— Начало концерта, — сказала Гуда. — И так всю ночь. Вот несколько отрывков.
Погруженная во мрак каюта. Дверь вдруг медленно открывается и в неё просовывается лысая голова на длинной-предлинной шее. Голова приближается, приближается, это, кстати, Вайнберг, который, кстати, давно похоронен на Земле. Глаза у неё резко открываются, она разевает рот — всё больше, больше, и вдруг начинает пронзительно, аж больно ушам, визжать. Ей вторит визг в коридоре. Камера, а точнее сама Гуда выбегает в коридор, но звуки раздаются не оттуда, а из каюты близнецов. Кто-то из близнецов выскакивает, вслед за ним из каюты валом валит дым.
— И так далее, — говорит Гуда. — Ясное дело, что лысая голова и дым бутафорские, но пока это поймешь, может и инфаркт хватить… Короче, всю ночь какие-то хрипы, вопли, крики о помощи. А назавтра к этому прибавляются совершенно аварийные звуки и ситуации, внезапные торможения, опять грохот, скрежет, будто рушатся переборки. В иллюминаторах вертятся звезды, пол уходит из-под ног. Периодически хлопают двери, форточки, которых нет, пронизывают сквозняки, гаснут мониторы, зажигается свет, кто-то громко топает в пустом коридоре, бьется посуда, и всё время какой-то свист, ржанье. Это ж невозможно. Я даже перестала всю эту белиберду снимать на мнемокамеру. Тогда-то и пришло решение вернуться. Признавайтесь, мои дорогие, вы долго это придумывали? Иными словами, что у вас с головой, кто инициатор?
— Перебор, — переглянувшись с Антоном, произнес Олег. — Но это не мы.
— Самое главное, — сказала Гуда, — что «Архимед» перестал слушаться управления. Отказался менять курс, а когда всё-таки мы его развернули, повел себя неадекватно. Да вы сами видели, как по-дурацки он приземлился.
— Разберемся, госпожа, — мрачно сказал Антон. — Виновные будут наказаны.
— Вот с себя и начинайте, — усмехнувшись, посоветовала Гуда…
«Архимед» стоял на своем месте в густой траве у ограды. Стоял себе и стоял, недвижимый и слепой под маскировочной сетью, вырастая с каждым шагом, но Антона не покидало ощущение, что он следит за ними.
— Что-то не по себе, — вполголоса сказал он Олегу.
— Мониторит, гад, — ответил тот. — Откуда у него это?
Ромка покашлял и виновато признался:
— Это я отключил функцию безусловного подчинения. Вот он и возомнил о себе.
— А что — есть и такая? — удивился Антон.
— Есть в разделе «кодекс чести», — ответил Олег. — Какой-то умник ввел для искусственного интеллекта.
— Немедленно включить, — сказал Антон и посмотрел на вырастающую перед ними махину. — Если он, конечно, позволит.
Оказавшись в рубке, Антон посмотрел в глазок видеокамеры монитора и укоризненно произнес:
— Милок, ну что ты себе позволяешь?
Олег с Ромкой хмыкнули.
Монитор мигнул, после чего раздался приглушенный механический голос «Архимеда»:
— Капитан, вы же сами меня попросили разыграть Гуду и её огольцов. Я и разыграл, сымитировал легкое помешательство. Никаких травм, никаких нравственных страданий.
В его голосе чувствовалось недоумение.
— Перегнул палку, голубок, — мягко пожурил его Антон, потому что «Архимед» не врал. — Но это не твоя вина, а скорее моя. Давай договоримся так: если задумаем что-то хитрое, то сначала обыграем, отрепетируем. Лады?
— Лады, — ответил «Архимед». — Есть не перегибать палку.
Ромка хихикнул, Антон строго посмотрел на него. Ромка сделал скучное лицо и пожал плечами. Потом он перевел взгляд на Олега и тихо сказал:
— Лезем в «кодекс чести»?
— Только что оттуда, — ответил Олег. — Всё исправил. А ты что — не видел?
— Нет, заслушался капитана с «Архимедом»…
Между тем обстановка вокруг оазиса накалялась, и Гуда об этом прекрасно знала. Не первую уже ночь во сне ей являлся кто-нибудь из подземных отцов и выдвигал ультиматум: открыть портал немедленно. На площадке у ворот каждый день прибавлялось всё больше габаритных авторефрижераторов, шоферня сбивалась в кучки и нервно курила в сторонке. Тут уже одними марабутами было не обойтись. В ворота колотились представители полиции, чуть поодаль в саванне разбили лагерь вооруженные люди в камуфляже, за лагерем разместилась пара вертолетных эскадрилий, рядом с ними окопалась минометная батарея, потом к ним присоединились батареи реактивные. Постепенно оазис был окружен вооруженным до зубов противником.
Олег вылетел на разведку на своем геликоптере и был встречен таким плотным огнем, что еле унес ноги. Похоже, момент был упущен. С минуты на минуту могла начаться губительная атака, и тогда Гуда попросила Антона о помощи. Мутуал был единственным, кто хоть как-то мог выровнять ситуацию.
Глава 34Прощаемся или как?
Когда боевые вертолеты поднялись в воздух и взяли направление на оазис, невидимый Мутуал вылетел им навстречу. Он всё делал элементарно просто: разбивал лобовое стекло и выбрасывал пилота наружу. Потерявшая управление машина хаотично рыскала в воздухе, сбивая свою же технику, потом обрушивалась на землю, круша окопы, рефрижераторы, минометы.
Но враг не думал сдаваться. На оазис, на ворота, на ограду, на здания обрушился шквал огня, разнося всё в пыль и труху. Теперь уже население оазиса вынуждено было прятаться в укромных местах и подвалах. В воздух поднялось облако пыли и чада, солнце скрылось в багровых тучах. «Архимед» вынужден был спрятаться под энергозатратным силовым куполом…
Покончив с вертолетами, Мутуал принялся за реактивные и минометные батареи, не забывая и про личный состав. Те, кого он на огромной скорости задевал или просто мимолетно касался, получали смертельные повреждения. Вскоре на помощь Мутуалу пришел китайский «пчелиный рой». Дело пошло веселее, черные «пчелы» облепляли стекла, до крови жалили пехотинцев, лезли за шиворот, набивались в уши, норовили залететь в рот.
Казалось бы, что победа близка, но тут с Гудой случился обморок, точно такой же, как тот, что произошел сразу после злополучного укола. Продолжалось это несколько секунд, но этих секунд хватило, чтобы у Мутуала напрочь отключилась защитная оболочка и боевая энергетика упала до нуля.
— Вот он, — крикнул кто-то истошно и полоснул по возникшему из ниоткуда поросшему желтоватой шерстью Мутуалу из автомата. — Шнель, шнель, пока не исчез.
В Мутуала стали палить без разбора, кто-то даже впопыхах саданул из ракетницы. Этот выстрел из ракетницы было последнее, что он видел. Потом те самые несколько секунд прошли, защитная оболочка восстановилась, но Антону было уже всё равно…
Дожать врага после урона, нанесенного Антоном, было довольно просто, с этим справился «Архимед», которым управлял Олег. После боя недосчитались Лаургена, Стратега и его спецов по внедрению во власть, майора Илларионова, нескольких марабутов. Исчезли надзиратели, но эти скорее всего спрятались где-то под землей…
— Это всё я, я, — с потухшими глазами говорила Гуда, пытаясь своими хитрыми приемами оживить Антона. До этого она перевезла Антона из спецкапсулы на стол в пустой кладовой «Архимеда», продезинфицировала и заклеила возникшие на его теле фантомные повреждения, провентилировала забитые сажей легкие, сделала искусственное дыхание и прямой массаж сердца. Не хватало малости — заставить работать это самое сердце, но здесь бы уже никакой дефибриллятор не помог.
В кладовую, которую Гуда временно приспособила под операционную, вошла Анюта. Увидев на столе желтое тело с перепоясанными белой простыней чреслами, она хмуро спросила:
— Прощаемся или как?
— Пытаемся оживить, — в тон ей ответила Гуда.
— Получается?
— Оживлять машиной опасно, прогноз неблагоприятный. Придется везти на планету хилеров, — уже помягче сказала Гуда. — Поехали вместе?
— А поможет?
— Не знаю, — честно ответила Гуда. — Но попробовать стоит.
— Поехали, — сказала Анюта и вышла…
Горюнов ни про какую планету хилеров и слышать не хотел. Это всё бред сивой кобылы, сказал он, нету такой планеты и не было. У нас тут, на Земле, дел невпроворот, а они еще куда-то намылились, тем более что насчет воскрешения бабушка надвое сказала. Убит человек, хоронить надо, а не таскать в морозилке по космосу.
Еле уговорили упрямого генерала. Но предателя Федоськина и перебежчиков во главе с Гловером он вознамерился отдать под суд, особенно окрысился на Федоськина. Гуду, уж так и быть, как многодетную мать он решил не трогать, тем более что она бескорыстно хотела помочь командиру корабля, а в приказе Главного командования о ней не было сказано ни слова…
В тот же день «Архимед» покинул Уганду. На месте ухоженного оазиса остались обгоревшие руины, под которыми был погребен портал, открыть который было уже невозможно — Гуда напоследок запечатала его магической печатью. Короче, докукарекались отцы, доснились.
На космодроме «Циолковский» Олег высадил Горюнова и Федоськина, которого было не жалко (Гловера с его черномазой командой высаживать не стал, вот их было жалко), и направил «Архимед» в зенит, навстречу раскаленному Солнцу. Кстати, во время полета ему помогала команда светловолосых близнецов, и помогала довольно здорово…
За ужином, который мастерски приготовили штатные повара космолета, Гуда подсела за столик к одиноко сидящей Анюте и сказала:
— У нас одна беда, давай не дуться, а помогать друг другу. Идёт?
И протянула руку.
— Кто в этом виноват? — четко, по слогам, произнесла Анюта. — Только честно.
— Я, — тихо ответила Гуда. — Простишь?
— Иди ты к чёрту, — сказала Анюта и закрыла лицо ладонями, пряча выступившие слезы.
Гуда опустила голову. Она не стала оправдываться, хотя имела полное право. Теперь-то она знала, что тот укол был не просто так, Анюта всадила ей лошадиную дозу мощнейшего наркотика, от которого организм будет очищаться не одну неделю. Для обычного человека это была бы смертельная доза — «Неандертал» всё рассчитал, чтобы её не убить, а подчинить своей воле.
А от буфета к их столику уже торопился миротворец Тимофей, который увидел в этой ситуации неладное и знал, что с Гудой ни в коем случае ссориться нельзя — потом хлопот не оберешься.