не первая и не последняя. Я тебе должна доверять. Перед местными советую появляться в дорогой одежде. Вика тебе подберёт, а пока накинь мантию Вайнберга. Стратега и Орден не трогай, это оплот стабильности. Сегодня Стратег представит тебя Синоду, об остальном не беспокойся. Всё, я устала, возвращайся в своё тело…
Лежащий на кровати Антон открыл глаза и огляделся. Гловера с марабутами в помещении не было, были лишь Олег с Тимофеем.
— А вот и Антоша, — сказал Тимофей, подойдя к кровати. — Как самочувствие?
— Замечательно, — Антон откинул одеяло, встал и сладко потянулся.